Армянские добровольцы на Кавказском фронте 1914-1916

Джамиль Гасанлы

Доктор исторических наук, профессор

Введение

В начале XX века обостряются противоречия великих держав. Попытки раздела мира на сферы влияния и формирование в этих целях империалистических военных блоков приближали угрозу большой войны.

Среди целей начавшейся в 1914 году Первой мировой войны был т.н. «Восточный вопрос». Решение этого вопроса проходило непосредственно на Кавказском фронте. Главными воюющими сторонами здесь были Царская Россия и Османская Империя. Противостояние двух империй на Кавказском фронте армяне рассматривали как возможность создания «Великой Армении». Убийства и грабежи в Восточной Анатолии, совершенные сформированными из армян так называемыми «добровольческими дружинами», были непосредственно направлены на осуществление этого мифа. Вооруженная борьба подстрекаемых Российской империей армян в 1914-1916 гг. создала основу для долгосрочной конфликтности в регионе.

Сегодня, по прошествии целого столетия, есть необходимость исторического экскурса в тот период с целью объективной оценки целого ряда обусловленных теми событиями спорных вопросов.

Начало военных действий на Кавказском фронте и «армянская карта» России

Летом 1914 года вспыхнула Первая мировая война. За короткое время пламя войны охватило Ближний Восток и Кавказ. Уже в сентябре 1914 года посол России в Стамбуле Михаил Гирс в своей секретной телеграмме в Петербург писал, что «война кажется неизбежной».^[1] 17 сентября 1914 года через день после получения этого сообщения царь Николай II издал прокламацию к армянам, в которой он объявил: «Русский народ не без гордости вспоминает своих славных армянских детей. Лазаревы, Меликовы и другие сражались наряду с их братьями–рабами за величие своей родины. Ваша вековая верность – для меня залог тому, что вы ждете в эти торжественные дни исполнять все ваши обязанности с непоколебимой верой в окончательный успех наших армий и правоту. Армяне! Соединенные с вашими кровными братьями под скипетром царя, наконец, вы узнаете сладости свободы и правосудия».^[2]

Сразу после прокламации Царя в конце октября 1914 года, по распоряжению командования Кавказского фронта был подготовлен проект обращения к турецким армянам. В обращении говорилось о том, что в случае вступления организованных в Эчмиадзине армянских дружин на территорию Турции «державный вождь земли Русской гарантирует народу армянскому создание автономной Армении и в пределах шести армянских вилайетов и неразрывно связанной с ними Киликии под мощным протекторатом Великой России».^[3]

С объявления Россией войны Турции начались открытые антимусульманские призывы. С думской трибуны, на собраниях интеллигенции, в шовинистическо-националистической прессе звучали призывы к расправе. Христианские духовные служители с амвона проклинали «басурман». В архиве Али Мардан-бека Топчибашева (видный  мусульманский деятель, руководитель мусульманской фракции I Государственной думы России – Дж.Г.) содержится текст обращения Оренбургского епископа Матфея к православным прихожанам. В этом жестком призыве епископ, припоминая Аттилу, Чингиз-хана, Эмира Тимура и пролитую ими «христианскую кровь», объявлял, что пришла пора отомстить «во имя отца и сына, и святого духа» и призывал российских православных выйти на последний бой для освобождения святой земли на Востоке, и продолжать эту войну до тех пор, пока на храме святой Софии в Царьграде не будет водружен крест, а «святые земли» в Азии не перейдут под контроль русской и греческой православной церкви.^[4] Вдохновленные обещаниями царя и призывами духовных отцов, армяне стали спешно создавать в Закавказье добровольные отряды, и уже с осени 1914 года эти отряды развернули боевые действия против мусульман.

Во второй половине 1914 года армяне расценивали начало мировой войны как возможность осуществления своей национальной идеи. Тогда уже «притязания армян на земли от Трапезунда до Киликии и от Ангоры до Урмии не скрывались».^[5] С целью претворения в жизнь этой идеи в сентябре 1914 года был объявлен призыв к армянским дружинам. Среди тех, кто проголосовал за этот призыв большинство были турецкие армяне, вместе с тем, «из Закавказья Сев. Кавказа, Ростова и Нахчевани н/Д., Крыма и Бессарабии, Закаспийской области и Туркестана, Румынии и Болгарии, Египта и отдаленной Америки – отовсюду с энтузиазмом молодежь стремилась в Тифлис, чтобы поступить в дружину».^[6] После начала военных действий, 20 ноября генерал-квартирмейстер ставки Кавказской армии Л.М.Болховитинов писал, что «нашим начальникам являются депутации армян и курдов с изъявлениями покорности».^[7]  В распоряжении генералов Юденича и Болховитинова управлению снабжения Кавказской армии от 5 октября 1914 года отмечалось, что «главнокомандующий приказал сделать распоряжение о выдаче 120 винтовок Манлихера и по 200 боевых патронов на каждую винтовку для вооружения Эчмиадзинского монастыря. Передачу эту совершить через Присяжного Поверенного Самсона Степановича Арутюнова, проживающего в г. Тифлис по Грибоедовской улице № 23. Последнему предложено явиться к Вам по сему вопросу».^[8] Тогда же в своем донесении начальнику ставки Болховитинов отмечал, что «католикос всех армян просит о выдаче в его распоряжение 250 винтовок с патронами для раздачи их по его усмотрению».

Начальник штаба Кавказской армии генерал Николай Юденич поставил на это донесение резолюцию «Разрешаю». Это вооружение должно было быть доставлено католикосу городским головой Тифлиса Александром Хатисовым.^[9] Такими тайными путями в первые месяцы войны только в 45 населенных армянами селах Александропольского (Гюмри) уезда (названия большинства отмеченных в списке сел с тюркскими топонимами) было роздано 1200 винтовок системы Бердана и 24 тысячи патронов к ним. ^[10]

Россия вооружала не только армян Закавказья, но и тех, что проживали в Турции и были подданными Османской империи. Кавказский наместник Илларион Воронцов-Дашков в секретной телеграмме, направленной 6 февраля 1915 года в Министерство иностранных дел России, писал, что «в настоящее время в Штаб Кавказской Армии прибыли представители армян Зейтуна, и изъявили, что около пятнадцати тысяч армян готовы напасть на турецкие сообщения, но не имеют ружей и патронов. Ввиду расположения Зейтуна на сообщении турецкой Эрзерумской армии крайне желательно необходимое количество ружей и патронов доставить в Александретту, где они будут взяты армянами. Ввиду же того, что действия Зейтунских армян будут полезны французам и англичанам и ввиду спешности этого вопроса и отсутствия возможности передать ружья непосредственно от нас, я полагал бы необходимым снестись с французским или английским правительствами о желательности доставить в Александретту французские и английские ружья и патроны на французских и английских кораблях».^[11]

После этой телеграммы наместника Министерство иностранных дел сразу же приступило к действиям, и инструктировало русского посла в Лондоне Бенкендорфа и посла в Париже Извольского изучить возможные пути поставки оружия Зейтунским армянам.^[12]С целью формирования добровольческих отрядов из американских армян для того, чтобы поднять Зейтунских армян против Турции, руководитель одной из армянских дружин Артем Гаспарян в середине 1915 года был напрвален из Тифлиса в США. Однако, в связи с тем, что морские пути в Америку находились под контролем германских судов, он вынужден был вернуться.  В письме губернатору Тифлиса Гаспарян отмечал, что «на подготовку восстания в Зейтуне дало свое согласие Английское правительство».^[13]

Главными организаторами создания добровольческих групп были действующие в различных странах армянские церкви. 25 августа 1915 года российский дипломатический представитель в Каире в своей  секретной телеграмме в Тифлис писал, что «некоторыми из проживающих в Египте турецко-подданных армян, снабженных Египетскими паспортами и рекомендацией Армянского Архиепископа в Каире, желают ехать на свой счет добровольцами на Кавказ». В направленной 7 сентября из Тифлиса в Петроград телеграмме запрашивалось разрешение принять этих добровольцев в Кавказскую армию.^[14] Только в одной телеграмме российского дипломатического представителя в Бухаресте  отмечалось, что 137 подданных Турции армян изъявили желание присоедениться к добровольческим дружинам на Кавказе, 94 из которых являлись членами партии дашнаков, а 43 – партии «Гнчаг». ^[15]

