Необходимо создать гвардию исламской революции, считает наследный принц Ирана в изгнании

telegraph.co.uk:  Наследный принц Ирана призвал Великобританию запретить деятельность Корпуса стражей исламской революции (КСИР), утверждая, что это было бы сродни “вырыванию самого большого зуба, который есть у режима”.

Реза Пехлеви, который известен своим самым преданным последователям как Его Императорское величество шах, живет в изгнании с тех пор, как его отец был свергнут в 1979 году.

Принц, который является сыном и наследником последнего шаха Ирана, провел почти полвека в кампании за светский и демократический Иран и остается важной фигурой для четырехмиллионной иранской диаспоры.

Выступая перед The Sunday Telegraph во время краткой поездки в Лондон, он сказал, что когда дело доходит до запрета КСИР, Запад действует медленно, потому что недооценивает значение такого шага.

Он считает, что нерешительность Великобритании и других европейских держав в отношении официального признания КСИР террористической организацией, возможно, объясняется тем, что им “еще предстоит понять”, какое влияние это окажет внутри Ирана.

Запрет сделал бы уголовным преступлением принадлежность к КСИР, посещение его собраний, публичное ношение его логотипа или поощрение поддержки его деятельности.

КСИР был основан как идеологический хранитель революции 1979 года в Иране, но с тех пор превратился в крупную военную, политическую и экономическую силу в стране.

Стремление запретить деятельность группы, впервые обнародованное The Telegraph, было сдержано спором в Уайтхолле о разумности такого подхода.

Чиновники Министерства внутренних дел выстраивали дело против КСИР, причем службы безопасности, как считается, поделились разведданными.

Но понятно, что дискуссии о запрете организации зашли в тупик после того, как министр иностранных дел Джеймс Клеверли выразил опасения, что дальнейшее принятие этой меры может нанести ущерб британским интересам.

‘Смерть диктатору’

Прошедшую неделю принц провел в турне по европейским городам, включая Мюнхен, Париж и Брюссель, а также Лондон. Он встречался с официальными лицами и политиками, чтобы обсудить ситуацию в Иране и заручиться поддержкой смены режима в Иране.

Он считает, что сейчас - впервые со времен иранской революции - созданы все необходимые условия для падения Исламской Республики. “Я думаю, что теперь расположение звезд налицо. Возможность прямо перед нами”, - говорит он.

Он объясняет, что не только “реформисты прошлых лет” внутри Ирана теперь пришли к идее полной смены режима, но и Запад также проникся этой идеей.

“Всего год назад они все еще придерживались мнения, что, возможно, нам все еще следует настаивать на реформировании режима”, - сказал он, имея в виду внутренних критиков режима. “Тот же самый человек сейчас говорит: "Это не сработает’. Это важный сдвиг парадигмы внутреннего мышления.

“Целая нация сейчас призывает ‘смерть диктатору’, что означает конец режиму. До этого вы не слышали больше жалоб на отсутствие реформ. Сегодня это национальный клич: "Давайте избавимся от этой системы, мы больше не можем этого выносить’. Другими словами, это революционно. Это не просто протесты”.

По его словам, также произошел важный сдвиг в мышлении за рубежом. Отношение изменилось после жестокого подавления режимом массовых протестов на улицах Ирана, вызванного смертью Махсы Амини, которая была арестована иранской полицией нравственности за ношение “неподобающего” хиджаба, а также ролью Ирана в поставках оружия России для ведения войны против Украины.

“Сегодня мышление таково, что мы должны выйти за рамки режима, и мир видит, что режим является ключевой проблемой для всего, что с ним связано - будь то ядерный вопрос, будь то терроризм, будь то то, что они делают прямо сейчас с русскими против Украины”. принц объясняет.

“И в этом контексте эволюция мышления заключается в том, что нам нужны фундаментальные изменения. Нам нужны полные перемены. Пока существует этот режим, ничего не произойдет. Таким образом, внутренний нарратив, нарратив диаспоры и тех из нас, кто пытается привести его к светскому демократическому варианту, - все это теперь связано воедино”.

