Публичный дневник – 2 (33)

Продолжаю делиться извлечениями из своего блога, который веду последние годы.

Продолжаю свои разыскания известных деятелей культуры, так или иначе связанных с Азербайджаном, которых, по тем или иным причинам (чаще конъюнктурным), мы игнорируем.

Сопрягая времена, решил включить текст своего недавнего (2декабря) выступления, в завершающий день большого проекта «Быть женщиной».

9 сентября, 2021 года

Все больше убеждаюсь, пространство подлинной культуры неэвклидово, можно внезапно из одной эпохи переместиться в другую, изучаешь явления, которые произошли две с половиной тысячи лет тому назад, а внезапно оказываешься в событиях столетней давности, переход (перескок) из одной параллельной в другую в такой культуре почти норма. Отсутствие такого пространства культуры, свидетельство культуры захолустной, в лучшем случае имитирующей достижения неэвклидовой культуры.

Эсхил, о котором пойдет речь, один из величайших деятелей мировой культуры. С Эсхила начинается мировой театр, мировая драматургия, что к этому можно добавить. Только то, что творчество Эсхила живет и развивается, преодолевая века и эпохи. Так будет всегда.

К азербайджанской культуре Эсхил имеет самое отдаленное отношение, не ставили, не обсуждали, читали единицы, но не будем торопиться, вспомним про возможности неэвклидова пространства культуры.

Держу в руках академический толстый том «Эсхил. Трагедии», изданный в Москве в 1989 году. В таком солидном издании как «Литературные памятники», обычно более половины книги составляют комментарии.

Сразу обращаю внимание, что сразу за фотографией самого Эсхила, буквально на обороте, помещена фотография Вячеслава Иванова. Можно предположить, что Эсхил явится нам своими текстами, написанными в V в. до нашей эры, т. е. две с половиной тысячи лет тому назад, а нашим Вергилием по этим текстам станет именно Вячеслав Иванов, уже со своими текстами, написанными сто лет тому назад (почти юбилей).

Делаю следующий шаг и среди известных лиц, подготовивших издание, встречаю имя Г.Ч. Гусейнова (о нем говорил в своем предыдущем тексте, не буду повторяться).

Не могу удержаться, чтобы не процитировать самого Эсхила, хотя на время и отвлекусь от основной темы. На мой взгляд, слова Эсхила стоят того.

В трагедии Эсхила «Орестея», Афина говорит следующие слова:

«Не мути ключа Притоком скверн: не будет, где испить тебе,

Храните город столь же зорко, граждане,

От безначалья, сколь от самовластия!».

Куда делись эти 2500 лет, будто вмиг улетучились, эти слова Эсхила до нас еще не дошли, неизвестно, когда дойдут. Когда наше обоняние начнет улавливать запах «притока скверн». Не буду загадывать.

Но оставим Эсхила, перейдем к его комментаторам.

В дополнение к трагедиям Эсхила в томе, о котором идет речь, помещены фрагменты из двух работ Вяч. Иванова «Эллинская религия страдающего бога» и «Дионис и прадионисийство». Вторая книга, как указано в томе, является «публикацией Г. Ч. Гусейнова».

Несколько слов о Вяч. Иванове.

«Русский поэт-символист, философ, переводчик и драматург, литературный критик, педагог, идеолог символизма, исследователь дионисийства. Одна из ключевых и наиболее авторитетных фигур Серебряного века ... не принял русской революции 1917 года. В 1920 году Иванов переехал в Баку, где работал во вновь основанном Бакинском университете, был удостоен докторской степени, диссертация была издана как книга «Дионис и прадионисийство» (1923)».

… Обратили внимание как начали перекрещиваться перемещаться времена в мировой культуре, рядом с Эсхилом оказались Вяч. Иванов, Г.Ч. Гусейнов, Бакинский университет, невольно оказались мы с вами ...

В письме к В. Я. Брюсову, из Баку в Москву, Вяч. Иванов писал: «Сожалею, что не могу ни тебе, ни кому другому из близких мне лиц, прислать свою книгу «Дионис и прадионисийство», здесь напечатанную (не думай, что это переработка прежних статей «Религия страдающего бога») и защищенную в университете. Не могу прислать ее, потому что Наркомпрос, с трудом ее выкупивший в Полиграфтреста (ибо печатание обошлось дорого), захватил весь небольшой завод издания».

