«Цель - резко сократить количество поступающих в Европейский суд из Азербайджана жалоб»

После того, как Европейский Суд по Правам Человека (ЕСПЧ) отклонил в мае этого года жалобу на нарушение прав правозащитника Огтая Гюлалыева, беспокойство членов гражданского общества, ставящих под сомнение решения Европейского Суда, вынесенных в последнее время в отношении Азербайджана, еще больше возросло.  

Если раньше в Азербайджане преобладали жалобы на неисполнение решений Европейского Суда, то в последнее время многие из заявителей недовольны выносимыми им решениями. Мизерные компенсации, отклонение жалоб и другие подобные вопросы вызывают недовольство, обращающихся в Европейский Суд. Члены гражданского общества скептически относятся к недавним решениям Суда в кулуарах и сомневаются в их справедливости.  

Представители гражданского общества, не забыли как депутаты ПАСЕ были приручены Азербайджаном с помощью «икорной дипломатии», и теперь не исключают возможность оказания, каким-то образом, правительством влияния на судей Европейского Суда.

Чтобы внести ясность во все эти вопросы, ASTNA  обратилась к юристу Ялчыну Иманову.

* * *

Вопрос: Европейский Суд по Правам Человека (ЕСПЧ)  объявил неприемлемой жалобу  о нарушении прав правозащитника Огтая Гюлалыева. С чем это связано? Почему Европейский Суд принял такое решение? И справедливо ли это решение?

Ответ: Чтобы тема была понятнее, перед тем как перейти к непосредственно к ответу на вопрос, напомню некоторые  моменты, связанные деятельностью Огтай бея. Как известно, в конце октября 2019 года на одной из центральных улиц Баку, известный правозащитник был сбит автомобилем. Сразу после аварии водитель отвез Гюлалыева в Клинический медицинский центр № 1. Затем, обследования и лечение продолжились в City Hospital , Республиканской Нейрохирургической Больнице, а затем в клиниках Турецкой Республики в Стамбуле.  Но все это не принесло никаких результатов, правозащитник так и не смог выйти из состояния бодрствующей комы 1-ой степени, в которую он попал в Баку, и сейчас он пребывает в том же состоянии.

После дорожно-транспортного происшествия в следственном отделе Насиминского районного управления полиции было возбуждено уголовное дело по обвинению в нарушении правил дорожного движения и эксплуатации транспортных средств, повлекших по неосторожности тяжкий вред здоровью (статье 263.1-1 Уголовного кодекса Азербайджанской Республики). По приговору Насиминского районного судаа от 25 января 2021 года, водитель такси, сбивший правозащитника, был признан виновным по указанной статье УК и приговорен к 2 годам 3 месяцам лишения свободы. Однако материалы, отложенные для выяснения халатности врачей в отношении Октай бея в медицинских учреждениях при проведении медицинских осмотров и лечения, а также других процедур, были направлены в прокуратуру Насиминского района только 16 октября 2020 года. И произошло это после длительной борьбы адвокатов, близких друзей и членов семьи Гюлалыева.

Решения об отказе в возбуждении уголовного дела принимались следователями этой прокуратуры трижды. Все три решения были приняты и обоснованы одной правовой основой - отсутствием в деянии состава преступления, в соответствии со статьей 39.1.2 Уголовно-процессуального кодекса Азербайджанской Республики. После многочисленных обращений родственников и адвоката правозащитника, 21 января 2021 года первым заместителем генерального прокурора Азербайджанской Республики Эльчином Мамедовым первое решение от 29 декабря 2020 года было отменено и прокуратуре Насиминского района поручено провести дополнительное расследование. Новое решение об отказе в возбуждении уголовного дела от 1 апреля 2021 года было признано решением Насиминского районного суда от 13 апреля 2022 года незаконным, отменено, было принято решение продолжить расследование по делу. Однако от 3 июня 2022 года в очередной раз было принято решение об отказе в возбуждении уголовного дела такого же содержания. Жалоба на указанное решение, поданная в Насиминский районный суд в порядке судебного надзора, не была удовлетворена решением этого суда от 29 сентября 2022 года. Бакинский апелляционный суд своим решением от 16 ноября 2022 года не удовлетворил апелляционную жалобу, а решение Насиминского районного суда от 29 сентября 2022 года было оставлено без изменения.