Он сказал, что сейчас есть “окно возможностей” действовать, пока мир “готов подумать об альтернативе” режиму.

Планы нового правительства

Такова его уверенность в том, что смена режима неизбежна, принц и его сторонники уже начали планировать первые 100 дней нового переходного правительства.

“Многие люди по праву задаются вопросом о том, что может произойти после”, - сказал он. “Но я думаю, что у Ирана есть все ингредиенты и инструменты, чтобы заполнить пустоту с точки зрения интеллигенции, с точки зрения должностей, которые они могут немедленно занять для переходного управления, специалистов [в области] экономики, окружающей среды, правосудия переходного периода, а также конституционного права.

“Каковы непосредственные проблемы, с которыми столкнется страна? Что временному правительству нужно будет предвидеть и планировать в течение первых 100 дней? Это те вещи, над которыми мы можем работать с нашими западными коллегами [чтобы гарантировать] наличие плана и стратегии”.

По словам принца, одной из главных проблем для нового светского правительства в Иране будет вопрос о роли военных. Он указывает на Нюрнбергский процесс в конце Второй мировой войны, где были привлечены к ответственности только высшие нацистские офицеры, а не все нижестоящие чины.

“Всегда возникает вопрос о том, где находится армия или где находятся военизированные элементы - могут ли они воссоединиться с нацией?  Смогут ли они пережить смену режима? Есть ли для них место за пределами нынешнего режима в будущем? Как они собираются реинтегрироваться? Скольким из них пришлось бы предстать перед правосудием? Скольких из них можно было бы простить в процессе установления истины и примирения, как с ними собираются обращаться в рамках системы правосудия переходного периода?”

Принц непреклонен в том, что он не верит в восстановление монархии - вместо этого он хочет, чтобы народ Ирана решил, какое правительство должно быть в новом государстве.

Но он действительно считает себя решающим для будущего Ирана, не в последнюю очередь, по его словам, из-за поддержки, которую он имеет в иранской диаспоре.

“Я не баллотируюсь на пост президента или что-то в этом роде, но... безусловно, есть точка зрения, которая считает, что я определенно должен играть центральную роль”, - сказал он. “Я не говорю, что я единственный, но я, безусловно, являюсь важнейшим элементом для приведения этой коалиции к плодотворному завершению”.

Оглядываясь на 1979 год, принц описал его как “беспокойное” и “бешеное” время. Он уже был за границей - обучался на пилота в Техасе, - когда вспыхнула революция и его семья была вынуждена бежать из Тегерана.

“Я уехал летом 1978 года”, - вспоминал он. “На самом деле, по пути в Америку я заехал в Англию. Королева Елизавета была достаточно любезна, чтобы принять меня в Букингемском дворце. Я пробыл здесь около 10 дней.

“И план состоял в том, чтобы я прошел обучение, а затем вернулся в Иран. Но, конечно, произошла революция, и с тех пор я живу за пределами Ирана”.

Его воспоминания об Иране до того, как он уехал, когда ему было 17 лет, связаны с путешествиями по стране и выполнением официальных обязанностей.

Сейчас он со своей семьей живет в Вашингтоне, где постоянно ведет кампанию за демократический Иран. Он опровергает сообщения о том, что он получал финансирование от ЦРУ, заявляя, что это “абсолютно ложно” и является ложным повествованием, продвигаемым иранским режимом в попытке “очернить” его.

Он также отрицает, что когда-либо пытался создать “правительство в изгнании” с целью восстановления монарха в Иране, заявив, что это было бы бессмысленно, учитывая фактическое признание нынешнего режима.

“Я не выступаю за одну форму [правления] против другой”, - сказал он. “Потому что, на мой взгляд, это вопрос демократических принципов. Если большинство считает, что им все еще нужно иметь институт, выходящий за рамки практики управления, чтобы привнести элемент стабильности - что является аргументом монархистов, - это может быть аргументом, но это должно быть решено народом”.