Отчаявшийся Путин заблуждается, думая, что может победить

telegraph.co.uk: Владимир Путин, должно быть, чувствует себя немного самодовольным. После нескольких месяцев плохих новостей его армии продвигаются вперед на Донбассе, и даже Борис Джонсон признает, что они добиваются «постепенного, медленного, но, боюсь, ощутимого прогресса». Мировые цены на продукты питания и энергоносители также растут благодаря не только западным санкциям, но и российской блокаде Черного моря и закрытию международных трубопроводов. А Генри Киссинджер, дипломат, известный своим чувством реальной политики, предложил Москве позволить сохранить некоторые из своих достижений в качестве цены за мир.

Эти факты, возможно, стали шоком для некоторых, но неудивительно, что русские добились определенного прогресса на местах. И любое кремлевское торжество было бы неуместным: Россия все еще проигрывает, и, как ни странно, некоторые краткосрочные успехи на самом деле ухудшают положение Путина в долгосрочной перспективе.

Мы много слышим о русских потерях, но украинцы сами несут истощение, а новое оружие НАТО не может ни восстановить истощенное, ни воскресить мертвых. Кроме того, поначалу российским генералам приходилось следовать дилетантской первоначальной стратегии Путина, а теперь им разрешено сражаться так, как предназначено их армии, с помощью массированных артиллерийских обстрелов и карательных наземных атак.

Путин явно надеется захватить весь восточный регион Донбасса, но его генералы, вероятно, будут более прагматичными, и просто хотят установить оборонительную линию фронта и удерживать ее. В конце концов, их наступление скоро будет исчерпано, и нет никаких признаков того, что Москва сможет в ближайшее время собрать людей и материалы, необходимые для нового наступления. Скорее генералы надеются использовать преимущество защитника, чтобы сдерживать украинцев, что бы им ни дал Запад.

Иными словами, лучший сценарий для России — удерживать то, что у них есть. Но что тогда? Язык Путина, безусловно, изменился по сравнению с воздушным оптимизмом начала войны. Начиная с 9 мая, когда он использовал свою речь на праздновании Дня Победы в России, чтобы показать, что это будет более длительная и тяжелая война, в которой он винил «вмешательство» Запада, тогда, по крайней мере риторически, он копался в длительный конфликт.

В то же время, однако, он уклоняется от трудных решений, связанных с возможностью выдержать эту борьбу в долгосрочной перспективе. Это классический Путин: когда все варианты кажутся болезненными, он старается вообще не делать выбора.

Дальнейшее продвижение на Донбассе потребует, например, более длинных линий обороны от неизбежной украинской контратаки, а российским военным просто не хватает людей. Это также означает большую территорию, на которой им придется охранять разъяренное местное население, уже прибегающее к саботажу и партизанской войне. Учитывая, что Национальная гвардия, военизированная служба внутренней безопасности России, уже используется в качестве фронтовиков, это является дополнительным бременем для перегруженных сил.

Украина полностью мобилизована, но российские генералы все еще обходятся армией мирного времени. При этом погибло более 15 000 человек, и если применить обычную арифметику современной войны, можно предположить, что еще не менее 45 000 солдат выбыли из строя из-за ран и болезней.

Если Путин объявит, что эта «спецоперация» на самом деле является войной, он может мобилизовать резервы. Армия никак не может поглотить более 100 000–150 000 солдат, и они будут вооружены более старым оружием и сомнительной подготовки. Тем не менее, это большое количество свежих новых войск, несомненно, окажет влияние на поле боя и может привести к новому наступлению.

Однако на то, чтобы подготовить их к бою, уйдет, возможно, три месяца, и потенциально может возникнуть огромная общественная реакция. Так что Путин колеблется, резервисты волнуются, генералы кипятятся, а времени на подготовку нового наступления до наступления осени становится все труднее.

Снова и снова отсутствие у Путина стратегического восприятия означает, что то, что может выглядеть как сиюминутная выгода, несет с собой долгосрочные риски.

