Публичный дневник – 2 (13)

Продолжаю делиться своими извлечениями из блога, который веду последние годы.

Решил включить в извлечения тему противоборства 1990-2000-х годов, о которой писал на блоге. У нас она кажется окончательно решенной и окончательно осмысленной, и не только на уровне власти. Не собираюсь спорить. Не просто наивно, глупо выносить приговор истории, тем более, когда ты ее современник. Невозможно избавиться от предвзятостей, предрассудков, конъюнктуры, много другого сиюминутного и преходящего. Только замечу, в истории не бывает «окончательно решенных проблем». Достаточно вспомнить что мы думали в советские годы о времени АДР, тогда были уверены, что это время окончательно забыто.  

Во всех случаях, не собираюсь спорить, ведь речь идет о дневнике, пусть публичном, речь идет о моем частном мнении, которое никому не навязываю.

И нарушая хронологию, включаю в извлечения то, что написал совсем недавно. О Рустаме Ибрагимбекове, с которым связана целая эпоха нашей не только литературной, но и общественной жизни.

28 марта 2021 года.

Так уж случилось, что в последние дни в обсуждениях с коллегами, в размышлениях с самим собой, во многом другом, вольно или невольно возникает тема противоборства советских-постсоветских 1990-х и 2000-х.

Думаю о том, что открыто или подспудно, публицистически напрямую или теоретически завуалированно, эта тема продолжает оставаться в повестке дня постсоветских стран.

Пожалуй, исключение прибалтийские страны. Они по духу не были «советскими», для них сегодня это не более чем проблема внешней политики, или рецидивов «советского» в психологии людей, которые хорошо бы искоренить.

Что до остальных постсоветских стран, то это проблема выбора исторического пути развития. Если в 1990-е годы это была проблема транзита, а сам вектор сомнению не подлежал, то в 2000-е годы нашлась тысяча одна причина (корыстная, эгоистическая, но не только), чтобы отказаться от существа транзита.

Но проблема противоборства 1900-х и 2000-х, пусть загнанная вглубь, давала о себе знать. На мой взгляд, то что происходило и, в какой-то мере, продолжает происходить во многих постсоветских странах за последний год, проявления все того же противоборства.

О России долго говорить не приходиться. Уже 15 лет (с февраля 2005 года ?!), в передаче «Вечер с Соловьевым», которая идет почти всю неделю, по несколько часов в день, одни и те же лица, почти с психиатрическим пафосом (невольно вспоминаются «Бесы» Достоевского), в одних и тех же словах, доказывают, что все беды России начались в тех же 1990-х. И эта не единственная передача, на Российском ТВ, которая противопоставляет эти времена.

В то же время, на том же Российском телевидении, а еще больше в Интернете, не предвзятые исследователи, обращают внимание на то, что дух 1990-х годов в России никуда не делся, что одиозная пропаганда политики 2000-х тысячных, если говорить не вообще, а в фокусе конкретных социальных групп (молодежное Интернет-сообщество, художественная интеллигенция, образованные люди, и т.д.) обречена на провал. Даже если это неприятие не всегда выплескивается в открытое противостояние, как в ситуации вокруг Навального.

Может показаться, что у нас в Азербайджане это противоборство окончательно завершилось. По крайней мере, наша власть не ставит это под сомнение и во многом она сумела убедить в этом наших людей.

Действительно, ситуация выглядит почти карикатурно: год, плюс-минус несколько месяцев, против десятилетий и десятилетий до и после, которые продолжают противопоставляться тому периоду. Десятилетия и десятилетия праведности против греховных года с небольшим.

Кто-то скажет, эта карикатурная хронология (в отличие от той же России), говорит сама себя. О каком противоборстве может идти речь, фактически не было никакого противоборства. Не просто Давид и Голиаф: малюсенький, щупленький, во-многом нелепый, во-многом бездарный Давидик, и мощный, упивающийся своей мощностью Голиафище.

Соглашусь и не соглашусь.

Соглашусь и о «Давидике» и о «Голиафище». Все так, все более чем карикатурно. Смешно и наивно. Но ...

Не соглашусь, не потому что уверен, что прав, хотя бы по той причине, что остались во мне сомнения, ростки сомнений. Жизнь до конца их не затоптала, не заглушила.