После этого жалоба правозащитника, охватывающая нарушение ряда статей Европейской конвенции о правах человека, была направлена в Европейский Суд по Правам Человека. Однако решением этого Суда, состоящего из  одного судьи Мартынса Митса (Mârtiŋŝ Mits) от 13 апреля 2023 года, апелляционная жалоба была признана неприемлемой.

В решении просто было отмечено, что обжалуемые вопросы не обнаруживают каких-либо проявлений нарушения прав и свобод, закрепленных в Конвенции или ее Протоколах. В решении было отмечено, что в соответствии с пунктом 3 а) статьи 35 Конвенции жалоба явно необоснована. Эта статья Конвенции предусматривает, что жалоба недопустима в 3 случаях. Когда жалоба не соответствует положениям Конвенции или ее Протоколов (1), является явно необоснованной (2) или является злоупотреблением правом личного обращения (3). Но в решении Мартинса Митс  невозможно узреть, к какому из конкретных случаев относится жалоба Гюлалиева и какие аргументы подтверждают, обосновывают критерий этой неприемлемости. Однако приемлемость этой жалобы не вызывала сомнений, и нарушения Конвенции в жалобе были ясно отражены и обоснованы. Если даже предположить, что содержащиеся в жалобе представления, связанные с субстантивным (материально-правовым) нарушением права на жизнь, могло вызвать в чрезмерно критическом разуме сомнение, наличие процессуального нарушения права на жизнь было бесспорным. Потому что прокуратура не провела эффективного и адекватного расследования обстоятельств медицинских действий,  в результате которых  Огтай бей  впал в кому. Прежде всего, еще раз заявляю, что начало расследования в отношении правозащитника в связи с проверкой наличия врачебной халатности в медицинских учреждениях при проведении медицинских осмотров и лечения, а также других процедур, со стороны прокуратуры не было добровольным, а произошло после многочисленных попыток законного представителя и адвоката потерпевшего. Как уже было сказано, по данному материалу следователями прокуратуры Насиминского района, решение об отказе в возбуждении уголовного дела принималось трижды. Во многих случаях решения по существу, дословно повторяя друг друга, ссылались на показания лиц, допрошенных в ходе расследования уголовного дела, возбужденного по факту наезда автомобиля на правозащитника.  Экспертные заключения полученные в ходе следствия, носили по содержанию поставленных перед экспертом вопросов шаблонный характер, а материалы, представленные для заключения, ограничивались документами, отражающими отечественную экспертизу и операцию.  Объяснения лиц, принимающих решения в медицинских учреждениях в ходе расследования, вообще не были получены. В качестве примера этого можно представить отсутствие объяснений ответственных лиц Клинического Медицинского Центра, в частности, City Hospital.  Во время первого расследования ни у одного из сотрудников госпиталя объяснений взято не было. Во время второго расследования было получено объяснение только одного сотрудника госпиталя – реаниматолога Тогрула Адыгезалова и то в связи с  объснением супруги  Огтая Гюлалыева -  Фирузы ханум.  Тогрул Адыгезалов же не был включен в состав  медицинского  персонала госпиталя, принимавшего решения, его объяснение не внесли какой-либо ясности в оставление правозащитника в госпитале без  медицинского присмотра, а основная суть задаваемых ему вопросов и ответов служила лишь опровержению сказанного Фирузой Гюлалыевой. Отсутствие своевременной хирургической операции привело к увеличению размеров внутримозговой гематомы Огтай бея с 3 мм до 80 мм. Однако проведенное прокуратурой Насиминского района расследование не выявило причин , по которым операция не была проведена своевременно. Основной причиной задержки возможной хирургической операции после обследования  в Клиническом Медицинском Центре было указано  желание  родственников правозащитника перевести его в другой госпиталь, а причиной задержки операции в госпитале - отсутствие согласия на операцию со стороны его родственников. Однако, несмотря на то, что в первом случае была ссылка на «объяснительную» Фирузы Гюлалиевой, в чем выражался отказ и наличие доказательств во втором же случае, подтверждающих  это, расследовано не было.  До отказа от обследования и лечения в Клиническом Медицинском Центре и перевода в другой госпиталь, за правозащитником какой-либо качественный присмотр и лечебные мероприятия не осуществлялись. Спруга  Огтай бея не отказывалась от обследования и лечения в City Hospital, напротив, несколько раз она оплачивала дорогостоящие услуги медицинскому персоналу больницы, требовала и настаивала на проведении компьютерной томографии (КТ), подключении  к аппарату искусственного дыхания и т.д. Также не было дано каких-либо объяснений причинам, по которым операция была проведена в City Hospital хирургом Республиканской нейрохирургической больницы, приехавшим в больницу только после вмешательства каких-то официальных органов, необходимости проведения второй КТ по прошествии восьми часов, не было проведено тщательное ислледование в связи с объяснительными супруги правозащитника, не была дана какая-либо правовая оценка сказанному ею,  в том числе не были  собраны прочие важные  медицинские доказательства, не были даны объяснения важным противоречиям в показаниях представителей  медперсонала, проводившим обследование и операцию.

