Почему Армения так сильно просчиталась в войне с Азербайджаном?

Долговременный урон от просчетов Армении виден всем. Помимо материального ущерба, это еще и ущерб психологический. Чувство превосходства исчезло, а вот ощущение одиночества усилилось. Svante E. Cornell

С начала армяно-азербайджанской войны, вновь вспыхнувшей 27 сентября, Армения понесла крупные военные поражения от азербайджанских войск. Она не только лишилась большей части населенных ранее азербайджанцами территорий, которые ее войска оккупировали в 1993 году. Азербайджанские войска вошли на территорию самого Нагорного Карабаха и 8 ноября захватили стратегически важный и имеющий большое символическое значение город Шуша.

Похоже, Армению застали врасплох. Это очень странно с учетом того, что Армения в последние годы все чаще выступала с агрессивными и воинственными заявлениями в адрес Азербайджана. Почему конфликт пошел не так, как это представляло себе армянское руководство? Причины кроются в серии пагубных просчетов. Руководство Армении в этом конфликте просчиталось почти во всем: с реакцией мирового сообщества, с ответом России, с ролью Турции в конфликте, а также с внутренней динамикой своего врага Азербайджана.

В армяно-азербайджанском конфликте всегда неизменно присутствовал глубокий парадокс. Численность населения Армении в три раза меньше, чем Азербайджана; у нее мало полезных ископаемых, и она занимает далеко не самое выгодное геополитическое положение. Но в начале 1990-х годов эта страна одержала победу в войне, в основном из-за двух факторов: в Азербайджане царила внутренняя неразбериха, а Россия поддержала Ереван. Это помогло Армении установить контроль над Нагорным Карабахом и окружающими этот анклав территориями, где проживало почти 750 тысяч азербайджанцев, которые были вынуждены бежать.

В Армении эта победа создала основы для появления чувства военного превосходства, которое существовало до прошлого месяца. В дипломатическом плане вскоре стало ясно, что Армения откусила больше, чем могла переварить. Из-за трагической истории этой нации расположение мирового сообщества было в основном на ее стороне. Но территориальные захваты Еревана и этнические чистки азербайджанцев в 1993-1994 годах изменили эту точку зрения. К 1996 году в резолюциях международных организаций, таких как ООН и ОБСЕ, предельно ясно говорилось о том, что почти все страны мира выступают за возвращение Азербайджану оккупированных территорий и за урегулирование конфликта таким образом, чтобы армяне Нагорного Карабаха обладали самоуправлением, но не полной независимостью.

Огромные размеры захваченных Арменией территорий стали гарантией того, что ни азербайджанское руководство, ни общество не могли смириться со сложившейся ситуацией. В Азербайджане зародился мощный реваншизм, а Баку вложил значительную часть нефтяных доходов страны в вооруженные силы. Усиливавшийся дисбаланс между двумя странами создавал все более взрывоопасную ситуацию. Это было похоже на пружину, которую нельзя было растягивать бесконечно, так как она могла лопнуть. Армения в ответ усиливала свою военную зависимость от России, видя в ней гаранта своих военных побед.

На какое-то время Армения убедила себя, что время на ее стороне. После потрясений 2008 года, когда произошла война в Грузии, а в мире случился финансовый кризис, Армении показалось, что она поступила мудро, сделав ставку на Москву. Запад продемонстрировал неспособность предотвратить военный разгром своей кавказской любимицы Грузии, а финансовый кризис привел к тому, что западные страны начали постепенно отдаляться от этого региона. В том же году край Косово получил независимость, и на Балканах появилось второе албанское государство. Армяне увидели в этом прецедент для Нагорного Карабаха. Их надежды еще больше усилились, когда Россия в 2014 году аннексировала Крым. Это было очень похоже на ситуацию с Нагорным Карабахом, который Армения 20 годами ранее практически включила в свой состав. В результате Ереван начал расценивать переговоры по урегулированию конфликта под эгидой ОБСЕ в основном как тактику затягивания и не увидел необходимости в серьезных уступках в обмен на мир.