Комментируя письмо один из редакторов книги, Н.В. Котрелев добавляет: «Эта книга Иванова и сегодня очень редка и имеется далеко не во всех даже крупнейших библиотеках».

Невольно возникает грустный вопрос, а есть у нас потребность в редкой книге, изданной в Баку по странному стечению исторических обстоятельств, нужна, запрашивают книгу у нас, работники библиотеки нашего Университете понимают ее ценность, берегут ее? Вопросы без ответов.

Что можно сказать в заключении?

Могла ли в те годы вокруг таких ученых как Вяч. Иванов, А. О. Маковельский, другие, сложиться и у нас сильная школа античной культуры?

Вряд ли, в те годы, мы как «туземцы», только открывали самих себя, только начинали приобщаться к мировой культуре, и нам было не до античности, не до дионисийства

А позже, через 10 лет, через 50 лет, через 100 лет, в наши дни?

Теряюсь в догадках, не могу скрыть своей растерянности, но лучше горькая правда, она отрезвляет, только она вселяет надежду.

Горько осознавать, что неэвклидово пространство культуры, в котором имена и артефакты живут не для туристической вывески, а для поиска смысла мира в нас, и нас в мире, пока нам не по плечу.

12 сентября, 2021 года.

Вдогонку к тому, о чем написал 9 сентября.

Постепенно (возраст) собираю свой архив и натолкнулся на свою статью на портале «Kultura az» от 12 декабря 2008 года. Прошло 13 лет, а «воз и ныне там», то ли время остановилось во мне, то ли время остановилось там, за моим окном.

В той статье я привел цитату из статьи русского социолога Л. Гудкова, который рассуждает о сознании человека современной России»

«Вытеснение своего прошлого, не проработка его, не анализ, не самопонимание, а именно вытеснение. Всякий психоаналитик вам скажет, что самоанализ – вещь чрезвычайно трудная и болезненная. И если он не удаётся, не получается взвешенного, взрослого отношения к себе, сопряженного со знанием себя, самоконтролем, то появляется невротическая личность. У нас – невротическая коллективная личность. Отсюда склонность к поверхностному эгоцентризму, ксенофобии, к внутренней и внешней агрессии».

К нам этот диагноз относится в полной мере, у нас сегодня не менее, чем в России, «невротическая коллективная личность» (хотя и проявления ее не столь агрессивны). И по причине разочарований, связанных с неоправданными надеждами, и потому, что место «вытесненного прошлого» (свято место пусто не бывает) заполнило национальное чванство, и потому, что даже недавнее трагическое прошлое не было по-настоящему осмыслено (анализ и самопонимание), а просто заполнено или политической конъюнктурой или невротической экстатикой (трагический «чёрный январь» фактически выхолащивается чуждым его сути словом «шехид»). И по многим другим причинам» ...

В той же статье вспоминал, что в свое время Мансур Векилов напечатал в журнале «Литературный Азербайджан» интересные мемуары людей, которые в 1920-е годы, пусть случайно, выбрали Баку (при большом желании можно найти и перепечатать эти мемуары). Практически эти имена у нас неизвестны, по причине все той же политической конъюнктуры.

Другие имена, на которые натолкнулся в своем архиве.

Из интервью в газете «Ex Libris» (приложение к Российской «Независимой газете») узнал о «русскоязычном литераторе и издателе Б.Г., живущем в Израиле, который долгое время жил в Баку и защитил здесь кандидатскую диссертацию». Запомнил, что Б.Г. назвал Баку «космополитическим болотом» (насколько могу судить речь идет о Борисе Гольдштейне). Дело не в том, прав Б. Г. или не прав, а в том, что уверен, необходимо встречаться не только с теми, кто не скупится на комплименты (чаще всего, не бескорыстно) ...

Из публикации в той же газете (11 сентября, 2008 года) узнал о «злоязыком еврее» Игоре Кинге (Игорь Владимирович Каган), эпиграмм которого в Интернете побаиваются не только графоманы, но и маститые литераторы. Так вот Игорь Кинг прожил в Баку 15 лет и уехал из Баку, как сказано в публикации, «после великой «национальной» революции» (не принадлежит ли это определение «злоязыкому еврею»). Если учесть, что И. Кинг родился в 1951 году, не трудно предположить, что «злоязыкий еврей», кое-что «злоязыкое» мог сказать и о нас. Интересно было бы прочесть.

Другое имя.