Не соглашусь, поскольку, случается, что хронология мало что объясняет, случается, что «больше века длится день».

Кто знает, может случится, что неполные два года в начале века, плюс неполные полтора года в конце века, победят столетия до и после.

Не уверен, что так и случится, просто говорю о сохраняющейся вероятности, большой, маленькой, какая в данном случае разница. Вероятности, не более того.

Почему я вспомнил об этой проблеме?

Так уж случилось, что в эти дни, продолжая работать над своей книгой «О себе и о чем сейчас думаю», начал писать последнюю главу «Об Азербайджане и азербайджанцах», естественно в моем восприятии и в моем понимании. Задумался о метаморфозах моей идентичности, начиная с 1960-х годов прошлого века. Показалось актуально, решил поместить эти страницы на свой блог, еще и по той причине, что время по возрасту поджимает, еще неизвестно удастся ли завершить книгу, удастся ли ее издать.

Конечно, отдаю себе отчет, что подробно и всесторонне исследовать столь важную проблему (по существу, для нас «быть или не быть») не в состоянии. Но может быть смогу подбросить дров в тлеющий костер, пока он окончательно не потух. Пока в нем окончательно не иссяк огонь.

Заканчиваю с затянувшимся вступлением, чтобы завтра приступить к самим страницам из книги, которую продолжаю писать.

29 марта 2021 года.

Как и обещал, отрывок из книги «О себе и о чем сейчас думаю», которую продолжаю писать. Уточняю, речь идёт о январе 1990 года

«Через день-два, весь город будет хоронить погибших, тогда прилипнет к нам слово «шахид» (тот, кто погиб за веру), на мой взгляд, не только нелепое - какое отношение к вере имели эти события, но и безликое – одномерный мир, одномерные события, одномерные погибшие.

Одномерная реакция на всё происходящее в мире и в стране.

После января 1990 года, который получил у нас название «Чёрного января», началась полоса политической турбулентности, которая завершилась реабилитацией номенклатурной системы правления, философией «государственности», которую олицетворяет национальный лидер.

Общество стало окончательно замирать, в полном неведении от того, что произошло ранее, с конца 1980-х до 1993 года. В полном неведении от того, что произошло после 1993 года, когда один человек начал планомерно подменять собой всех остальных. В полном неведении от того, что произойдёт позже, в конце 1990-х и уже в 2000-х годах.

И ещё несколько строк, чтобы понять важный контекст моей политизированности в эти и поздние «времена».

Не знаю, что и как случится через 10, 20, 50 лет – дальше не хочу заглядывать, но в последние 200 лет (XIX и XX века) и после них (век XXI), многое позволяет синхронизировать политические события в России и Азербайджане. В XIX и XX (исключая последнее десятилетие) веках мы жили в одной стране, но и после разрушения Советского Союза, образования независимых государств, постсоветское пространство, по крайней мере на уровне политической конъюнктуры, сохранилось.

Не буду развивать эту тему, как и всё политологическое мне чуждую, просто мне нужен был некий «пьедестал», чтобы выразить собственные мысли и собственные ощущения. Тем более, когда говоря о синхронизации, не заблуждаюсь, о различиях, особенно когда речь идёт об уровне рефлексии, об умении и мужестве мыслить.

Услышал (по Российскому ТВ) от одной молодой женщины (возраст в преддверии 50, для меня «ослепительно молодая») о 1990-х годах, «какие это были счастливые годы» произнесла она, вся засветилась улыбкой, и несколько монотонный её голос зазвучал почти задорно.

Услышал (всё по тому же Российскому ТВ) от другой уже не молодой женщины (почти моя ровесница) о 1990-х годах слова: «не проходящая боль», она имела в иду, как ожила страна в те «времена», как встрепенулась, а теперь, уже в 2021 году оказалось, не сбылось, обмануло, осталась «боль», говоря об этой «боли», женщина опустила глаза и голос её стал почти глухим.

А как у меня?

И первое, и второе, и десятое, и двадцатое.