В своем докладе в Особый отдел канцелярии Кавказского наместника начальник Тифлисского губернского жандармского управления полковник Пастрюлин писал, что «за короткий период с осени 1914 по февраль 1915 года на содержание армянских боевых отрядов – армянских добровольческих дружин было израсходовано 520 000 руб».^[16] Еще до того, как Турция вступила в войну 3 июля 1914 года, то есть в преддверии начала военных действий, армянские юноши обратились в ставку Кавказской армии с просьбой вооружить их. Начальник ставки Кавказской армии в секретном письме начальнику Кагызманского округа Карской области отмечал, что «арянская молодежь просит сформировать дружину из них и дать разрешение вооружиться, а также исходатайствовать им казенное вооружение».^[17] Такие обращения были сделаны подданными Турции греками и армянами Черноморскому губернатору. Об этом губернатор 20 ноября 1914 года доложил Кавказскому наместнику.^[18]

4 августа 1914 года начальник Кагызманского военного округа информировал командование Кавказской армии что, «среди армян в Турции существует тайная организация, которая предполагает в случае войны Турции с Россией организовать особые дружины для действия против турок в тылу; если же это не удастся, то дружины эти переходят в Россию и сражаются заодно с русскими войсками».^[19] Отвечая на запрос Кавказского наместника Министерство иностранных дел России 26 августа 1914 года указало на целесообразность вооружения армян и формирования из них добровольческих дружин.^[20] С началом военных действий против Турции, участник русско-японской войны и прапорщик Новочеркасского полка, находившийся на лечении в Петербурге, как опытный военный поднял перед Военным министерством вопрос «о разрешении сформировать из армян-добровольцев партизанский отряд для действия против турок».^[21] И даже в Баку армяне собирали добровольные пожертвования в пользу турецких армян. Агентурные сведения, поступившие в начале 1915 года в Бакинское губернское жандармское управление, свидетельствовали, что главной задачей ЦК партии «Дашнакцутюн» в районе Бакинского градоначальства являлись «сбор денег для вооружения турецких армян против угнетающих курдов и в пользу беженцев-армян; кроме того, партия «Дашнакцутюн» организовывала вербовку добровольцев – армян для военных действий против Турции».^[22] Среди жертвующих деньги на армянские добровольческие дружины был и получивший особые полномочия от Католикоса всех армян Пагос Нубар Паша. С этой целью он направил католикосу сумму в 2500 американских долларов.  Руководители дружин писали так называемым армянским «комитетам национальной защиты», «вы католикосу больше не посылайте денег, он их нам не передает, а посылайте прямо на наше имя».^[23]

Центральный орган «Гнчак» в Америке «Эритассард Хайастан» направил 6 дружинам, сформированным из представителей этой партии 5359 рублей.^[24]В целом, армянские добровольцы были недовольны действиями католикоса Геворка V. Прибывший из Бостона Врамян писал редактору газеты «Айреник» Дарпиняну: «Ведь вам известно, что католикос очень слабый человек, им руководят окружающие его люди, он совершенно не такой человек, как Измирлян (католикос II Маттеос – Дж.Г.), Хрмян (католикос I Мкыртыч – Дж.Г.) или Орманян (католикос I Макар – Дж.Г.), он бесхарактерный, слабый и бесцветный старик, занимает этот пост не в свое время».^[25]

Формирование армянских «добровольческих дружин» и обострение межнациональных противоречий в регионе

Конечно, некоторые армяне прекрасно понимали, что подобные мероприятия не доведут их до добра. Действительный статский советник С.А. Егиазаров, профессор университета, писал редактору издаваемой в Тифлисе газеты «Мшак» Аракеляну: «По моему мнению, армяне начали свое дело очень плохо. Если бы они поступили добровольцами в ряды русской армии, то это означало бы, что они исполняют гражданский долг перед своим государством. Турция объявила войну и они были обязаны защищать свою родину. Но армяне организовали особые отряды, начали вести особую с Турцией войну. Кроме сего, турецко-подданные армяне восстали против своего правительства. Турция, как и каждое другое государство, начала наказывать повстанцев... Следовательно, армянские вожаки взяли на себя большую ответственность, придав делу такое направление». ^[26]

Трагический конец этих действий всем известен: массовая резня турок в Восточной Анатолии привела к депортации армян. Хотя армяне и пытаются представить эти трагические события в выгодном для себя свете, как геноцид, осуществленный исключительно против них, однако историческая правда свидетельствует о гораздо более сложных процессах. По мнению некоторых исследователей, в Восточной Турции столкнулись два потока беженцв: поток мусульман, бегущих с Кавказа от рук армянских вооруженных бандформирований, и поток армян, бегущих из Турции в Россию. Именно столкновение двух потоков беженцев и стало частью той трагедии, эхо которой донеслось и до наших дней. Но подобное столкновение не соответствует понятию «геноцид», хотя бы потому, что в тот период в западных провинциях Турции армяне жили в условиях достаточной безопасности. Генерал Болховитинов советовал быть осторожными в вопросе большого числа жертв, о которых утверждают армяне.  Он отмечал, что «крайне трудно…установить действительное количество жертв, павших результатом озлобления мусульман. Не во всяком случае, учитывая свойственную армянам склонность к преувеличению, что касается понесенных ими в Турции несчастии, следует весьма осторожно подходить к указанным ими цифрам потерь и убытков в Турции».^[27]

Трагические последствия этой политики были вынесены на обсуждение в Думе. В городах Карс и Батум, расположенных в прифронтовой зоне, русские войска по наущению армян в декабре 1914 года и январе 1915 года допустили эксцессы, которые вызвали возмущение мусульманских депутатов Думы. В связи с этими событиями мусульманская фракция выступила со специальным заявлением «По поводу положения мусульман на Кавказском фронте» ^[28]

Депутат М.Ю.Джафаров отправился в Карс и Ардаган, где стал свидетелем жестокости, творимой русской армией. Всё увиденное он подробно описал в докладной записке, направленной императору Николаю II.^[29] Для того чтобы узнать истинную суть происходящих в Восточной Анатолии событий 1914-1915 годов достаточно ознакомиться с секретным рапортом царю заместителя начальника Штаба Кавказского фронта России, генерала Л.М.Болховитинова и просмотреть отчеты российского дипломата В.Ф.Маевского.^[30] Генерал Болховитинов в своем рапорте, озаглавленном «Переписка об армянской дружине, ее организации и деятельности» и направленном помощнику наместника по военным делам, отмечает, что в октябре-ноябре 1894 года в «вилайетах Азиатской Турции Трапезонд, Эрзурум, Ван, Битлис, Сивас, Диярбекир, Харпут, Урфа, Адана и Халеб постепенно вспыхнули кровавые избиения, в которых почти во всех случаях инициаторами явились сами армяне».^[31]

В 1914–1915 годах армяне под именем «фидаины» участвовали в военных операциях против Турции.  Турецкое гражданское население истребляли такие военизированные формирования армян, как первая армянская дружина под командованием известного четника Андраника, вторая дружина под командованием российского подданного армянина Дро, третья дружина во главе с Амазаспом, четвертую дружину возглавлял Кери.^[32]

Начало боевых действий на Кавказском фронте усилило благосклонность российских властных органов к армянам. Елизаветпольский губернатор лично приветствовал дружины армянских добровольцев, специально созданные для войны с турками, и это вызвало серьезное беспокойство местного мусульманского населения. Профессор Й.Баберовски пишет, что часть этих армян считала, будто начавшаяся война с Турцией завершится принятием мер против мусульманского населения губернии.^[33] С учетом этих отрицательных моментов Али Мардан-бек Топчибашев и писал о растущей ненависти кавказских тюрков к Российской империи в годы Первой мировой войны, а также о пробуждении зачатков воли к независимости. Он отмечал, что с началом войны мусульмане внешне выглядели спокойными, но сердца их уже горели гневом и мечтали они сбросить вековое ярмо. Али Мардан-бек считал, что историкам из будущих поколений следует быть тонкими психологами, чтобы почувствовать ту степень тревоги и надежды, что принесла война в жизнь кавказских мусульман.^[34]