На сайте «kultura.аz» Фараджа Караева среди своих учителей в Консерватори, вспоминает – Эллу Марковну Никомарову. Он писал о её огромной эрудиции, о том, что она была честнейшем и принципиальнейшем человеком. Самому Фараджу, по сольфеджио поставила 4, спросив при этом, «не правда ли, что справедливая четвёрка честнее натянутого «пять с минусом». (?!) Элла Марковна ушла на пенсию «старшим преподавателем» («старым преподавателем» как шутила она сама), а последние годы прожила в Новосибирске. Кто-то может возразить, если следовать такому принципу и запоминать всех «хороших» людей, то наша история культуры превратится в громоздкий архив. Не буду спорить. Просто врезалось в память и воочию увидел (экран воображения) пластический облик человека (манера двигаться, манера говорить, которые у нас безвозвратно потеряны), которого никогда не видел. И невольно возник вечный вопрос, что движет человеком, который вопреки всему, остаётся верен, то ли своему призванию, то ли своему долгу, то ли чему-то ещё, нам неведомому?

Разумеется, мой список, совершенно произвольный и не может претендовать на репрезентативность. Ведь я настаиваю на принципе подхода, а не значительности тех или иных персон ...

9 декабря 2022 года.

Попробую более или менее подробно пересказать свое выступление в завершающий день проекта «Быть женщиной». Начал с пожелания не видеть во мне образец для подражания, не считать, что есть у меня готовые решения. Просто собираюсь откровенно поделиться с аудиторией своим жизненным опытом. Не более того.

Мой жизненный опыт включает в себе как опыт непосредственно самой жизни, так и опыт прочитанных книг, жизнь влияла на восприятие книг, книги влияли на понимание жизни. На этом пути было много горького, было много иллюзий и разочарований, падений и ушибов. В одних случаях пытался жить в унисон с историческим временем, в других случаях, когда ничего из этого не получалось, пытался спрятаться от исторического времени в свой герметический «вишневый сад».

Выжил, спокойно смотрю в лицо приближающейся смерти.

Мой жизненный опыт позволяет мне задуматься над тем, что азербайджанская культура, азербайджанская духовность, слабо освоила опыт мировой культуры, прежде всего исторический и культурный опыт ХХ века. Мы больше имитируем, чем рефлексируем, мы не до конца осознаем необходимость раскрываться навстречу мировой культуре, чтобы узнавать самих себя. В противном случае, мы так и не преодолеем потребительскую психологию.

Если говорить о ХХ веке, то начал бы я с такого культурного явления, как Фрейд (хотя несомненно, есть и другие имена, не менее значимые).

Как мне представляется, мы (не только «мы», но в данном случае речь идет о нас с вами) односторонне воспринимаем идеи Фрейда, сводя их к подавленным сексуальным желаниям. Фрейд, можно сказать, первый открыл «дверь», которую цивилизация до него плотно закупорила (табуировала), и мы, после Фрейда, стали понимать, что причины многих человеческих поступков скрываются в нашем подавленном цивилизацией подсознании.

На мой взгляд, «дверь», которую распахнули идеи Фрейда, остается в нашей духовности и нашей ментальности, по-прежнему плотно закупоренной (скажем, чуть приоткрытой). Наше воспитание по-прежнему строится на традиционной (чаще всего, патриархальной) морали, которая отдает предпочтение репрессивным мерам, даже не пытаясь заглянуть в глубины нашей психики.

Продолжил бы я идеями физиков, делая акцент не на естественно-научных открытиях, а на их влиянии на наше мировоззрение и нашу ментальность. Мы должны отдавать себе отчет, что мы живем в мире, который только в грубом приближении описывается законами механики, даже для мировой политики, самому «грубоматериальному» в нашем мире, применение грубой силы постепенно становится неприемлемым.
Мы же – и в том, как пишем свою национальную историю, и в том, как строим политическую систему, и в системе взаимоотношений «власть-гражданин», и в самосозидании, и во-многом другом – продолжаем оставаться в плену механистической «картины мира».

Наконец, направление которое, на мой взгляд, сложилось под влиянием феминизма, и которое легло в основу настоящего проекта «Быть женщиной».

Феминизм начинался как борьба за женское равноправие, но постепенно затронул все сферы взаимоотношений мужчины и женщины. Причем, как не парадоксально, затронул не только сферу свободы женщины, но и свободу мужчины.

Что я имею в виду?