В ходе расследования долгое время не было обеспечено получение данных об обследовании и лечении правозащитника с 6 ноября 2019 года по 8 ноября 2020 года в клиниках  Турецкой республике «Avrasiya» и «Amerikan». Только во время последнего расследования, наконец, были получены медицинские документы  Гюлалыева  из Стамбульского госпиталя «Amerikan», где он проходил обследование и лечение с 20 ноября 2019 года по 7 ноября 2020 года, но анализа того, в чем заключалось содержание этих документов, какую роль сыграли проведенное в Азербайджане обследование и хирургическая операция в  нынешнем тяжелом состоянии больного, не проводился. В то же время данные, полученные из госпиталя «Американ», не были представлены эксперту для дачи заключения, к экспертизе были представлены только материалы обследования и лечения правозащитника в Азербайджане. А провести объективную, всестороннюю и в полном объеме экспертизу на основе этих материалов было невозможно.

Также в ходе следствия не были обеспечены получение и анализ  медицинских документов на правозащитника из клиники «Евразия», куда он был впервые госпитализирован после доставки в Стамбул,  осмотра и лечения 6-20 ноября  2019 года.  В результате не были найдены ответы на все соответствующие  вопросы по оценке роли и ответственности медицинского персонала, а также не установлены необходимые фактические данные для определения того, были ли они обязаны оберегать жизнь Октай бея.

Расследование, проведенное в прокуратуре Насиминского района, полностью лишило правозащитника возможности отстаивать свои законные интересы, а также помешало общественности уделить достаточное внимание расследованию дела известной обществу персоны. Адвокаты семьи О.Гюлалиева не смогли ознакомиться и получить копии материалов следствия, принятых решений и заключениями экспертиз, проведенных в разное время, и т.д. В результате они не смогли своевременно обжаловать эти решения, а также лишились возможности представить прокуратуре иные доказательства. А обращение адвоката правозащитника от 16.01.2023 года, направленное в прокуратуру Насиминского района в связи с ознакомлением с материалами расследования и копированием некоторых документов, ответным письмом прокурора Насиминского района Гасана Ганифаева от 18 января 2023 года не было удовлетворено. Отказ  был обоснован следующим образом, - «...ознакомление адвоката с исследуемым материалом, изготовление копий документов, содержащихся в этом материале, не предусмотрено уголовно-процессуальным законодательством Азербайджанской Республики». Интересно, что в ряде решений Европейского Суда против Азербайджана (Гусейнова против Азербайджана (Заявление №. 10653/10, 13/07/2017; Тагиева против Азербайджана (Заявление № 72611/14, 07/10/2022), Шурия Зейналов против Азербайджана (Заявление № 69460/12, 10/12/2020) было отмечено, что отсутствие у потерпевших доступа к материалам расследования, нарушение заявителем их законных интересов лишает его возможности защиты и препятствует любой проверке следствия общественностью. В этих решениях Суда указанный случай был признан нарушением.