В отношении трех из четырех главарей «добровольческих дружин» велись уголовные дела, Амазасп же до распоряжения от 12 июня 1914 года находился в каторге. Дро, в связи с участием в ряде терактов, с 24 октября 1910 года был в розыске департамента полиции. Близкий соратник начальника иранской полиции Ефрима Кери с 1910 года разыскивался иранской полицией.  Однако, начиная с лета 1914 года эти ранее замешанные в преступлениях армяне непосредственно покровительством Кавказского наместника Воронцова-Дашкова получили неприкосновенность.^[35] В приказе командующего Кавказской армией указывалось, что «никаких репрессий за прежние преступные деяния в отношении членов партии Дашнакцутюн за время войны с Турцией не предпринимать».^[36] Служившие в четырех вышеупомянутых дружинах (1,2,3,4 дружины) «добровольцы» преимущественно были подданными Турции армянами. Кроме того, была дружина, полностью сформированная из числа турецких армян. В 346 именном списке этой дружины была дана информация о месте рождения, возрасте и социальном положении «добровольцев».^[37] А игдырскому армянину Дро еще в апреле 1914 года было поручено «комплектовать банду во всех уездах кроме Александрополского». В телеграмме, направленной им 19 апреля из Эривани в Тифлис генералу Мышлаевскому, отмечалось о начале этой работы.^[38] Начальник верховного командования Кавказской армии генерал Юденич 23 октября 1914 года в своей телеграмме командующему русскими военными формированиями в Игдыре генералу Абациеву писал:  «Благоволите приказать Дро с его дружиной отправиться в Баязит для дальнейших действий совместно с отрядом генерала Николаева».^[39] Заместителем же командира второй дружины Дро был член турецкого парламента из Эрзерума Армен Гаро. 11 ноября генерал Болховитинов информировал командующего Джульфа-хойской военной группировки генерала Воропанова о  том, что командир первой «добровольческой дружины» направил в отряд Андраника 100 вооруженных маузерами добровольцев. Он спросил: «Имеется ли в числе захваченных у турок достаточное количества патронов с маузерами».^[40]

6 апреля 1915 года главнокомандующий войсками Кавказского фронта утвердил штатное расписание армянских дружин, и в соответствии с этим документом 11 апреля были снова созданы 6 армянских дружин численностью в 700 человек.^[41] Согласно донесению Масловкина в штаб Кавказской армии, к концу 1914 года в составе Первого Кавказского корпуса было сформировано 6, в Азербайджано-ванской военной части – 3, а в Чорохской части 1  армянская дружина.^[42] Каждая дружина состояла из 4 полков, в каждом из которых должно было служить 235 рядовых «добровольцев». Согласно штатному расписанию, в каждом полку, помимо этого должен был быть 1 фельдфебель, 1 каптернамус, 4 старших, 16 младших унтер-офицера и 20 ефрейторов.^[43] Из документов канцелярии управления снабжения Кавказской армии видно, что неофициально выдавалось «по 10 рублей на каждого дружинника в месяц».^[44] По этому поводу имеется особый приказ генерала Юденича генералу Воропанову от 18 октября 1914 года. В нем указывалось, что «армян-дружинников из имеющегося у вас авансе выдавайте Самсону по десяти рублей на человека в месяц, считая с десятого октября».^[45] Помимо того, за день до этого он распорядился о вооружении армянских добровольцев, и даже снабжать оружием местное армянское население верное одному из главарей дружин Самсону. В письме генерала Юденича генералу Воропанову отмечалось: «Вооружайте Самсона и верное ему население».^[46] В соответствие с этим распоряжением, начиная с 28 октября 1914 года «начальники отрядов, при которых формируются дружины, составляют расчет на основании сведений о численном составе дружины, считая по 10 рублей на каждого дружинника в месяц, по которым и требуют деньги на общем основании от интендантства, т.е. от корпусного интенданта». В случае если у корпусных интендантов не хватало денег, то недостающая сумма могла быть запорошена у окружных интендантов, которые в свою очередь могли затребовать ее в главном управлении снабжения Кавказской армии.^[47] К примеру, бывший начальник 6-ой дружины Гаспарян в заявлении направленном в штаб Кавказской армии отмечал, что, «было получено на содержание подчиненной ему дружины 2500 руб.» от начальника штаба Карской крепости.^[48] Однако, отчеты по этим суммам как правило не давались.

В первые месяцы войны правительством России на первичные расходы по вооружению турецких армян и организацию их восстаний в тылу турецкой армии было выделено 242 900 рублей. Как только поднимался мятеж, армянские «добровольческие дружины» должны были прорвать турецкий фронт и объединиться с мятежниками.^[49]Окончательного отчета относительно того, на что были потрачены эти деньги так и не было. 23 июля 1915 года из интендантского управления Кавказского военного округа в штаб Кавказской армии докладывалось, что в данный момент мы не располагаем информацией о местонахождении  бывших начальников Сарыгамышского, Кагызманского, Олтыйского и Эриваньского отрядов, хотя в 1914 году им был выдан аванс на поддержание армянских хумб. Из командования Кавказской армии просили направить информацию (фамилия, чин, место службы) об этих людях в управление. Именно таким способом управление снабжения Кавказской армии пыталось требовать от армянских командиров документы подтверждающие израсходованные авансы.^[50]

Для управления «добровольческими дружинами» армянские политические партии «Дашнакцутюн» и «Гнчак» с благословения католикоса создали в Тифлисе особый орган «Национальное бюро», которое и координировало мероприятия по мобилизации местного населения и деятельность прибывающих из заграницы «добровольцев». В работу «Национального бюро» были вовлечены армянский епископ Месроп, тифлисский городской голова Хатисов, директор отделения внешних связей «Дашнакцутюн» доктор Завриев, глава вооруженных сил дашнакской партии (хмбапет) Самсон Арутюнов, руководитель дружин Дро и Андраник. Гнчаковцы направили 150 мобилизованных в Болгарии армянских добровольцев в распоряжение «Национального бюро». Эти отряды были снабжены флагами, на которых было написано: «Самозащита армянской нации. Один за всех, все за одного. Да здравствует свобода. 1887-1914».^[51]

Хотя и дружины назывались добровольческими, в реальности запись в них осуществлялась в принудительном порядке. Даже армяне, бежавшие из районов военных действий, обнаруживались представителями церкви и посредством российских консульств за рубежом и снова направлялись в «добровольческие дружины» для участия в войне. 2 февраля 1915 года российский вице-консул в Варне направил шифрованную телеграмму в Министерство иностранных дел, в которой сообщалось об операции по возвращению группы битлисских, мушских, сивасских и эрзерумских армян.^[52]

В. Маевский, с 1895 года служивший генеральным консулом России в провинциях Ван и Эрзурум Османской империи, писал о преступлениях дашнаков и фальсифицированном «армянском вопросе» следующее: «Я хочу здесь не только высказывать, но и хорошо подчеркнуть ту мысль, что распространения по армянскому вопросу, главным образом лжи, и вывело на ложный путь всю армянскую нацию, смутило умы, может быть, ее лучших представителей, сбила с толку сотни армян, оторвало от полезного дела тысячи рук и направило их на создание анархии – на создание тех нескончаемых бедствий, которые пришлось перенести армянам – сельчанам Азиатской Турции и от которых затем пострадали и армяне Закавказья... Именно благодаря прессе правда об армянских делах обернулась столь плотным туманом, что луч истины не смог пробить этот туман.^[53] В. Маевскому хватило смелости открыто сообщать в свое ведомство: «Лично мне известные факты о столкновении армян и мусульман в различных городах Турции наводят на мысль, что кровавые дела повсюду являются инициативой самих армян».^[54]

