Беда не приходит однажды

В ночь на 17 октября второй по величине город Азербайджана — Гянджа — вновь пережил события пятидневной давности. Ракета «Эльбрус» снова упала на жилой дом, образовав огромную воронку. Как утверждают власти Азербайджана, ее, как и прошлую, запустили с территории Армении, а не Нагорного Карабаха. Еще одна ракета летела в соседний Мингячевир, но ее удалось сбить. По данным властей, погибли 12 человек, еще 40 пострадали. Корреспондент “Ъ” Кирилл Кривошеев видел и слышал все с самого начала: он во время атаки находился менее чем в двух километрах.

Ночевать в Гяндже после 11 октября, когда на город упала ракета «Эльбрус» (в классификации НАТО — SCUD) — страшно, но мы, закончив работу в пятницу, решили остановиться именно здесь. Тут хорошая гостиница и можно с комфортом доехать хоть до Баку, хоть до линии фронта — кто знает, что придется делать завтра? Предположить, что мы снова окажемся в центре событий прямо здесь, конечно, никто не мог. «Не могут же второй раз ударить по мирному городу»,— думали мы.

Я засыпал, когда за окном раздались взрывы. Их точно было два, а может и три. По звуку — как обычные снаряды, но сюда могут долететь только баллистические ракеты, до линии фронта — 50 км. Все понятно стало сразу. Коридор и холл гостиницы тут же заполнился людьми, которые одевались на ходу, в гостинице почти все — журналисты.

Когда мы приближались к месту, все было как в прошлый раз. Выбитые стекла парикмахерской примерно в двухстах метрах, разрушенный магазин и, наконец, узкая улица, ведущая прямо в эпицентр. Полицейское оцепление, кажется, есть, но оно никого не сдерживает — да и невозможно никого сдержать, людской поток течет прямо к месту трагедии. Наконец, вижу развалины, огромную воронку и одеяла, торчащие между камней. Кое-где — школьные тетрадки, другие личные вещи. Ничем, кроме жилого дома это быть не может. До нашей гостиницы — меньше двух километров. Это запросто могли быть мы. Остальные ракеты, как выяснилось, удалось сбить на подлете.

Поток мужчин, который тек вместе со мной по улицам, хищно набрасывается на завалы, пытаясь найти живых. Ловлю себя на мысли, что они — единый организм, который точно знает, что нужно делать, а я — чужак, который вообще ничего не понимает. Мы все ходим по огромным камням и деревянным балкам, откуда они знают, какие нужно отбрасывать в сторону? Никаких ориентиров, где именно нужно копать, я не замечаю, а они — замечают. Под камнями — пыль, которую начинают копать руками, а из нее каким-то чудом достают людей. Подбегают врачи с носилками, и на них кладут дедушку. Кажется, он жив, хоть лицо и окровавлено. Потом мимо проносят мальчика, тоже жив. А вот бабушка, скорее всего, нет. Хотелось бы ошибиться.

Фото: Александр Казаков, Коммерсантъ

«Вы из России? Ребята, расскажите об этом честно,— обращается к нам пожилой мужчина, стоящий возле воронки.— Честно, а не так, как по «Первому каналу». Один у вас хорошо говорит — Шевченко (публицист Максим Шевченко — “Ъ”). Вот он правильно говорит».

Фото: Александр Казаков, Коммерсантъ

Замечаю рыжего лабрадора: кажется, он искал людей и на месте прежней ракетной атаки. Кто-то пытается светить фонариками и кричать: «Кто-нибудь есть?». Парень рядом со мной достает из-под камней семейный фотоальбом и подносит его под объектив камеры турецкого телеканала. Журналистка подробно расспрашивает его о случившемся, он эмоционально отвечает. «Ты знаешь этих людей?» — спрашиваю я, когда он закончил общаться с коллегами. «Нет»,— отвечает он, и добавляет: «Вы поддерживаете армян!».

Что нужно знать о конфликте в Нагорном Карабахе

Читать далее

В полной мере почувствовать на себе подозрения испуганных и злых людей, мне довелось потом. Журналистов с логотипами телеканалов и большими камерами не трогают — сразу понятно, кто они. А вот во мне можно увидеть кого угодно, в том числе — шпиона, предателя.

Сначала меня прямо на завалах решили проверить люди в форме и один — в штатском, он говорил по-русски.

— Ты откуда? Как тут оказался? — спросил он, рассматривая аккредитационную карточку.

— Из Москвы, журналист.

— У тебя странный акцент

Понятия не имею, какой у меня может быть акцент при разговоре на русском.

— Какой округ, район?

— Москва?

— Район!

Называю место, где снимаю квартиру, хотя едва ли этот человек знает, о чем идет речь. В первый раз меня вежливо отпускают: «Снимайте, покажите это всему миру!». А вот во второй раз повезло меньше.

Фото: Александр Казаков, Коммерсантъ

Когда я полностью пересек развалины, замечаю большую группу мужчин, которые наблюдают за работами с расстояния. Решаю поговорить, но снова натыкаюсь на вопрос:

— Ты кто? Откуда?

— Журналист, из России,— говорю и по-русски, и по-турецки.

— Докажешь?

Даю парню аккредитационную карточку. С ней меня неоднократно пропускали на самых разных блокпостах, но парень замечает ошибку. Согласно карточке, мое имя — Кривошеев, а фамилия — Кирилл. В мирное время — ерунда, а в нынешних условиях — вовсе нет.

— Как, ты говоришь, тебя зовут?

— Кирилл.

— А тут говорится, что Кривошеев.

— Ну ты же понимаешь, это ошибка.

— Какая может быть ошибка?!

Понимаю, что если у меня отнимут карточку, новую придется делать долго, а мне нужно работать здесь и сейчас. Он ниже меня ростом и худой, поэтому решаю забрать свое прямо из его рук. Он тянет на себя. Его друзья вокруг начинают дергаться, и это замечает полицейский. Он забирает мою карточку и телефон, берет меня под руку и ведет через завалы к улице. Но парни идут следом — они убеждены, что поймали шпиона.

Прежде чем меня затолкали в машину, полицейским приходится оттеснять преследователей, буквально закрывая меня собой, но кто-то все равно несильно ударил по затылку. Это было самое желанное задержание в моей жизни.

Фото: Александр Казаков, Коммерсантъ

Разобравшись в том, что произошло, меня быстро отпускают. Я возвращаюсь на место, но там уже все изменилось — добровольных помощников попросили отойти, завалы разбирают сотрудники МЧС в касках. «Почему, почему они не бомбят Ереван»,— говорит одна женщина другой, когда мы уходим.

Корреспондент “Ъ” никого не винит в произошедшем c ним инциденте, понимает чувства жителей Гянджи и глубоко благодарен сотрудникам местной полиции.