Кстати, в одном из последних решений Суда от 6 июня 2023 года в связи с делом об отравлении российского оппозиционера Алексея Навального неизвестным веществом (Заявление № 36418/20), похожая  позиция  повторяется, отмечено, что расследование, проведенное местными властями, не было открытым, не учитывалось право потерпевшего на участие в расследованиях и нарушение было подтверждено. Именно в правовом контексте такого прецедента жалоба Гюльалиева была признана решением Мартинса Митса от 13 апреля 2023 года неприемлемой.

Наконец, в конце столь пространного ответа я хочу однозначно заявить, что это решение не отвечает никаким критическим аргументам и, конечно же, совершенно не соответствиует  критериям справедливости.

Вопрос: Если раньше в Азербайджане преобладали жалобы на неисполнение решений Европейского Суда, то в последнее время многие из заявителей недовольны выносимыми им решениями. Мизерные компенсации, отклонение жалоб и другие подобные вопросы вызывают недовольство обращающихся в Европейский Суд. С чем это связано?

Ответ: В последние годы невозможно не видеть интенсификацию реверансов  Европейского Суда перед правительством Азербайджана. На это указывают как решения о недопустимости жалоб на явные нарушения, иногда полностью, а иногда частично, так и на основании условий дружественных предложений о разрешении, представляемых сторонам на стадии мирного урегулирования, содержания принятых решений и т.д. Кстати, никак невозможно понять и принять объявление в массовом порядке неприемлемыми, спустя много лет после регистрации, жалоб на, направленные в последнее время информационные запросы из Азербайджана.

Кроме того, существует множество проблем, вызванных дружественным соглашением, которому Суд отдает большое предпочтение на стадии мирного урегулирования спора. Во-первых, мировое соглашение не включает обязательство признать или эффективно расследовать нарушение прав заявителей, что, как показывает опыт, позволяет правительству избежать ответственности за нарушения основных прав, содержащихся в Конвенции.   Правительство Азербайджана не проявляет никакого интереса к исполнению, принятых судом решений о признании нарушения многих основных прав, изменению, искоренению плохой административной и судебной практики, существующей в этой области. С другой стороны, условия предложений о мировом соглашении не производят впечатление справедливого отношения к заявителям. Неисполнение правительством значительного числа решений, принятых по аналогичным делам, которые часто и массово повторяются, подтолкнуло суд к резкому снижению сумм компенсации морального вреда по этим делам. Например, с недавними декларациями об административных арестах заявителям предлагается в общей сложности 1000 евро за моральный ущерб и 250 евро за юридическую помощь.  И хотя заявители не принимают это предложение, суд на основании односторонних заявлений правительства принимает решения об исключении дел из списка и т. д.

То есть в ряде случаев процесс неконфликтного разрешения принимает характер определения исхода дела с самого начала и приобретает формальный характер, а не поиск мирных решений.  Кроме того, правительство допускает чрезмерное злоупотребление односторонними заявлениями или закрывает на них глаза. Что касается компенсаций, могут ли считаться «справедливой компенсацией»  суммы в приведенном выше примере?

Для статистики отмечу, что в 2022 году Суд в отношении Азербайджана рассмотрел 320 заявлений, из которых значительная часть - 269 - были признаны неприемлемыми  или исключены из списка. Правда, кто-то может сказать, что количество подобных решений относительно стран, соседствующих с нами или разделяющих бывшее советское пространство, невелико. Однако масштабы правонарушений, непосредственно вытекающих из существования уродливой политической системы в Азербайджане, не сравнимы ни с соседними или бывшими советскими странами. В этом смысле понятно недовольство или разочарование заявителей и их адвокатов.

Вопрос: Мы видели практику приручения депутатов ПАСЕ путем «икорной дипломатии».  Может ли в какой-либо форме власть Азербайджана оказывать влияние на Европейский суд? Или в какой форме, тайно подкупить судей?

