Пошатнувшаяся репутация правосудия

***

Вопрос: Вам известно об избрании ареста в качестве меры в отношении журналиста Аваза Зейналлы и адвоката Эльчина Садыгова и вероятно, до этого момента отслеживали предшествующие этому процессы. Дайте сперва юридическое заключение по поводу этих арестов.

Ответ: Обыски и задержания проводились с грубым нарушением закона. И эти нарушения не являются обычными нарушениями. Это один из примеров явного пренебрежения к двум важным профессиям и представителям этих профессий.

Эльчин Садыгов – адвокат. Он также является активным адвокатом по правам человека. Аваз Зейналлы — журналист. Обе профессии по своей сути являются оппонентами, критиками правительства, в особенности ее силовых структур, сил безопасности. Они защищают права людей от нарушений со стороны государственных органов. Кроме того, адвокат в подавляющем большинстве уголовных дел адвокат «скрещивает шпаги» со следственными органами и прокуратурой, трудится над опровержением обвинений, защищает обвиняемых. Без этого невозможно правосудие.

Таким образом, если адвокаты и журналисты недостаточно защищены законом, если в отношении них не применяются специальные процедуры, значит правосудие хромает, его нет, права людей нормально получать информацию, знать чем занимается правительство подавляются.

При вынесении решения об обыске и проведении обыска, не следовали этим особым правилам ни в отношении Эльчина Садыгова, ни в отношении Аваза Зейналлы. Обе профессии имеют право на сохранение профессиональной тайны. У адвоката в связи с делама, где он является защитой есть такие документы и сведения, о которых никто знать не должен и в особенности прокуратура. Потому что это противная сторона. Возможность незаконного изъятия конфиденциальных документов у адвоката, обесценивает защиту, делает институт адвокатства бесправным.

То же и журналистская тайна. Если она надежно не защищена, никто не решится представить журналисту конфиденциальную информацию, представляющую собой высокую степень риска. Если же предоставленная журналисту информация может быть легко захвачена, если прокуратура и полиция могут с легкостью изъять ее у журналиста, забрать из его дома, то это полная дискредитация профессии журналиста. Это убивает ее эффективность.

Наряду с Эльчином Садыговым, прокуратурой были нарушены права его супруги, известного адвоката-правозащитника Зибейды Садыговой, которая работает вместе с ним, а также лиц, находящихся под ее защитой.

Нарушения при аресте также очевидны. Лишение свободы на время следствия, сроком 4 месяца (как крайняя мера пресечения) может быть применена лишь в крайних случаях, четко оговоренных законом. Например, если человек может бежать и скрыться, бежать из страны и не предстать перед судом, или если он может серьезно воспрепятствовать ходу следствия, правосудия и других случаях. Обосновали ли прокурор, ходатайствовавший об аресте, и суд, принявший такое решение, что Эльчин Садыгов сбежит и скроется, не явится в суд, не явится на вызов следствия, если он будет на свободе до суда? Или будет препятствовать правосудию, запугивать свидетелей, уничтожать улики и так далее? До тех пор, пока это не доказано, решение об аресте является грубым нарушением законов, прав человека, и сделано это неслучайно.

Очевидно, что они пошли на столь явные нарушения потому, что был серьезный заказ. Вместо тюремного заключения, например, они могли получить подписку о невыезде из города Баку. Могли посадить под домашний арест.

И наконец об обвинении. Якобы они получили взятку. Таково выдвинутое прокуратурой обвинение, которое оба лица категорически отвергли. Причин назвать эти обвинения не заслуживающими доверия предостаточно. В частности, заявление о нарушении ст. 311 является плодом изощренной фантазии. Обвинение во взяточничестве является преступлением, которое может быть применено к лицам, занимающим административные посты, уполномоченным (должностным) лицам. Журналист или адвокат не могут быть субъектом такого преступления. Во-вторых, поспешность с которой были осуществлены обвинения и арест, сопровождавшиеся нарушениями, дает основание говорить, что это дело заказное и обвинение скроено на основании этого заказа.

Вопрос: Генеральная прокуратура не реагирует на расследования в медиа, связанные с фактами коррупции. Однако этот вопрос она немедленно берет под контроль, в субботу начинает обыски, а суд в 4 часа ночи выносит решение. Какие из этого следуют выводы?

Ответ: Вы правы. Такая «чрезмерная чувствительность» прокуратуры к вопросу взяток необычайна. Почему-то прокуратура, которая не реагировала на распространенные в медиа, вполне обоснованные материалы хищении высокопоставленными государственными чиновниками 10 миллионов долларов, вдруг осознала свой долг и зашевелилась?