Армянский след в убийствах и грабежах в Карсе и Аджарии

Армянские боевые объединения в составе русской армии своими зверствами в Карсе и Ардагане весной 1915 года вошли в историю мировых преступлений. Профессор Й.Баберовски пишет, что когда русская армия захватила Карс, Эрзурум, Трабзон и Эрзинджан армянские добровольческие дружины совершили немало кровавых преступлений против турецкого населения.^[55]

Случаи геноцида, осуществленные армянами в отношении мусульманского населения в первые месяцы войны, приобрели столь масштабный характер, что генерал-майор 1-го корпуса Кавказской армии Алексей Подгурский направил в Сарыкамыш полковнику Григолия и начальникам Ардаганского, Ольтынского и Кагызманского округов телеграмму, в которой отмечалось: «примите самые решительные меры для прекрашения грабежей и мародерства со стороны христианского населения над мусульманским. Объявите о предании военному суду и грозящих тяжких наказаниях; задерживайте, обезоруживайте, предавайте виновных суду».^[56] Издающаяся в Баку газета «Игбал» в номере от 19 февраля 1915 года писала: «До нас дошла информация, что на полях сражений у османских границ мусульмане терпят неимоверные бедствия: мужчин режут, женщин похищают, дети разбежались по горам и лесам, вся область лежит в руинах… Беженцы, нагие и голодные, безмерно обнищали… Бедные наши единоверцы, несчастные соплеменники потерпели так много бед и горя, что если бы удалось всё это описать в нашей газете, то наши читатели стали бы готовиться не к приближающемуся празднику, а к трауру».^[57]

Резня, учиненная армянскими боевиками в Карсе, вызвала большую тревогу в Азербайджане. Как только стало известно о массовых убийствах дашнакскими боевиками мусульман, в том числе и азербайджанцев в Карсе, Али Мардан-бек Топчибашев, Агабала Гулиев из Баку, а также видные представители Гянджинской и Иреванской губерний, немедленно отправились в Карс. Целью их поездки было выявление фактов преступлений и донесение их до сведения правящих органов, «и просить оградить мусульман от армян, жаждущих кровавого столкновения с ними».^[58] Делегация мусульман во главе с Али Мардан-беком намеревалась просить у властей «разрешение на сбор денег в пользу семейств татар, погибших от рук армян в Карской области». Они явились к генералу Мышлаевскому, который, выслушав их, разрешил просимый сбор денег, «а против заносчивых армян обещал принять соответствующие меры».^[59]

Расстрел мирного мусульманского населения Аджарии весной 1915 года поднял новую волну протеста против антитюркской политики Российской империи. Это событие вызвало бурные отклики в мусульманской среде, мусульманская фракция Государственной думы выступила с заявлением, вызвавшим беспокойство в правящих кругах России. Однако правительство нашло единственно доступный для себя, но далеко не лучший выход из этой трагедии: был отправлен в отставку известный своей проармянской ориентацией 78-летний кавказский наместник Воронцов-Дашков. 23 августа 1915 года на этой должности его сменил великий князь Николай Николаевич. Он стал последним наместником и одновременно выполнял обязанности командующего Кавказским фронтом. Чтобы расследовать обстоятельства расстрела мусульман Аджарии, Али Мардан-бек в 1915 году посетил Тифлис, Кутаиси и Батум, где собрал документы, раскрывающие всю правду.^[60]

Основываясь на этих документах, он утвердился во мнении, что несчастные аджарцы стали жертвой антитюркской политики России. Али Мардан-бек писал, что по наводке соседей-армян тысячи аджарцев попали в тюрьмы по обвинению в государственной измене, сотни деревень были разрушены, в Батумской области тысячи стариков, женщин и детей стали беженцами. Он подготовил докладную записку об этой трагедии и направил её Кавказскому наместнику, и факты, изложенные в ней, были настолько ужасны, что наместнику пришлось распорядиться о создании специальной комиссии для их расследования. Проверка подтвердила зверства русской армии, особенно казаков, в отношении аджарцев, факты варварства также подтвердились. Кроме того, стало ясно, что в корне всех зверств лежат ложная информация и клевета армян на мусульман.^[61] Активная работа Али Мардан-бека по защите прав кавказских мусульман привлекла внимание правящих органов. В секретном донесении Бакинского градоначальника от 4 мая 1916 года указано, что по информации тайных агентов, Али Мардан-бек с начала 1911 года известен как самый видный деятель среди панисламистов.^[62]

Ван - 1915

Как видно, события развернулись не в той форме, на которую рассчитывали армяне, так как это все случилось гораздо раньше апреля 1915 года. На самом деле претензии армян на геноцид не подтверждаются фактами. Знакомство с документами 1915 года рисует совершенно другую картину. Становится ясно, что армянские претензии на геноцид на самом деле не что иное, как сборник обдуманных мифических сочинений. Генерал Болховитинов в своем рапорте отмечал, что, когда русские войска захватили район Вана, армянские дружины не оставили здесь камня на камне и никого не пощадили.^[63]

В то же самое время, дочь великого русского писателя Льва Толстого, Александра, оказалась непосредственной свидетельницей зверств, учинённых армянами над мусульманами в Восточной Анатолии. В своей книге "Дочь", изданной в  Канаде, 1979 году она вспоминает, среди прочего, свою  службу на Кавказском фронте медсестрой и рассказывает, какие ужасы пережил город Ван. Она писала : «Вражда между турками и армянами длилась веками. Жестокости были с обеих сторон, но здесь, в Ване, нам пришлось наблюдать нечеловеческую  жестокость армян. Говорили, что армяне отрезали груди женщинам, выворачивали, ломали им ноги, руки, и жертв этой бесчеловечной жестокости я видела лично”.^[128]

Французский ученый Жорж де Малевил справедливо пишет, что тезис о решении правительства Турции – «легенда о пресловутом секретном плане уничтожения армян для того, чтобы занять их место, столь же безосновательна, сколь и примитивна». ^[64]

Разведкой Кавказской армии было перехвачено письмо некоего Аршака, воевавшего в составе армянской дружины в Ване к проживающему в Цюрихе (Швейцария) армянину по фамилии Тирацян, где отмечалось: «Ван занят 7 мая армянскими добровольцами, войска пришли к ним на помощь. Там состоит губернатором дашнакцакан Арам (Манукян)  Паша (так называет его народ). В настоящее время наши войска двигаются на Мушском и Манашкердском направлениях».^[65] Аршак жаловался на то, что, «Положение нации тяжелое: известные слои государственных служащих настроены недоброжелательно в отношении армян. Печать заговорила об автономии не в свое время, чем произвела плохое впечатление на соседние народности и военные круги. Героизм добровольцев доходит до чудес, но главнокомандующий Кавказской армией ненавидит армян, почему он в официальных бумагах и учинил изменения во вред армян. По этому поводу Наместнику подана жалоба со стороны армян. Наши чрезмерные приготовления до того напугали правительственные круги, что они вынуждены были уменьшить число добровольцев; им начали выдавать плохое оружие и заставлять исполнять самые тяжелые задачи на передовых позициях».^[66] Аршак отмечал, что завидует тому как Тирацян живет в Швейцарии: «в турецкой Армении нужда великая, мы находимся напороге разочарования…Завидую вам, что вы живете в Швейцарии. Здесь жизнь невыносима, дороговизна большая. ... Надеются, что скоро откроются Дарданеллы. Тогда Германия больше не сможет пересылать в Турцию и Румынию оружие, и падение Турции будет обеспечено. Тогда и здесь уменьшатся цены на товар».^[67]

Однако армянские террористические дружины не стали ожидать «открытия Дарданелл». 18 мая 1915 года газета «Таймс» писала, что «В Константинополе обнаружен заговор армян и турок, враждебных партии младотурок – убить султана, Энвер-пашу, фельдмаршала фон-дер Гольца и генерала Лимана-фон Сандерса … Заговор был раскрыт признанием сына Зографа Эффенди, армянского представителя в Константинополе».^[68]

