Первая за десять лет французская картина — в предыдущий раз это был «Лемминг» (2005) Доминика Молля — и первая в истории кинофорума картина женщины-режиссера открыла 68-й Каннский фестиваль. Вечером 13 мая участники и гости прошли по красной дорожке к фестивальному Дворцу, фасад которого украшен огромным фотопортретом музы нынешнего года Ингрид Бергман, — чтобы увидеть фильм «С высоко поднятой головой» актрисы и режиссера Эмманюэль Берко.
68-й Каннский фестиваль вообще можно считать инновационным. Во-первых, он сменил президента, и это сравнимо со сменой монарха в фестивальной империи. Знаменитый кинодеятель Жиль Жакоб уступил трон Пьеру Лескюру, бывшему главе и одному из сооснователей Canal+. Несмотря на то что программу по-прежнему формирует Тьерри Фремо, на этот раз чувствуется крен в сторону авторского кино, в противовес тенденции последних лет, очевидно, определяемой Жакобом: микст программного кино с условно «зрительским». Пару лет назад в основной программе было аж семь американских фильмов, сейчас — один. Правда, «великого и ужасного» Гаса Ван Сента, уже получившего «Золотую пальму» в 2003 году за «Слона». 68-й фестиваль по-прежнему апеллирует к каннским любимчикам со всех континентов и всячески приветствует интеллектуальное кино, причем заметно дистанцируется от высокобюджетной продукции студий-мэйджеров. Усилится ли эта тенденция со сменой руководства фестиваля или подобный откат в «независимое» прошлое — лишь случайная аберрация первого года без Жакоба — покажет время.
Итак, на открытии был представлен фильм «С высоко поднятой головой» (La Tete Haute) Эмманюэль Берко о воспитании малолетнего преступника по имени Мэлони, в жизнь которого пытается вмешаться судья по делам несовершеннолетних в исполнении Денев. Актриса уже работала с Берко в ее предыдущем фильме «За сигаретами».
Выбор этой картины для открытия главного киносмотра года, мягко говоря, удивляет. Первое, что приходит в голову в качестве объяснения, — скорее шутка: тематика этого фильма отчасти копирует обласканную в прошлом году «Мамочку» канадской звезды Ксавье Долана, которого нынче пригласили в жюри основного конкурса; может быть, организаторы фестиваля таким образом намекают на единое духовное пространство Европы и Северной Америки. Вторая догадка: те, кто отбирал фильмы для фестиваля, наоборот — канадской картины не видели, поэтому степени сходства двух картин не заметили. Впрочем, подобных сюжетов множество, можно и запутаться. У братьев Дарденн все фильмы на ту же тему — о воспитании, они постоянно побеждают в Каннах, и ничего. Третье объяснение, самое простое: французское министерство юстиции, а точнее его ювенальный департамент, спонсирует Каннский фестиваль. Ничего страшного, всем бы так.
Фильм рассказывает о 16-летнем подростке, который снаружи — бандит и беспредельщик, а внутри ангел. Падший. Правда, зрителю это станет ясно в последнем кадре, но автору (Берко сама писала сценарий) очевидно с самого начала. Так же как учительнице в интернате для малолетних преступников, опекуну-надзирателю и особенно ювенальному судье в исполнении Катрин Денев. Девиантного подростка играет непрофессионал Род Парадо, и изначально планировалось, что приглашенной звездой в этой работе станет одна только Денев (сейчас так снимать модно, вспомним последний фильм Кончаловского), — но увы, всех взрослых в картине играют все же настоящие артисты. Впрочем, к игре мальчика никаких претензий нет, как и к остальным исполнителям. Режиссерски это стандартный уровень приличного французского фильма.
Зато есть довольно серьезные претензии к фильму в целом, к его идеологии. Столь жестко педалируемый истерический дискурс давно вышел из моды, еще со времен театрализованных постановок по пьесам Максима Горького. Если в картине кроме криков оглушительных да рыданий безудержных ничего толком не разберешь (ходульные мотивировки, «мыльные» повороты сюжета, картинные образы, черно-белая психология), — ей не то что открывать главный мировой киносмотр не стоит, ее и попросту смотреть тоскливо. Все орут, все убиваются, слезы ручьем, а в чем проблема — объяснить невозможно. Вероятно, в том, что где-нибудь в другом месте такой пацан давно бы на нарах парился, а во Франции с ним носятся как с писаной торбой. Та же долановская «Мамочка» была хоть и с криками, но и кинематографически интересна и по сценарию совершенно не банальна.
Тут же перманентная истерика бестормозного гопника естественным путем превращается в примитивную мелодраму, где ключевой в буквальном смысле фразой становится признание непонятно с какого перепугу влюбившейся в него приличной девахи: «Слушай, а я это... от тебя беременна...». Причем финальная тема восстановления падшего естества нашего героя звучит настолько неправдоподобно, что смотрится цитатой из какой-нибудь программы «Женский взгляд». И только диву даешься, каким простеньким может быть представление о подростковой гиперактивости. Всему виной плохая, видите ли, наследственность, недостаток любви, дурные привычки и в целом — о, какая догадка! — неблагоприятные социальные условия. И лишь умные, всепрощающие, святые представители французской пенитенциарной системы, настолько добрые и милые, что в картине нет отрицательных персонажей, — умеют с этим справляться. Макаренко радостно вертится в гробу, публика рыдает от умиления. Впрочем, судя по отсутствию зрительской реакции на премьере (жиденькие хлопки, никаких аплодисментов), умиление от этого действа под вопросом.
Написать отзыв