На днях были распространены материалы о многомиллионной коллекции автомобилей сына государственного чиновника №1 города Гянджи. Аналогичная ситуация со многими главами Исполнительной Власти районов и городов. То же и министры, главы ведомств, чиновники госкомпаний. Фактов предостаточно. Но прокуратура бездействует. А сейчас вдруг обнаружили адвоката и журналиста  «взяточников». В чем причина? Вопрос риторический.

Но, даже если верить, в честность прокуратуры и то, что она сказала правда, то есть денежная операция была. Каков мотив, он выяснен? Если адвокат получил деньги, возможно, он получил их за оказанные услуги. По данным прокуратуры, деньги могли быть даже взяты для предотвращения черного «пиара» о защищаемом лице, создания его хорошего имиджа и проведения кампании в медиа, чтобы говорить правду. Почему это должно считаться взяткой?

То же касается и журналиста. Разве интернет-ТВ не может получать оплату за какие-то пиар-услуги или за подготовку передач и фильмов на основе каких-либо документов? Если есть какие-либо нарушения принципов этики медиа при оказании такой услуги, это должно быть расследовано, но это не повод для вмешательства прокурора. Юрист или журналист не получает ежемесячную зарплату от государства, как прокурор. Получает деньги за услуги. Другими словами, если есть деньги, нельзя однозначно говорить о свершившемся беззаконии. Необходимо внимательно изучить многие нюансы и сделать правильные выводы.

Вопрос: Как вы думаете, что стоит за этими арестами?

Ответ: Опять возвращаемся к тому, что «проблема» с  прокуратурой не имеет отношения к деньгам.

Прокурора, вернее, тех, кто дал заказ прокурору подвигло именно то, что произошло с Расимом Мамедовым, который является подзащитным Эльчина Садыгова. Точнее, предотвратить то, что может произойти. Решение об аресте таких персон как Расим Мамедов принимает не прокуратура. Хотя это и по закону, на самом деле прокуратура не имеет таких полномочий и власти. Потому-то, суд над Расимом Мамедовым и суд вокруг него находятся под пристальным вниманием. Каждое слово, каждая встреча, шепот, любое телодвижение.

Мое внимание привлекло одно сообщение в медиа. Писали, что якобы Расим Мамедов заявил, что готов обнародовать список всех людей, которым он давал деньги. Думаю, они восприняли это как шантаж и забеспокоились. Последовала команда положить этому конец и изъять все переданные документы и материалы. Причины поспешных незаконных обысков в этом. Впрочем, не исключено, что их разозлило то, что адвокат и журналист пытались побудить Расима Мамедова, которого наказало начальство, рассказать правду.

Если помните, то же произошло и с Джахангиром Гаджиевым, который был директором Международного банка. Тогда по письму и настоянию прокуратуры в отношении нескольких адвокатов были приняты строгие меры, а их юридическая деятельность заморожена. В данном случае, похоже, они были более озлоблены, и более того, силы, имеющие особый зуб и на Эльчина Садыгова, и на Аваза Зейналлы, воспользовались ситуацией и начали действовать.

Вопрос: Эльчин Садыгов представлял интересы политзаключенных во многих известных делах. Арест адвоката также означает, что немало людей останутся без адвоката. С этим мы столкнулись, когда арестовали Интигама Алиева. Многие политзаключенные остались без адвокатов, их обращения в Европейский суд затягивались, документы были утеряны. Может быть, это одна из целей ареста Эльчина Садыгова?

Ответ: Причиной обыска в офисе и доме Эльчина Садыгова может быть изъятие документов и доказательств, предоставленных лицом, которого он защищал, и его семьей. Что еще могла искать там прокуратура? Уверен, если Вы посмотрите представление обвинения и решение суда по этому поводу, то увидите, что обвинение не совсем четко написало и обосновало то, что оно хотело найти при обыске. Какие улики могли быть в кабинете и доме Эльчина Садыгова, которые могли бы подтвердить выдвинутое ими обвинение?

В результате этого обыска, несомненно, были изъяты конфиденциальные сведения и документы, касающиеся всей работы, проводимой Эльчином Садыговым и его супругой, адвокатом Зибейдой Садыговой, работавшей с ним. Прокуратура и суд ничем не могут обосновать законность и обоснованность этого обыска.

Вопрос: И в заключение, какие шаги должны предпринять, заказчики этого ареста, для скорейшего устранения этого нарушения закона?

Ответ: В первую очередь следует отменить незаконные задержания и освободить их. Надо признать, что этот шаг дискредитирует правительство и судебную власть, независимо от того, кому власть имущие, заказавшие аресты, пытаются доказать, что законы — это игрушка.

Вслед за этим система правосудия должна приложить усилия, чтобы устранить огромный вред, причиняемый незаконными обысками. Прокуратура должна расследовать обстоятельства, приведшие к этой ошибке, вернуть изъятые документы и возместить ущерб. Они также важны для компенсации пошатнувшейся репутации системы правосудия.