После того как Ван был занят русскими войсками, «доверенный» представитель местного армянского населения обратился анонимным письмом в Военное министерство. В нем отмечалось, что чтобы удержать контроль над всем населением, следует в массовом порядке раздать оружие местным христианам, и они будут верными союзниками России.  По мнению анонимного автора, «никоим образом не доверять мусульманам, евреям, грузинам, которые враждебно настроены…Пока пожелал остаться неизвестным, но душевно и всем существом своими всегда радеющим за Россию и благо населяющих ее народов. Один из преданных сынов России».^[69]

Армянские «добровольцы» в надежде на то, что захваченные российской армией турецкие земли будут переданы им, беспощадно расправлялись с местными мусульманами. Однако 5 апреля 1915 года к ним в руки случайно попала отпечатанная на пишушей машине копия доклада командующего Кавказской армией к Главнокомандующему, в котором отмечалось, что «желательно заселение брошенных турками земель в Алашкертской, Диадинской и Баязетской долинах выходцами из Кубанской и Донской областей и образовании пограничнаго казачества». Этот, полученный тайными путями, документ огорчил армянских лидеров. Письмо было перехвачено проживающим в Ростове армянским адвокатом Григорием Чалхушьяном и переправлено в Армянское бюро в Тифлисе. В письме отмечалась необходимость стимулирования переселения донских и кубанских казаков на захваченные в Турции территории. Оно было адресовано руководителям этих областей для проведения ими соответствующей разъяснительной работы среди казацкого населения. В письме главы Кубанской области казацкому атаману Лабинскому отмечалось, что «для немедленного ознакомления русского населения с возможностью переселения, в будущем, на вновь завоеванную у турок территорию». В ходе расследования причин, по которым данное секретное письмо попало в руки армян, было выявлено, что оно было переправлено Чалхушьяну неким Айвазяным, служившим в Армавире сельским старшиной. После начала расследования этого факта, 12 октября 1915 года Айвазян совершил самоубийство.^[70]

Происходящее шокировало армян. Статья «Будушее турецкой Армении» опубликованная в газете «Кавказское слово» от 18 августа 1916 года вызвала возражения министра иностранных дел России, что в свою очередь стало поводом гневной реакции со стороны армян. Министр отмечал, что «в настоящее время было бы крайне нежелательно допускать печатание подобных статей по армянскому вопросу, служащих целям агитации и возбуждающих политические страсти».^[71] Он обратился с просьбой к генералу Янушкевичу, ведающему вопросами цензуры, чтобы впредь такие статьи не допускались до печати.

В статье обсуждались различные варианты решения армянского вопроса; рассматривалось либо создание Армении на территории областей Ван, Битлис, Муш, либо подчинение этих областей Кавказскому наместнику и управление наподобии Финляндии, либо же предоставление этим областям автономии под протекторатом России. Автор статьи соглашался, что невозможно создать свое государство на полностью незаселенной территории: «А ведь в Турецкой Армении и сейчас имеются в горах курды, в городах – турки, причем мусульманское население Армении с каждым днем увеличивается».^[72]

Армяне очень обостренно реагировали на вопрос территорий. В письме, отправленным 14 августа 1916 года из Тифлиса в Москву в газету «Армянский вестник», и перехваченным военной цензурой отмечалось, что хотя главным виновником происходящего в турецкой Армении является Османская империя, однако в этом «не менее виновен и коварный друг Армении – Россия. Нужно доказать, что помощь России – Армении не милость, а долг. Ведь по сей день Армения кроме вреда ничего не получила от России... Довольно, господин редактор унижаться и считать коварную Россию спасителем Армении. Пусть лучше погибнет (прости родина) наша родина, чем получить после такого удара «свободу» из рук подлой бессовестной России».^[73]

Военные и политические круги России понимали, что спасение армян зависит от успехов русской армии, поэтому уже считали ненужным лишний раз давать какие-то обещания. Эту мысль 25 февраля 1916 года озвучил генерал Боховитинов в своем отзыве на доклад «О чувствах народностей в период войны», подготовленный 21 января князем Василием Гаджимуковым. Он пишет: «Турецкие армяне находились и продолжают находиться в столь тяжких, трагических обстоятельствах, что всякое изменение в армянофильстве не отвечало бы интересам русской политики. Единственное спасение для армян – успех русского оружия, что они сами все без исключения отлично понимают, а потому нет никакой необходимости делать иметь лишние авансы. Никому не секрет, что все видные армянские политические партии открыто поставили своим девизом, освободиться от Турции при помощи России».^[74] Элита российской интеллигенции также относилась с осторожностью к идеи армян о создании для них государства в Турции.

Командовавший баязетским отрядом 4-го армейского корпуса на Кавказском фронте генерал Николаев находился в центре событий, и  в своем отчете признавался, что ему неизвестны случаи массового уничтожения армянского населения в Восточной Анатолии. Он сообщал, что «из Вана в направлении Тапариза вышли примерно 50 000 беженцев, из коих от курдов погибло не более 100 человек. При обратном же движении от Тапариза до  Бергри-кала было насчитано не боле 500 трупов умерших от болезней армян». По данным генерала Болховитинова, большая масса беженцев численностью до 200 тысяч двинулась в Россию. По ходу движения этой колонны беззащитных людей вдоль дорог от южной части озера Ван к Хою, а с другой стороны до Игдыра «люди падали от истощения, голода и жажды.^[75] Со своей стороны командующий 4-м корпусом Кавказской армии также сообщал, что «ему совершенно не известны причины массового побега армян из Ванского района, т.к. там не было турок, и исполняющий обязанности Ванского Губернатора Арам его не спрашивал и ничего не доносил об отходе населения. В Малязгертском районе, при отходе войска, никакой резни армян не было и среди населения, которое отходило впереди войска».^[76] В телеграмме армянина по имени Папазян, адресованной в Тифлис епископу Месропу отмечалось, что «в данный момент около 15000 обездоленных беженцев из Вана заполняют Баязетскую долину. Хотя их убеждают вернуться обратно, но частые отступления, полное экономическое отсутствие гарантий безопасности путей и жизни вызывает недоверие и колебание народа. В ожидании выяснения положения беженцы голодают, нет припасов, существующая помощь ничтожна. Прошу срочно выслать припасы и посоветовать, куда направить несчастных беженцев».^[77]

Целый ряд армян связывал причины событий в Ване с деятельностью «добровольческих дружин». Они обвиняли в случившемся дашнакскую партию – одного из организаторов «добровольческих дружин», утверждая, что именно их участие в военных действиях обусловило это несчастие, спровоцировав турков на месть. Дашнаки же призывали армян не терять дух и лозунгами «Покуда на свете есть хоть один армянин, армянский вопрос будет существовать» пытались успокоить народ. Дашнаки в поражении в Ване обвиняли российское командование. Они утверждали, что причины неудачи следует искать в политике России, и некоторые ненавидящие армян командиры и административные лица «дабы создать Армению без армян» искусственно организовали изгнание армян из Вана.^[78] В захваченном русскими Ване, некоторое время управляемым Арам пашой, «утешавшие себя освободительницей Россией, турецкие армяне сразу почувствовали себя в лагере врагов. И неудивительно, что многие стали давать предпочтение турецкой власти». ^[79]

Что же касается событий в Эрзеруме, Байбурте, Эрзинджане, Муше, Харпуте и Сасуне, имеется телеграмма, направленная 22 августа 1915 года в выходящую в Тифлисе газету «Оризон», одним из командиров «добровольческих дружин» в Игдыре Врацяном, где описываются происходившие там события. Он пишет: «Лицо внушающее доверие две недели назад выехавшее Хнуса утверждает, что на западе Эрзерума армянских погромов не было, перебиты только солдаты. Эрзерумский Вали воспротивился резне, в Байбурте, Эрзинджане, Хорпуте и др. районах армян невредимы, отступая турки уводят с собой армян. Мушская равнина, город, монастыри разрушены, все население поголовно вырезано. Сасун продолжает стойко защищаться. По сообщению прибывшего, провинция избежала резни, он своими глазами видел много не тронутых армянских деревень, его сообщение вселяет бодрость».^[80]