Ответ: У азербайджанских властей очень длинные  руки, к тому же они очень умело выстраивают сомнительные дружеские отношения или разветвленные «взаимовыгодные деловые отношения». Я не берусь утверждать, что в контактах с Европейским Судом правительство повторяет печально известный «пример ПАСЕ». По крайней мере, у меня нет убедительных доказательств этого. Но, что я знаю точно, так это то, что в Страсбурге в отношении Азербайджана или стран, очень похожих или менее похожих, находящихся вне поля зрения, что-то происходит и даже если для этого нет скрытых  причин, то это противоречит высшей миссии Суда и сформировавшей на протяжении длительного времении высокой репутации.

Сейчас я точно могу сказать лишь то, что у меня больше нет ни финансовых, ни моральных стимулов для подачи жалоб в Страсбург, расходы на адвоката упали до вызывающей антипатию суммы, да размер компенсаций, назначаемый заявителям, как я уже сказал, тоже. Отправлять жалобы в Европейский суд и надеяться получить от него хоть какую-то гонорар стало призрачным. Как говорится, оно не стоит затраченного труда. Прежние времена, отправки жалоб в  Страсбург с уверенностью и  энтузиазмом, как я погляжужу, остались позади.

Словно это одно из главных скрытых намерений: резко сократить таким образом количество жалоб, направляемых в Суд из Азербайджана. Если это так, то можно сказать, что она достигнута.

Вопрос: Что можно сделать, чтобы развеять эти сомнения или, если эти сомнения обоснованы, доказать это? Кто должен приступить к выявлению этого? Или как высшему органу Европейского Суда расследовать эти подозрения?

Ответ: У меня нет рецепта. Гражданское общество в Азербайджане было уничтожено много лет назад. И их отсутствие, отсутствие периодически проводимых ими  публичных  кампаний острее ощущается в возникновении столь важных и серьезных проблемах. Адвокатов-юристов, работающих с Европейским Судом, можно по пальцам перечесть. Так было и раньше, но теперь ситуация стала еще  критичнее. Мыслящая часть общества быстро маргинализируется, и для этого есть множество глубоких, реальных причин. Цели коллективных и групповых петиций выглядят недостижимыми и несовсем рациональными.

Похоже, что до появления более серьезных результатов проблем, большинство ее нынешних , находящихся в фаворе, не очень будут беспокоить большинство.

Вопрос: Что Вы предлагаете? Какие шаги необходимо предпринять, чтобы восстановить доверие к Европейскому Суду?

Ответ: Мне кажется, что нынче время утраты, а не восстановления доверия. Иначе говоря, Европейский Суд быстро теряет свой адрес последнего островка надежды, и этот процесс, скорее всего, еще продолжится.  Еще один фактор, который делает эту ситуацию еще более уродливой, заключается в том, что состояние местной судебной системы также неуклонно ухудшается. Если раньше название Европейского Суда ассоциировалось с тем, что направленная в него жалоба будет рассмотрена и решение будет принято только через много лет, то теперь появились дополнительные и более насущные проблемы, заставляющие задуматься глубже. Очень сложно сказать, с чем связано происходящее, из чего оно исходит. Видимо, необходимо провести длительный углубленный анализ  на основе точных статистических данных, изучить, какой масштаб и географию охватывает этот процесс. Нет сомнения только в одном - те, кто претендует на исключительность (это не просто свойство отдельных людей), должны демонстрировать и подтверждать это практически и последовательно в повседневной жизни. То есть социальная ответственность и вес того, кто претендует на альтернативную ценность с этой точки зрения весомее. Попросту – обиду держат на того, на кого возлагают надежду. То, что есть надежда говорит о том, что тот на кого держат обиду, еще не совсем утратил ценность. Настоящая беда придет тогда, когда будет утрачено и это. «Восстановление доверия», как Вы говорите, к Европейскому Суду или не дать вере умереть, зависит в первую очередь от этого самого Суда, то есть, насколько это их беспокоит с точки зрения дискурса.,