Армения рвет с прошлым

Будущие историки постсоветской Армении, выстраивая хронологию ярких поворотных событий прошлого этой страны, вряд ли пройдут мимо даты 16 июня 2020 года. И дело не только в том, что в этот день депутатской неприкосновенности лишился лидер партии и второй по численности фракции в парламенте, а также один из богатейших людей республики. Гагик Царукян был (да и останется) одним из символов того симбиоза между властью и бизнесом, который является во многом определяющим фактором развития постсоветского капитализма.

Атака на влиятельного олигарха, успевшего побывать и рядом с властью, и в оппозиции, является одним из ключевых моментов в масштабной реконфигурации власти, которая началась в Армении после «бархатной революции» двухлетней давности. Рубежами на этом пути стали арест второго президента республики Роберта Кочаряна, уголовное дело против его преемника Сержа Саргсяна, борьба за гомогенизацию парламента, установление политического контроля над столичным муниципалитетом и силовыми структурами, а также конфликт исполнительной и судебной власти. Но все эти события объединяет одно. Они нарушают неписаные традиции армянской постсоветской политической культуры, которые были незыблемы вне зависимости от того, кто занимал первые посты в стране.

На закате СССР Армения была одним из самых антисоветских его субъектов. Во многом Армянское общенациональное движение, ведомое харизматическим Левоном Тер-Петросяном, шло во власть под лозунгами санации. Молодые доктора и кандидаты наук, лингвисты, историки, физики сменяли в кабинетах опытных номенклатурных работников.Однако это не помешало первому президенту Армении заложить важную традицию: смена вывесок на кабинетах не должна быть тождественна изничтожению и унижению оппонентов. И потому вскоре граждане республики увидели в числе «старых новых лидеров» экс-первого секретаря ЦК КП АрмССР товарища Карена Демирчяна, получившего уже в новом независимом государстве пост спикера парламента. И, не стань он жертвой политического убийства, не исключено, что был бы избран главой государства.

Тер-Петросяна сменил Роберт Кочарян, а его — Серж Саргсян. Но все три президента относительно мирно сосуществовали на политической арене. Вчерашний глава государства после десятилетней паузы превратился в главного оппозиционера и участвовал в выборах, набрав почти четверть всех голосов. Такое невозможно было представить нигде на просторах бывшего СССР. Тот же Кочарян, будучи в отставке, критиковал Саргсяна. И даже с единой «партией власти» в республике не сложилось.

Та же «Процветающая Армения» Царукяна была партнером в проправительственных коалициях. Кочарян мог бы инициировать преследование Тер-Петросяна, например, под предлогом его «неправильной позиции» по Карабаху. То же самое теоретически мог сделать и Саргсян. Однако эту «красную линию» они не пересекали, понимая, что нарушение преемственности власти для страны, втянутой в конфликты с двумя соседними странами (один из которых «замороженный» военный), рискованно как минимум.

В 2018 году он поддержал «выбор революционного народа», его представители даже вошли в первый состав кабинета министров после утверждения премьером Пашиняна, а затем его партия, а также «Просвещенная Армения» вошли в парламент после досрочных выборов и до недавнего времени разделяли «бархатный консенсус».

Но этот консенсус был нарушен, с одной стороны, социальными последствиями пандемии, а с другой — сложными траекториями вокруг референдума об изменении конституции. Само правительство инициировало его, само де-факто и отменило. Постреволюционная власть не хочет сосуществовать с иными центрами силы и влияния, которые нелояльны и неподконтрольны ей. Стратегически это опасный путь. Сегодня правительство республики и Никол Пашинян лично популярны. Но никто не сказал, что так будет всегда. И, изменись сегодняшние обстоятельства, не исключено, что оппоненты премьера захотят отплатить ему той же монетой в виде открытых уголовных дел. Преемственность власти в таком случае окажется не более чем фикцией.

Автор — Сергей Маркедонов, ведущий научный сотрудник Центра евроатлантической безопасности Института международных исследований МГИМО