После поражения в Ване многие командиры дружин, в первую очередь Андраник, считали, что дружины не должны более подчиняться русской армии, они должны вести партизанскую войну, либо же их надо распустить. С этой целью, в качестве командиров дружин Андраник, Бастурмачиян, Дро, Арам, Врацян и др. провели в Игдыре совещание, где большинством голосов было принято решение о нероспуске дружин и продолжении начатого дела с еще большим усердием.^[81] Несмотря на ряд высказываний против российского командования (к примеру, якобы армянские дружины целенаправленно направлялись на передовую для истребления, или же, в связи с благосклонностью командиров мусульманского происхождения в командовании Кавказской армии к Турции), далее этого дело не пошло. Андраник открыто заявил, что «необходимо сражаться вместе с русскими, так как, в противном случае Русское Правительство арестует всех армянских главарей и будет мстить армянам». ^[82]

В ходе совещания основное недовольство было адресовано осетину по национальности генерал-лейтенанту Абациеву, входившему в состав командования принцу Магомед Мирзе Гаджару, а также генералу Николаеву.  По мнению командиров дружин, генерал Абациев привлекал к управлению татар, грузин и осетин, тогда как армяне притеснялись. Такое недовольство было адресовано также губернаторам Елизаветполя и Эривани.

Эти темы обсуждались не только на упомянутом совещании. 4 июня 1915 года Католикос всех армян с этими вопросами обратился к Кавказскому наместнику Воронцову-Дашкову. Генерал Болховитинов, ознакомившись с письмом католикоса, подготовил доклад наместнику, в котором оценивалось содержание письма как неприкрытая попытка вмешательства в управление армией, допускать чего нельзя.^[83] Однако наместник направил католикосу мягкое письмо, в котором, ссылаясь на начальника штаба генерала Юденича, отметил, что в военных частях под командованием генерала Абациева исключительно в отношении армян каких бы то ни было мер не применялось.^[84]

Попытки вмешательств в дела армии были и со стороны городского головы Тифлиса Хатисова. Армянские дружины сведения, как правило, передавали в Тифлис в «Главный штаб Хатисову», «Армянский штаб». Однако главным штабом Кавказского фронта ему было сделано предупреждение о том, чтобы он не давал распоряжений военного характера от имени администрации города армянским дружинам, дислоцированным в районах боевых действий.^[85] Одновременно, главный штаб направил в Петербург секретное письмо с прошением не допускать направления офицеров-мусульман с других фронтов на Кавказский. Генерал Боховитинов писал: «В последнее время замечается стремление офицеров-мусульман переводиться с Западного фронта на Кавказский. Дабы не создавать прецедента, желательно было бы отклонить ходатайство Гюльазизова».^[86] В реальности это обращение командования Кавказского фронта было связано с недовольством армян.

Роспуск армянских «добровольческих дружин»

3 января 1916 года руководство 5-ой «добровольческой дружины» провело в Эривани тайное собрание, на котором также рассматривался вопрос о роспуске армянских дружин. По сообщению особого отдела канцелярии Кавказского наместника  на собрании участвовали командир дружины Вартан, его помошник по прозвишу «Костя», офицер по имени Гарегин и офицер Нжде (армянин болгарского происхождения) и еще один армянин – подданный Ирана. В ходе обсуждений утверждалось, что роспуск дружин и создание на их базе стрелковых батальонов не отвечает интересам армян. Они высказались «против службы армянских добровольцев в русских войсках в силу трудности дисциплины и невозможности приносить пользу собственно армянскому делу».  Участниками собрания было принято тайное решение о том, что «армяне не должны поступать по вновь формируемые стрелковые части и, в крайнем случае, уехать в Англию, где поступят в войска добровольцами».^[87] На фоне этого недовольства армянские стрелковые части старались не вступать в активные военные действия.    

Служившие на передовой армянские части постоянно требовали вывести их из зоны боевых действий в тыл. Свою главную роль они видели не в открытых военных действиях, а партизанском движении, направленном против мирного населения. Командиры армянских дружин с этой целью проводили совещания определяя свои задачи как ослабление врага и организация партизанского движения для создания атмосферы страха и паники среди мирного населения. Для этого представители дружин не раз обрашались в «Национальное бюро» либо же к католикосу. Несмотря на вмешательство «Национального бюро» и католикоса эти требования не были приняты во внимание, более того, из-за этого командир 6-ой дружины выходец села Унан Мушской области, известный среди гнчакистов под прозвищем «Пандукт» Микаел Сафрян  был снят с должности и на его место был назначен подпоручик Авшаров.^[88]

В 1916 году армянские «добровольческие дружины» с неохотой участвовали в совместных с российской армией операциях. Хотя и армяне направлялись в зоны боевых действий «Национальным бюро», по пути они старались покидать дружины. Такие случаи были особо распространены у «добровольцев» низших чинов. К примеру, генерал Чернозубов докладывал в ставку Кавказской армии о том, что из 2482 армян направаленных для комплектации низших чинов 4, 5 и 6-ой дружины, только 1741 прибыли в место назначения, «остальные семьсот сорок один то есть почти 30 процентов бежало в пути».^[89]

Член комитета связей с армянскими дружинами, прибывшими из США С. Врацян 20 декабря 1915 года писал из Эривани в Бостон, что он пришел в ужас от деяний людей с идеями  «Восстановления Армении». Врациян описывал увиденное следующим образом: «Я о наших добровольческих дружинах изменил свое мнение. С душевной болью я замечаю, что они имеют массу неисправимых недостатков. Любимыми нашими героями я страшно разочарован. Мои надежды на нашу молодежь расшатаны, даже начинаю сомневаться, чтобы эти наши дружины были в состоянии быть зародышем нашего будущего войска, но все это ничтожно сравнительно с теми нашими большими ожиданиями, которые имеются у нас. Возьмем хотя бы наших добровольцев, прибывших из Америки, о которых я вам писал много. Многие из отправленных вами на средства Центрального комитета вернулись обратно с полдороги, а некоторые разбежались, еще не доезжая до Тифлиса. Они ищут причину для вымогания организационных денег, а третья группа доехала сюда и отпущенные вами деньги в сумме более трех тысяч рублей разделили между собою, при этом не пожелали дать нам никакого отчета…Одним словом здесь образовался такой хаос, что собака не знает своего хозяина».^[90] Представитель партии «Гнчак» на Кавказе Мнацаканян подтвердил это в письме, адресованном в  Америку в руководящий орган партии. В июле 1915 года он писал, что, «ребята, которые мною взяты из Америки, превратились прямо в башибузуков: ссорятся между собой, заявляют, что пища не нравится, не хотят ходить на занятия, одним словом я схожу с ума…Они предполагали, что здесь будут жить как принцы, но ведь они должны подчиняться военным законам».^[91]

Какова была численность армянских добровольцев, сражавшихся против турков на Кавказском фронте в составе русской армии? В обращении Армянской социалистической партии, вышедшем 11 июня 1915 года в газете “La Libre Parole” отмечалось, что на Кавказском фронте «130 000 армян сражаются под русским флагом».^[92]Конечно, это немного завышенная цифра. К ноябрю 1915 года во 2-ой армянской дружине под командованием Дро служило 771 «добровольцев».^[93]В докладе начальника управления жандармерии Тифлисской губернии по поводу Дро и его дружины отмечалось, что «члены его дружины – почти все бывшие террористы. Такое настроение Дро и состав его дружины требуют особого внимания именно к этой дружине».^[94]