На мой взгляд, именно феминизм выявил, что мужчины давно стонут от непомерного груза ответственности, который взвалили на их плечи тысячелетия мужской доминации. Они давно готовы поделиться своей мнимой властью с женщиной, женой, но отравленное сознание вечных и неизменных ролей мужчины и женщина, как результат тысячелетий мужской доминации, продолжают держать их в своих тисках.

Об этом я подробно писал в своей книге «Мужчина и женщина: бесконечные трансформации» (почти 1000 страниц) на примере документальных историй (нон-фикшн) и анализа некоторых художественных произведения (фикшн). Отрывки из главы этой книги, посвященные роману Эрнеста Хемингуэя «Фиеста» («И восходит солнце»), в исполнении молодых участников проекта, прозвучали в завершающий день проекта «Быть женщиной».

Поскольку сам автор романа в качестве одного из эпиграфов выбрал слова Гертруды Стайн («Все вы – потерянное поколение»), роман традиционно прочитывается как история потерянного поколения. Мое толкование романа иное, возможно даже вопреки авторскому замыслу. На мой взгляд, «потерянное поколение» если еще не стало, то постепенно становится «обретенным поколением», потерянность постепенно сменяется обретением.

Позволю себе процитировать два отрывка из своей книги, в разделе, посвященному анализу романа «Фиеста».

«Фиеста», несомненно, о потерянном поколении, которое возвратилось в войны совсем другим, но и о том, что много шире, о мучительно расставании с тем, что было для многих поколений «войной», о нас всех после «войны». Это еще продолжается, это будет еще долго продолжаться, но что-то кончилось, слова «мужчина», «подвиг», «герой» перестали быть вызовом другому, скорее самому себе … Может быть, этим словам пора обнаружить свою импотенцию».

В новом мире «после войны», «мужское» и «женское» не исчезнут, как они будут распределяться между конкретным мужчиной и конкретной женщиной? Этого никто не знает.

Единственное, что можно сказать в большой долей вероятности. Все будет зависеть от того, какая женщина, какой мужчина, что у них в головах … И тогда окажется, что «после войны» пришло не просто «потерянное поколение». Пришло поколение свободное от предрассудков, способное понять … решают двое, мужчина и женщина, если освободить их от давления окружающих, включая давление традиций».

В заключении своего выступления привел свою ироническую фантазию, на тему должны «решать двое», главное не давить на них со стороны.

Представьте себе женщину, которую азербайджанская традиция называет «Atbalaxanım» (Балаханым (имя) похожая на лошадь). Будем считать, что Атбалаханым, это не только походка, не только внешний вид, но и образ мыслей.

… Позже выяснил, что имя известной Ксантиппы, жены Сократа, известной тем, что вечно брюзжит, вечно недовольна мужем, иногда позволяет себе даже побивать его, означает «Рыжая лошадь» (Рыжая лошадка»). Т.е. по существу Ксантиппа, та же Атбалаханым …
Теперь представим себе мужчину, которого азербайджанская традиция назвала «Kukla kimi oğlan» (мужчина похожий на куклу). Будем считать, что Куклакимиоглан, это не только облик, не только внешний вид, но и образ мыслей.

Теперь задам, возможно провокационный вопрос. Возможен ли счастливый брак между таким мужчиной и такой женщиной (договоримся, что не будем трогать сексуальные отношения, в них, возможно, много неожиданного, тот же мачо может оказаться импотентом)?

Скорее всего, вы ответите, нет, невозможен, исключено.

Я возражу, не только возможен, но и возможен счастливый брак, но и при двух условиях.

Первое условие, избежать вмешательства со стороны, при подобном вмешательстве, точно невозможен, точно обречен.

Второе условие. У нашего мужчины и у нашей женщины не очень засорены мозги, они способны быть искренними, они способны вполне добродушно подсмеиваться друг над другом (одно из условий счастливого брака).

Шутка может быть, например, такой. Наша женщина (Атбалаханым) вполне дружелюбно вдруг скажет, разве мужчина может быть таким как ты.

Оба дружно засмеются.

В ответ наш мужчина (Куклакимиоглан) вполне дружелюбно ответит, разве женщина может быть такой как ты.

Оба опять дружно засмеются.

Думаю, если двое смогут найти подобную шутку, ее может хватить на целую жизнь.

Попробую подвести итог, скажем, чтобы не быть категоричным, промежуточный итог.

Попробуйте избавляться от давления окружающих, даже самых близких, попробуйте открываться навстречу друг другу, если вы вдруг почувствовали, что вас тянет друг к другу. Не бойтесь подшучивать друг над другом. Главное оставаться доброжелательным.