Но главное, остаюсь с ними, с теми, с кем оказался в те «времена», остаюсь не с теми, в кого они превратились, а кем были тогда, раздражаюсь, обвиняю во всех тяжких грехах, обвиняю в легкомысленности, обвиняю в ужасающем уровне некомпетентности, хочу убежать, чтобы не видеть их, не слышать, понимаю, они были такими, какими были, другими быть не могли, но я остаюсь с ними, не столько с ними персонально, сколько в тех «временах», не знаю насколько те годы были «счастливыми» для меня, не знаю, насколько во мне живёт «боль» от несбывшегося, знаю только то, что те, кто пришел за ними, и люди, персоны, и принципы, те кто пришли за ними и остались до сих пор, более уверенные, более компетентные, более успешные, были и остаются для меня чужими и чуждыми и на уровне персон и на уровне принципов. Хочу надеяться, что это не только эмоции, но и здравая мысль, хочу надеяться эти уверенные и успешные обречены, сожалею, что может так случиться, что и мы вместе с ними.

Но, главное, остаюсь с ними, поскольку это был наш общий выбор вместе с женой.

Таким он и остался.»

В заключении одно методологическое замечание.

Ни по одному событию, которое случилось, случается, нельзя судить по последующим результатам.

Яркий пример – история практически каждой любви, во все времена, у всех народов (извините, за столь категорическое обобщение).

Чем завершилось, что в результате случилось, каким оказался один (одна) из них или оба по-своему, не должно превалировать при оценке, того, что случилось. Если оно случилось.

Человек, народ, человечество, продолжают жить, верить, преодолевать отчаяние, только в том случае, если хватает ума, воли, чувств, не перечеркивать то, что «случилось», ведь в таком случае он (она) перечеркивает не другого (другую), а самого себя.

А потом не могут разобраться, почему не удается преодолеть затянувшуюся депрессию.

14 марта 2022 года.

Ушел из жизни Рустам Ибрагимбеков.

Самые первые слова, когда человека уже нет, но дистанция времени еще не сложилась.

Самые первые слова, что высвободить молчание, которое всегда глубже слов.

Масштаб личности, если иметь в виду насколько человек способен вобрать в себя окружающий мир с его людьми и событиями, печалями и радостями, насколько способен к саморастрачиванию в этом мире.

Мощный интеллект. Стал писателем, в равной степени мог бы стать известным учёным, в равной степени мог бы стать политиком на самом высоком уровне.

Стал писателем, чтобы выразить себя «родом из детства», «родом из бакинского двора», то чему нельзя изменить, то, что осталось нравственным камертоном.

Стал писателем, чтобы остаться верным памяти матери, не столько как ностальгия о прошлом, сколько как самые первые и самые главные уроки жизни.

Стал писателем, чтобы не только рассказать о своих страстях, чтобы поделиться своими прозрениями о нас с вами. Часто повторяю, не сравнивая художественные миры, наряду с «Мертвецами» и «Сборищем сумасшедших», продолжает пробуждать нас от летаргического сна и «Похожий на льва». Названия пьес как набат, как колокол.

Стал кинематографистом, не только чтобы выразить себя, чтобы повести за собой других, чтобы взвалить на себя ответственность за других. Насколько помню, именно Рустаму молодые кинематографисты стремились показать свои первые работы, доверяя зоркости его глаза, безупречности его вкуса.

Присутствие в жизни, не на ее обочине, а в самом ее ядре, где нельзя позволить себе остаться в стороне, где присутствие прежде всего означает участие. И при этом смело высказываться по вопросам острым, порой болезненным, не боясь того, что его слова могут быть ложно истолкованы людьми, которые во всем видят одну корысть.

Мощное мужское начало, как обязательство перед самим собой, как обязательное внутреннее достоинство, почти как миссия, когда невозможно позволить себе быть слабым, почти как добровольное бремя, от которого невозможно освободиться.

Он и при жизни был просто Рустам, и это было не проявлением фамильярности, а обозначением пространства нашей жизни, которое было с ним связано.

Его не стало и теперь «Рустам» метафора целого пласта нашей культуры, у которого теперь своя автономная жизнь без Рустама.

Публичный дневник 2 (12)
Публичный дневник 2 (11)
Публичный дневник 2 (10)
Публичный дневник 2 (9)
Публичный дневник 2 (8)
Публичный дневник 2 (7)
Публичный дневник 2 (6)
Публичный дневник 2 (5)
Публичный дневник 2 (4)
Публичный дневник 2 (3)
Публичный дневник 2 (2)
Публичный дневник 2 (1)