1 ноября 1915 года  в списке 3-ей дружины, подписанным ее командиром Аветисом было 718 человек.^[95] 1 ноября 1915 года в списке 7-ой дружины подписанном ее командиром Вартаном было отмечено 227 человек.^[96] Командир 5-ой дружины в телеграмме члену военного совета Кавказской армии генералу Рябинкину от 20 января 1915 года отмечал, что дружина сформирована с разрешения главнокомандующего, в соответствие с распоряжением ставки была снабжена 1500 единицами винтовок системы Манлихера.^[97] Число переданных дружине винтовок позволяет определить примерную численность «добровольцев». Согласно информации на середину 1915 года численность 6-ой дружины составляла 850 человек.^[98] Генерал Болховитинов указывал на то, что «всех дружин на театре военных действий шесть, численностью по штату каждая по 1000 человек, фактически теперь несколько меньше, всего приблизительно около пяти тысяч человек». Он  отмечал, что к концу 1915 года эта цифра уменьшилась. К тому времени дружины понесли потери: 485 – убитыми, 1260 – раненые, по болезни, пропавшие без вести. Генерал считал цифры по убитым несколько завышенными, он отмечает: «цифра убитых, показанная в записке преувеличена, что касается дружинников выведенных из строя и пропавших без вести, то оно показано приблизительно верно, так как дезертирство в армянских дружинах развито сильно».^[99]

Однако следует учитывать, что в переписке русских военных органов на Кавказском фронте как «добровольцы» отмечались не только армяне, записанные в дружины, но и армяне, размещенные в зоне боевых действий и получившие оружие от русских военных частей. Обращению оружием и военной дисциплине их обучали инструктора из числа низших чинов. Поручалось им охрана тоннелей и мостов на местах.  В случае атаки турков, находяшиеся на передовой «добровольцы» должны были разжечь костер, предупредив тем самым остальные части, после чего «добровольцы», которым было раздано оружие, под командованием военных инструкторов должны в срочном порядке собравшись занять позиции на линии фронта.^[100]

После тяжелых поражений дезертирство среди армянских «добровольцев» приобрело массовый характер, и 6 декабря 1915 года штаб Кавказской армии отдал приказ о создании на базе армянских дружин стрелковых батальонов. Другим приказом, от 13 декабря, они приравнивались регулярным войскам в соответствие со всеми военными правилами. После этих изменений, в связи с армянами – поддаными Турции проходившими по российским  законам службу в основном в низших чинах, имел место ряд недаразумений.^[101]Некоторые же дружины были распущены. К примеру, командир Александропольской дружины Вартапетянс в своем рапорте от 17 января 1916 года отмечал, что его дружина была распущена, а полученное оружие было сдано в анбар Александропольской артилерийской части.^[102]Однако, когда дружины начали ликвидировать, армянские политические партии предупредили «добровольцев» о том, чтобы «не сдавать полученное ими оружие обратно, так как в случае отказа России даровать автономию Армению, эти же добровольцы должны явиться готовым вооруженным кадром для борьбы с Русским Правительством.^[103]

23 августа 1915 года граф Воронцов-Дашков был отстранен от должности Кавказского наместника и главнокомандующего Кавказской армией, и на этот пост был назначен великий князь Николай Николаевич. В это время в Тифлисе было созвано особое совещание. В нем «принимали участие Генерал Мышлаевский, гофмейстер Петрсон, Начальник Штаба Кавказского военного округа Генерал Юденич, Тифлисский епархиальный начальник епископ Месроп, Тифлисский городской голова А.Хатисов, Председатель армянского Национального комитета С. Арутюнов и доктор Я. Завриев, предложено было армянам организовать особые дружины (хумбы) под предводительством испытанных четнических вожаков (хумбапетов)…Армяне с полной готовностью пошли навстречу предложению организовать дружины, но выразили при этом пожелание подкрепленное многократно впоследствии, чтобы русское правительство заручилось заблаговременным согласием послов нейтралных держав воздействовать на Турцию в целях устранения возможности резни армян… В ходе совещания единогласно одобрив задуманное дело организации дружин, была обещана моральная и материальная поддержка».^[104]

Начиная с 1916 года стала сокращаться и численность направляемых на фронт «добровольцев». Прежней массовости уже не наблюдалось. 27 февраля 1916 года из штаба Кавказской армии сообщалось, что для 40 армянских «добровольцев» под командованием Джамала Чапкаляна и ванского «добровольческого» отряда из Тифлиса на железнодорожную станцию Джульфы было направлено 150 пудов снаряжения. ^[105] А 9 мая того же года начальнику штаба Кавказского военного округа из командования армией пришел приказ, где отмечалось, что «Командущий Армией решительно против формирования новых армянских дружин».^[106]

Когда в 1914 году началась война с Турцией, многие из них используя свидетельства, полученные в российских консульствах различных стран, либо же вообще без каких-либо документов, прибывали в Тифлис. С середины 1916 года прибывшие из-за рубежа «добровольцы» стали готовить документы для возвращения. Свидетельства было недостаточно для возвращения домой. Городской голова Тифлиса А.Хатисов писал начальнику штаба Кавказской армии: «В начале войны с Турцией, в Тифлис прибыло много армян – американских подданных, поступивших в армянские дружины. При выезде из Америки, они снабжались свидетельствами Российского Императорского Генерального Консула в Нью-Йорке, не имеющими силы паспорта. Ввиду того, что в настоящее время такие дружины расформированы, подобные лица изъявляют желание возвратиться на родину. Но препятствием служит неимение документов на право выезда за границу».^[107]

Хатисов просил обеспечить, «добровольцев», съехавшихся в Тифлис после роспуска дружин, хоть какими-то документами, позволяющими попасть заграницу. Уже к концу 1915 года армян прибывших без документов не записывали в дружины. Это более всего касалось турецких армян. Российское командование опасалось того, что среди этих лиц без документов в армию попадут нежелательные «добровольцы». Штаб Кавказской армии принял решение, что в связи с наличием множества желающих записаться в дружины среди турецких армян, подходить к этому вопросу с осторожностью. Что же касается «добровольцев» - подданных зарубежных государств, эти армяне для записи в дружины прибывали в Турцию на основе договора между Военным министерством и Министерством иностранных дел, с одной стороны, и армянскими организациями, с другой.^[108]Пропуск их в страну без документов был связан именно с этим договором. 

«Пуля русского солдата бьет нам в ногу, пуля армянина – прямо в сердце»

Зарубежные армяне, приехавшие в начале войны с большими идеалами на Кавказ в качестве добровольцев, в конце 1915 – начале 1916 гг. прибывали в состоянии моральной подавленности. С. Врамян, прибывший с мечтами о «Великой Армении» из Бостона, в конце 1915 года на предложение редактора газеты «Ареник» Х. Дарпиняна вернуться отвечал, что «при настоящих условиях мой приезд безусловно невозможен. Сам бы хотел бежать  отсюда, но нет возможности. Продолжительность войны и бедствие, переносимое армянским народом, очень повлияли на наших деятелей – мыслителей: многие переживают трагические дни, многие устали, разбиты душевно и не в состоянии ничего делать, а многие перешли в ряды разочарованных…Мы потеряли голову, допускаем массу ошибок, справа и слева сыпется на нас грязь, лишены возможности расширить горизонт нашей деятельности…Выступают многие в роли наших противников и осуждают нас за добровольцев».^[109] В конце письма Врамян приложил снятую на фронте фотографию. Это была фотография, на которой  был запечетлён командующий 4-ым копусом Кавказской армии генерал Огановский с армянскими «добровольцами». На ее оборотной стороне была надпись: «Он считается армянофилом, весьма корректная личность. Ван взяли при нем, при нем же состоялось отступление. Он много сделал добра нашим добровольческим дружинам, он называл их «своими маленькими союзниками».^[110]

Однако не все русские офицеры относились одинаково к капризам армян. В письме наравленном подполковником Поляновым в город Юрьев на имя некоей Соколовой, которое было конфисковано военной цензурой, отмечалось: «Всем хорош наш Кавказской фронт, но эта коммерческая проказа и сволочь во всех отношениях – «армяне» прямо отравляют все существование. И их такая масса, что не повернешься – всюду они. Симулянты первой марки, все трусы невероятные – с позиции бегут, в тылу работать не хотят и все буквально/целыми ротами лежат в госпиталях и добиваются увольнения вовсе от военной службы – я веду статистику, которую думаю представить потом по начальству и буквально все увольняются вовсе от службы, ибо у нас врачами только одни ЯНЦЫ и на тысячу их один ОВ, который естественно ничего поделать не может».^[111]

