Каков на вкус Remy Martin “29-летней” выдержки?

8 мая 1992 года в офис агентства Turan пришел корреспондент московского бюро агентства Reuters Дэвид Люнгрен. Как и все иностранные журналисты он интересовался событиями вокруг Шуши.

В тот период офис Turan был чем то вроде пункта сбора и информации для многих представителей иностранных медиа, которые без конца звонили, приходили, обращались за помощью и часто передавали  свои сообщения в редакции из офиса Turan.  В те годы, надежная связь осуществлялась или по телефону или по телексу, даже факсы были еще не очень популярны.

Почти двухметрового роста Дэвид оказался напористым молодым человеком, которого не устроил официальный ответ нашего Министерства обороны, что в Шуше идут бои, и он попросил организовать ему встречи с официальными лицами.

Вместе с Дэвидом мы пошли к госсоветнику по внешней политике (тогда это было так просто!) Вафе Гулузаде, который  описал ситуацию на фронте, дав свои оценки. На уточняющий вопрос - кто контролирует Шушу?  - Гулузаде позвонил помощнику  Ягуба  Мамедова ­- главы государства на тот момент. «Идут бои» - коротко ответил тот.

Настырный репортер не удовлетворился этим и попросился на передовую.

Тогда власти страны делали все, чтобы отправить иностранных корреспондентов на фронт, дав им возможность увидеть последствия армянской агрессии и беженцев. Поэтому, наше обращение в Минобороны было воспринято позитивно и нам предложили отправиться на аэродром в Забрат, чтобы вылететь на вертолете в Агдам.  На аэродроме нас посадили в маленький «МИ-2» и менее, чем через час мы с Дэвидом были уже в Агдаме.

Мы пообщались с силами самообороны Агдама, но не узнали ничего нового. Оттуда пошли в местный отдел внутренних дел и только там начальник полиции однозначно сказал: «Шуша в руках армянских бандформирований».

Для меня это было шоком, ибо все мы были уверены, что в Тегеране заключено мирное соглашение и атака на Шушу – это чья-то самодеятельность, которую пресекут. Однако начальник полиции был категоричен – «город потерян».

«Мы попытались атаковать со стороны Агдама, но далеко пройти не смогли. На стороне армян есть наемники и одного мы убили», - сказал он, представив нам документ с фотографией. Это было журналистское удостоверение, на котором было написано имя владельца - «Мурад Мурадян», репортер Ливанского издания.«Что делал репортер с автоматом в руках на передовой?» – задал вопрос начальник полиции. 

Выйдя из полиции, мы направились на почту, откуда девушки-телефонистки связали Дэвида с московским бюро Reuters, и оно первым сообщило о захвате Шуши армянами.

Мы возвращались из Агдама с тяжелым сердцем, вернее я, ибо Дэвид был очень доволен и удивлен, что его в течение одних суток приняли в Баку, посадили в вертолет и отправили в Агдам и в тот же день, тем же вертолетом вернули обратно.

Стараясь чем-то отплатить за такой «сервис», уже в Баку Дэвид пригласил меня на ужин в ресторан, чтобы «отметить» удачную поездку. Он не мог понять, почему я так расстроен захватом Шуши и почему у меня нет настроения идти в ресторан. Честно говоря, я даже и не пытался ему что-то объяснять.

Поработав в Баку еще пару дней, Дэвид вновь пользовался нашим офисом и связью. Перед отлетом в Москву он зашел попрощаться и подарил Turan бутылку знаменитого и редкого тогда французского коньяка Remy Martin. 

  “Выпейте, когда будет настроение”, - сказал он, уже осознавая причины нашей подавленности.

Эта бутылка еще некоторое время простояла у нас на полке, после чего директор Turan Мехман Алиев сказал: «Уберите ее к черту, или отдадим кому-нибудь, не будем это пить».

«Нет, никому отдавать не будем, - возразил я, - мы откроем эту бутылку, когда Шуша будет освобождена».  Мы полагали, что это произойдет скоро, через месяц, ну максимум, два...

С тех пор коробка Remy Martin 29 лет пылилась в сейфе агентства и мы вспоминали о ней лишь при переезде из офиса в офис, когда перебирали содержимое сейфа.

В последний раз это случилось в августе 2017 году, когда в офисе Turan проходил обыск. Тогда в рамках надуманного уголовного дела против Turan  в агентстве прошло несколько обысков и были изъяты все документы.

Следователи минналогов, перебирая документацию, наткнулись на Remy Martin и удивленно спросили – Что это? Я пояснил, что это символический подарок, который мы храним до освобождения Шуши.

«Ну, значит, никогда не выпьете», - иронично сказал следователь.

«Что значит никогда ? Хочешь сказать, никогда не освободим?»,- возмутился я. Мой резкий тон несколько остудил налоговика, который молча положил коробку с коньяком обратно в сейф…

Я не мог не вспомнить о коньяке и о Дэвиде 7 ноября 2020 года, когда началась  операция по освобождению Шуши. Мысленно возвращаясь назад, пытался осмыслить пережитое за эти годы. 

Освобождение Шуши стало не просто военной победой.  Мы освободились от стереотипа побежденного, от синдрома национального унижения и позора, жившего в нас три десятка лет. 

Встречаясь с армянами на различных мероприятиях, и посетив дважды Армению  в 1998 и 2019 гг., я слышал от оппонентов один и тот же тезис – вы воевать не умеете, и если за 25 лет вы ничего не смогли, значит и дальше не сможете, у вас нет мотивации воевать ...

Надо признать, что все экономические достижения Азербайджана за годы независимости не давали нам того ощущения полноценности, которое мы испытали за минувший месяц. 

Освобождение Шуши стало конечно же праздничным шоком, но самый сильный шок мы испытали раньше – в первые дни войны, когда наконец-то прозвучало: «Освобождены села Физулинского района», и пошло и поехало.

Апрель 2016 казался многим доказательством того, что нам не дадут воевать, что в ближайшие годы думать об этом не стоит. Поэтому, главным беспокойством с началом нынешней войны были даже не потери на фронте, а опасения, что вновь прозвучит великодержавное – остановите войну!

   Вcпоминая о Remy Martin, невольно думал, каков он на вкус, этот коньяк  "29-летней выдержки"?  Готовясь распить его, подумал уже о другом - а может оставить до Лачина? А может, до окончания войны?   

Гляда на эту скромную, по нынешним меркам, плоскую бутылку, почему то понимаешь, что она приобрела некий сакральный символ, и в ней скопилась вся наша боль, все чувства, все  мысли, которые мы прятали столько лет.  Почему-то захотелось все это сохранить. Духовная Сила содержимого этого сосуда оказалась значимей ее вкуса. 

Жаль, что Дэвид Люнгрен больше не приедет.

Шаин Гаджиев