Рассмотрим его недавнее предложение в телефонном разговоре с премьер-министром Италии Марио Драги о снятии блокады поставок украинского зерна, но только «при условии снятия политически мотивированных ограничений со стороны Запада». На первый взгляд, это был шанс для него представить себя человеком, способным ответить на растущие цены на продовольствие, которые вызывают трудности на Западе и потенциальный голод в Африке.

Но это также было признанием того, что это российская огневая мощь на Черном море блокирует зерно. В процессе он подрывает то, что стало одним из успехов российской (и китайской) пропаганды на Глобальном Юге: убедить голодные страны в том, что виноваты западные санкции.

Это также является доказательством того, что, хотя некоторые маргинальные российские комментаторы предполагают, что Запад не может справиться с ростом цен на продовольствие, Кремль понимает, что, как бы болезненно это ни было, они не собираются заставлять Запад отступать.

Напротив, западные санкции уже наносят сокрушительный ущерб российской экономике. Экономическая война не бывает быстрой, но даже если санкции будут сняты завтра, их последствия будут ощущаться годами и даже десятилетиями. Путин потратил 20 лет на наращивание вооруженных сил, которые он растратил на Украине. С экономикой, которая может сократиться, возможно, даже более чем на четверть в этом году, и с заблокированным доступом к западным технологиям, восстановление ущерба займет как минимум столько же времени.

Это также означает, что если он попытается удержать захваченные территории, у него не будет средств на восстановление их разрушенных городов. То, что там будет потрачено, должно быть за счет российских регионов, которые уже ощущают на себе давление экономического кризиса.

Путин никак не военный эксперт, при всем при этом он похоже решил микроуправлять этой войной. Просто глядя на карты достижений, его отчаянная потребность в том, чтобы эта кампания была триумфальной, может заставить его думать, что все идет по его плану. Они не. Хотя ему нравится сравнивать себя с легендарными русскими государственными деятелями, такими как Петр Великий, он все больше становится похож на последнего царя Николая II. Царь Николай считал Первую мировую войну шансом укрепить себя и свой режим и оказался во главе своей страны в войне, в которой она не могла победить. В процессе он обрек себя и свою династию.

Точно так же Путин вполне может стать жертвой соблазнительной надежды на то, что какая-то серьезная победа всегда не за горами. Что с «еще одним толчком» украинцы будут готовы принять его условия или Запад откажется от их поддержки.

Россия получает худшее из обоих миров. Лидер слишком непостоянен, чтобы принимать трудные решения, но при этом слишком заблуждается, чтобы понять, когда пришло время сократить свои потери.

В конце концов, на данный момент война движется в тупик. Нет никаких признаков того, что украинцы — что бы ни говорил Киссинджер — каким-либо образом готовы пойти на массовые уступки, которых до сих пор требует Путин. Ведь после ужасов бучанской бойни и поразительной решимости обороны Мариуполя вряд ли Владимир Зеленский при всей своей нынешней популярности мог их обещать.

Изолированный в своем кругу дружков и подхалимов, отчаянно пытающийся спасти свое наследие и не обращая внимания на вред, который он наносит России и русскому народу, Путин больше не желает идти на уступки. Кажется, ему потребуется больше потерь на поле боя, больше страданий и гнева дома, больше недовольства внутри элиты, прежде чем он даже поймет, что ему придется отступить.

По словам одного чиновника среднего звена, который уже вывез свою семью из России: «Все знают, что эта война — катастрофа, кроме одного человека, который мог ее положить конец».

Однако не только Путину придется признать, что это будет долгий и трудный путь. Мы живем в эпоху сиюминутных удовольствий, и хотя на публике Запад по-прежнему един в своей приверженности поддержке Украины и наказанию Путина, за кулисами появляются первые признаки «усталости от Украины».

Запад также не должен обольщаться тем же заблуждением, что последний рывок, будь то новые экономические санкции или новые предложенные переговоры, быстро положит конец конфликту. Вместо этого мы должны продолжать демонстрировать единство, предлагать военную и экономическую поддержку Украине и готовиться как можно лучше к экономическому ущербу и политическим потрясениям, которые мы понесем в результате. Войны, даже экономические и политические, имеют свою цену.

Профессор Марк Галеотти — директор консалтинговой компании Mayak Intelligence и автор книги «Вооружение всего».