Другим серьезным вопросом, связанным с армянскими «добровольцами», были зверства, причиняемые ими местному мусульманскому населению от имени российских частей. В связи с этими зверствами только в период с 17 марта по 1 апреля 1916 года в командование Кавказской армии поступило 3 телеграммы. Первая из них (от 17 марта) была адресована генерал-квартирмейстеру при Верховном главнокомандовании, вторая (от 23 марта) -  командующему 4-ым корпусом, а третья – на имя генерала Болховитинова и генерала Пустовойтенко. ^[112]

В телеграмме от 17 марта отмечалось, что в целях расследования зверств армянских дружинников в отношении местного турецкого населения командующему Битлисской армии был направлен запрос. Речь здесь шла о 2 тысячах человек турецкого мирного населения, истребленного армянами в Битлисе. Командующий Битлисской армией генерал Абациев по этому поводу отмечал: «Что же касается армянской дружины где имеется много турецко-подданных армян, то на третий день по занятию Битлиса ввиду непрекращающихся случаев насилия дружинников над мусульманами я вынужден был вывести эту дружину из города и отправить ее на этапную линию Битлис-Муш». Командовал этой дружиной Андраник.^[113]

Еще более ужасным был акт, совершенный в те дни армянскими «добровольцами» в Тодванде. В расположенном здесь доме в одной части были размещены русские стрелки, в другой – армянские «добровольцы».  Русские стрелки разместили в своей части и накормили 20 мусульманских детей потерявших обоих родителей. Однако прибыв с разведки они обнаружили всех их перебитыми. В телеграмме отмечалось, что в тот момент в доме никого кроме армян не было. Генерал Абациев писал, что проведенный им допрос выявил участие в этом армян.^[114] В другом сообщении от 31 января 1916 года указывалось об убийстве двух детей в селе Кинар Баязетского уезда «добровольцем» 2-ой армянской дружины Нагабетом Григорянцем. В сообщении отмечалось об убитом штыком мальчике 8-ми лет и девочке 11-ти лет.^[115]Согласно сообщению от 26 сентября того же года, бывший армянский доброволец совершил нападение на село Юхары Сулейманлы, в ходе которого он убил 3-х жителей, похитил 4-х жителей и 12 буйволов.^[116]

Помимо «добровольцев» и вооруженные местные армяне непосредственно участвовали в грабежах и насилии в отношении мусульман. Генерал Николаев в телеграмме генералу Юденичу писал: «Мне известно, что многие жители из армян в пределах занятой нами территории Турции, будучи вооруженными, следуют за нашими войсками и совершают грабежи и насилия над мусульманами». ^[117] Генерал Болховитинов писал: «Почти каждому строевому офицеру приходилось быть свидетелем нарушения не только дружинниками, но и их начальниками воинской дисциплины, существующих между ними раздоров и интриг, самохвальства, отдельных случаев проявления трусости, краж и грабежей, и наконец, насилий над мирным мусульманским населением занятых нами турецких областей. В частности, о существовании подобных насилий и почти сплошного уничтожения армянскими дружинами населения курдских аулов, без различия пола и возраста, свидетельствует перехваченная переписка не только дружинников, но и письма совершенно посторонних лиц, возмущающихся действиями дружинников».^[118] Генерал Николаев пишет, что, грабежи осуществляемые армянскими «добровольцами» в ходе взятия Вана приобрели столь масштабный характер, что дабы остановит эти преступления мы вынуждены были создавать полевые суды.^[119]

Для ознакомления на месте с произошедшим в Ване армянское «Национальное бюро» командирует туда члена Думы Иосифа Хунунца и писателя Ованеса Туманяна. Генерал Николаев сообщил им о зверствах, совершенных армянами в Ване.^[120]

Созданные из числа дружинников якобы для обеспечения правопорядка на занятых русской армией турецких территориях армянские милицейские отряды как правило также занимались грабежами.. «Доброволец» Левон Варадян писал в июне 1916 года из Вана в Тифлис редактору газеты «Мшак» Амбарцуму Аракеляну, что «большинство милиционеров составляют разбойники».^[121]  Даже «Национальное бюро», координирующее деятельность дружин в Тифлисе, признало, что 6-ая дружина составленная в основном из гнчаковцами занималась грабежами.^[122] В российских архивах хранится множество документов, свидетельствующих о зверствах армянских «добровольцев».

В 1916 году была подготовлена «Докладная записка министра иностранных дел Совету Министров по армянскому вопросу». Этот документ подтверждает, что армянский вопрос в руках великих держав является инструментом для ослабления Османский империи. В первую очередь в документе российского МИД указывается, что использовать

«настоящую войну подойдя вплотную к заветной цели – к обладанию проливами».^[123] В документе отмечалось, что «Россия в тех же целях ослабления Турции считала государственной своей задачей поддержку армян в Турции, и, вследсвие этого, с высочайшего соизволения, русская дипломатия, начиная с 1912 года, предпринимает самые энергичные шаги в интересах введения реформ в Турецкой Армении».^[124] Далее

отмечалось: «Работа русской дипломатии увенчалась успехом. Ей оказало существенную помощь в решительную минуту то обаяние, которое в армянских областях Турции имеет русское имя. Армяне в Турции не только не стояли на стороне турок, что в сущности составляло их гражданскую обязанность, но образовали многотысячные дружины,составленные в большинстве своем из армян турецко-подданных. Оценивая значение совершавшегося события, один из турецких деятелей, Джевдет-бей, говорил: «Пуля русского солдата бьет нам в ногу, пуля армянина – прямо в сердце». Для того чтобы оценить все значение армян для нас в этой войне, достаточно указать на выдержку из дневника одного турецкого офицера, убитого в последних боях. В нем находим следующие строки: «Если бы наши армяне присоединились к нам, мы бы давно разбили русских».^[125] В Докладной записке также отмечалось: «Цель России — разъединить турок, курдов и азербайджанцев» ^[126]

После событий в Восточной Анатолии переезд в массовом количестве армян на Южный Кавказ способствовал обострению национально-этнических отношений в регионе. Великий князь Николай Николаевич в своем докладе «О политическом положении на Кавказе» раскрыл императору Николаю II панораму этих противоречий. Великий князь сообщил царю, что «в Тифлисе, являющемся главнейшим центром Кавказа, городское общественное управление находится всецело в руках армян».^[127]

Кровавые приключения армянских «добровольческих дружин» в Турции, совершенные ими убийства, насилие, грабежи и этнические чистки, пришли к своему логическому завершению. После революции 1917 года Кавказский фронт России стал распадаться. Армянские «добровольцы», служившие в составе русской армии, свой «военный» опыт, полученный в  1914-1916 гг. в Турции, перевезли с собой на Кавказ. В 1917-1918 году Южный Кавказ стал полем кровавой борьбы армянских «добровольцев». Совершенное в 1914-1916 гг. в восточных провинциях Турции, если не по масштабам, то по форме и методам начало повторяться на Южном Кавказе.  

Заключение

Сегодня, когда прошло уже 100 лет описанные выше события представляются совершенно по-другому. Проблемы выводятся из сферы истории и  переходят в область политики. Целенаправленно или нет, но зверства, совершенные армянскими «добровольческими дружинами» в Восточной Анатолии, предаются забвению. Армяне требуют признать в реальности не имевший места геноцид, используя его  как рычаг давления на Турцию. Два последних десятилетия именно это требование формирует главный фронт работы армянской пропаганды. И если в историческом плане  он направлен против Турции, то современные его политические задачи – создать для Армении, оккупировавшей азербайджанские территории, образ угнетенных в международном общественном мнении, и  тем самым оправдать свою агрессивную политику. 

THE CAUCASUS & GLOBALIZATION

Journal of Social, Political and Economic Studies

Volume 8, Issue 3-4, 2014

SWEDEN