Конфликт на Украине — это война нарративов, а нарратив Путина рушится

Люди понимают мир — то есть откуда мы пришли, как мы сюда попали и куда мы, вероятно, пойдем — через истории, которые мы рассказываем о себе и других. Действительно, политическая и социальная среда, в которую мы встроены, коренится в этих историях, в этих нарративах.

Так и с нынешним конфликтом на Украине. По мере того, как шли месяцы боевых действий, менялись и нарративы, лежащие в основе действий двух сторон. Как будто и Россия, и Украина пытаются писать историю — причины и причины конфликта — в режиме реального времени.

Как историк, я знаю, что у нарративов есть проблемы. Во-первых, хотя они могут быть правдой и относиться к фактам и реальным событиям, захватывающие нарративы также могут быть полностью сфабрикованы. Во-вторых, как только нарратив изложен, подразумевается, что любая история, которую вы рассказываете, так же достоверна, как и та, которую рассказывает ваш оппонент. Часто это не так.

Возьмем случай с Россией и ее катастрофической войной на Украине. Российские политики и их СМИ утверждают , что Россия борется с нацистами на Украине, которые узурпировали власть в результате государственного переворота 2014 года и подтолкнули страну к союзу с Западом, представляя прямую угрозу самой России.

В этом повествовании русские мальчики умирают, чтобы защитить своих украинских братьев, русских и русскоязычных украинцев от фашизма, как это делали их предки во время Второй мировой войны.

Для украинцев и большинства людей на Западе этот инспирированный Кремлем нарратив является явно ложным. Их контраргумент состоит в том, что украинцы в ходе «революции достоинства» 2014 года решили, что хотят освободиться от удушающего давления Владимира Путина, чтобы отказаться от стремления присоединиться к Западу, укрепить свою демократию и стать полностью суверенным, независимым государством. Вдохновленные этим повествованием и неспровоцированным вторжением в их страну могущественного соседа, украинцы мужественно и эффективно сопротивлялись российскому нападению и даже одержали значительную победу на поле боя.

Воспринимаемые экзистенциальные угрозы

Правда в том, что Украина никогда не представляла серьезной непосредственной угрозы для России. Но для Путина и его сторонников обеспокоены потерей геополитического влияния по отношению к Соединенным Штатам и НАТО тяготение Украины к Западу предвещало уязвимое будущее.

Этот нарратив подтолкнул Путина к тому, что он считает превентивной войной. Он основан на тревоге по поводу будущих опасностей, но облечен не в холодные реалистические термины, а в гиперэмоциональное повествование о якобы гармоничном братстве русских, украинцев и белорусов.

Украинцам не нужно придумывать грандиозные нарративы, которые бросают вызов фактам. Однако преувеличения в военное время почти неизбежны. Правительство в Киеве, а также западные лидеры утверждают, что война стала борьба за само существование украинской нации, что Путин полон решимости устранить украинцев как украинцев.

Если этот нарратив верен, а я считаю, что это не так, то компромисса с Россией быть не может.

Нарратив Путина так же экзистенциален. Он оформлен как борьба против «неоколониализма» Запада, в который, по его мнению,стремится расчленить Россию. В путинском нарративе война с Украиной бросает вызов претензиям Америки на глобальную гегемонию, превращая Россию в униженную региональную державу.

Расширение угрозы

В его выступление 30 сентября 2022 г., приложение Украинские Донецк, Луганск, Херсон и Запорожье России, Путин использовал историю, чтобы оправдать свой имперский захват. Земли, которые он называл «Новой Россией» или «Новроссией», были освящены, по его словам, победами русских богатырей XVIII века; это была земля, где Екатерина Великая основывала города.

Затем он вернулся к болезненному 1991 году, когда три представителя коммунистической партийной элиты прекратил существование Советский Союз, «не спросив простых граждан, чего они хотят, и люди вдруг оказались отрезанными от своей родины». Путин сравнил этот нелегитимный акт с тем, что сделали Ленин и большевики, создав советские республики по национальному признаку. В нарративе Путина вторжение в Украину является частью процесса исправления того, что он теперь считает преступными действиями на заре и закате советской империи. Он категорически отвергал идею восстановления СССР: «Сегодня он уже не нужен России; это не наша цель», — но считает, что должен помогать тем, кто оторван от исторической родины.

В путинском нарративе Украина нуждается в спасении от когтей Запада и западной культуры и должна вернуться в Русский мир — русский мир — и свою уникальную культуру.

В своем выступлении Путин заявил, что в России не будет «родителя номер один, родителя номер два и родителя номер три» вместо «матери и отца». Он продолжил: «Хотим ли мы, чтобы наши школы навязывали нашим детям… извращения, ведущие к деградации и вымиранию? Хотим ли мы вдолбить им в головы мысли о том, что наряду с женщинами и мужчинами существуют некие другие гендеры, и предложить им операцию по смене пола? … Это все неприемлемо для нас. У нас другое будущее».

Этот шаг, включающий предполагаемую атаку на российские ценности как часть защиты Путиным своих действий на Украине — расширение воображаемой угрозы со стороны Запада, включающее культуру, а также выживание России и статус великой державы, — происходит на фоне предположений о том, что существующие нарративы Москвы терпят неудачу.

Одомашненный вспыхнуло сопротивление войне спорадически в крупных российских городах, в нерусских регионах, таких как Дагестан, и даже в оккупированном Россией Крыму. Молодые люди бегут в Финляндию, Грузию, Армению и Среднюю Азию, чтобы избежать призыва в армию. Немногие хотят сражаться и умирать за бессмысленную войну.

Загнан в угол

Историки оглядываются в прошлое, чтобы узнать, как мы пришли туда, где мы находимся в настоящем. Исследование этого прошлого может помочь нам понять, почему произошла война в Украине, и, по сути, может помочь нам найти выход из конфликта. Но ни освещение причин войны, ни возможных результатов не обязательно приводит этот конфликт к общему нарративу, под которым могут подписаться обе стороны.

А нарративы, однажды выраженные, могут обрести собственную жизнь. Советское видение светлого будущего, на котором вырос Путин, рухнуло в далекое прошлое. Он попытался заменить его альтернативным героическим повествованием, опасаясь, куда история заведет его и его соотечественников. Но это тоже похоже на повествование, которому грозит опасность рухнуть перед лицом реальности.