Одним словом, смейте думать, смейте чувствовать.

Смейте жить.

Аристотель мыслит много шире, поэтому в исторической перспективе он оказался теоретиком демократического устройства политической жизни, несмотря на то, что сам он считал демократию «неправильной», «лучшей из худших», «ошибкой правильного правления».

В доказательство моей мысли (не думаю, столь уж оригинальной), приведу два отрывка из «Политики» Аристотеля, которая остаётся настольной книгой современных теорий демократии.

Первый отрывок.

«Ясно, что государство при постоянно усиливающемся единстве перестанет быть государством. Ведь по своей природе государство представляется неким множеством. Если же оно стремится к единству, то в таком случае из государства образуется семья, а из о семьи — отдельный человек: семья, как всякий согласится, отличается большим единством, нежели государство, а один человек — нежели семья. Таким образом, если бы кто-нибудь и оказался в состоянии осуществить это, то все же этого не следовало бы делать, так как он тогда уничтожил бы государство.

Далее, в состав государства не только входят отдельные многочисленные люди, но они ещё и различаются между собой по своим качествам (eidei), ведь элементы, образующие государство, не могут быть одинаковы ...»

Если резюмировать, сказанное Аристотелем, то государство, добавим, демократическое государство, стремится к «согласию несогласных».  Далее начинаются институты, теория и практика, политическая технология, пр., пр.

Второй отрывок:

«Основным началом демократического строя является свобода. По общепринятому мнению, только при этом государственном устройстве все пользуются свободой, ибо к ней, как утверждают, стремится всякая демократия. А одно из условий свободы – по очереди быть управляемым и править … Второе начало – жить так, как каждому хочется; эта особенность, говорят, есть именно следствие свободы, тогда как следствие рабства – отсутствие возможности жить как хочется. Итак, это второй отличительный признак демократического строя. Отсюда уже возникло стремление не быть вообще в подчинении – лучше всего ни у кого, если же этого достигнуть нельзя, то по крайней мере хотя бы поочередно. И, в данном случае, это стремление совпадает с началом свободы, основанным на равноправии».

Если резюмировать, сказанное Аристотелем, основное начало демократии – свобода, а одно из условий свободы «по очереди быть управляемым и править».

Добавлю, что т.н. «молодые демократии», пытаются перепрыгнуть через это «основное начало» (свобода), в результате вынуждены свернуть демократию и отдать предпочтение авторитаризму.

Конечно, демократия не сводится к идее множества разнообразия и к идее свободы, но без этих, исходных идей, демократия невозможна.

Демократия всегда в шаге от хаоса, множество всегда грозит единообразием, а свобода – произволом и вседозволенностью. Вот почему грекам пришлось придумывать такие слова-понятия, как исономия, равенство всех перед законом, исегория, право каждого на выступление, исангелия, право каждого на защиту. Вот почему грекам пришлось придумать такое слово-понятие, как гомонойя, что означало единогласие.

При этом греки понимали, что единогласие достижимо не во всех случаях, и допускали расхождения во мнениях, как право каждого на выступление, как право высказать собственную точку зрения.

Греческой демократии приходилось себя опровергать, признаваться в собственной беспомощности.

Сегодня, в том числе благодаря трудам Аристотеля, мы понимаем, что это не только слабость демократии, но и её сила.

Публичный дневник 2 (32)
Публичный дневник 2 (31)
Публичный дневник 2 (30)
Публичный дневник 2 (29)
Публичный дневник 2 (28)
Публичный дневник 2 (27)
Публичный дневник 2 (26)
Публичный дневник 2 (25)
Публичный дневник 2 (24)
Публичный дневник 2 (23)
Публичный дневник 2 (22)
Публичный дневник 2 (21)
Публичный дневник 2 (20)
Публичный дневник 2 (19)
Публичный дневник 2 (18)
Публичный дневник 2 (17)
Публичный дневник 2 (16)
Публичный дневник 2 (15)
Публичный дневник 2 (14)
Публичный дневник 2 (13)
Публичный дневник 2 (12)
Публичный дневник 2 (11)
Публичный дневник 2 (10)
Публичный дневник 2 (9)
Публичный дневник 2 (8)
Публичный дневник 2 (7)
Публичный дневник 2 (6)
Публичный дневник 2 (5)
Публичный дневник 2 (4)
Публичный дневник 2 (3)
Публичный дневник 2 (2)
Публичный дневник 2 (1)