В апреле 2016 года эскалация напряженности привела к «четырехдневной войне», во время которой Азербайджан впервые с 1994 года восстановил свой контроль над частью оккупированных территорий. Что важно, Москва в то время спустя несколько дней договорилась со сторонами о прекращении огня, но не стала вмешиваться и сдерживать наступление Азербайджана. Это должно было стать громким сигналом тревоги для Еревана. Но по каким-то странным причинам Армения только ужесточила свои позиции. Первая перемена носила семантический характер. Многие армяне постепенно начали называть оккупированные районы вокруг Нагорного Карабаха «освобожденными территориями». Это было важное изменение, поскольку раньше эти районы считались буфером безопасности и козырем на переговорах, чтобы добиваться от Азербайджана уступок по статусу Нагорного Карабаха. И вдруг все изменилось. Теперь Армения давала понять, что она вообще не вернет эти территории, проигнорировав четыре резолюции СБ ООН, в которых излагалось требование «немедленно и безоговорочно» отдать их Азербайджану.

Когда весной 2018 года в результате «бархатной революции» к власти пришел Никол Пашинян, вначале казалось, что он готов возобновить мирный процесс. Что характерно, азербайджанская элита приветствовала его приход к власти. Баку не воспользовался внутренней неразберихой в Армении, чтобы начать против нее военные действия. В надежде на то, что Пашинян станет партнером в достижении мира, Баку как будто давал ему время, чтобы тот укрепил свою власть. Когда Алиев и Пашинян встретились в октябре 2018 года в Душанбе, они договорились о снижении напряженности. Впервые за долгое время возникли реальные перспективы для установления мира.

Но потом что-то изменилось. В мае 2019 года Пашинян отверг «мадридские принципы» ОБСЕ, которые с 2007 года служили основой для переговоров. Он также попытался изменить формат переговоров, требуя привлечь к ним руководство Нагорного Карабаха. Но выступая в августе 2019 года в столице Карабаха, он заявил: «Карабах — это Армения, и точка». Тем самым, он возродил старую тему об объединении Армении и Карабаха, из-за которой в конце 1980-х начался этот конфликт. Это два заявления не только противоречили друг другу (если Карабах это Армения, то зачем ему отдельное место за столом переговоров), но и вообще уничтожали любые шансы на переговоры о статусе этой территории. Были и другие признаки перемен. Жена Пашиняна Анна Акопян, учредившая в 2018 году «движение женщин за мир», этим летом вдруг надела полевую форму и взяла в руки автомат, агитируя женщин принимать участие в боевой подготовке. Их сын тоже пошел добровольцем служить на оккупированные территории.

Изменилась и военная стратегия Армении. В том же году министр обороны Давид Тоноян, чья власть и влияние в правительстве быстро усиливались, заявил, что Армения отвергает логику «земли в обмен на мир», которая лежала в основе переговорного процесса, и принимает на вооружение стратегию «новых войн за новые территории». Этому сопутствовали агрессивные действия, менявшие ситуацию на местах. Армения практически открыто начала переселять армян из Сирии и Ливана на оккупированные территории, создав там новую обстановку, заставившую Баку срочно действовать. Позицию Еревана наилучшим образом изложил Пашинян, давая в августе 2020 года интервью Би-Би-Си. Его заявления вынудили изумленного ведущего программы Hard Talk Стивена Сакура (Stephen Sackur) сделать вывод: «Вы явно не миротворец».

Но затем армянское руководство пошло еще дальше. Оно (возможно, непреднамеренно) предприняло шаги, которые непосредственно вовлекли в этот спор Турцию. Когда в июле к северу от зоны конфликта на никем не оспариваемой армяно-азербайджанской границе вспыхнули боевые действия, в Турции возникли опасения, что Армения создает угрозу энергетической инфраструктуре в непосредственной близости от района столкновений, которая используется для перекачки азербайджанской нефти и газа. А в начале августа президент и премьер-министр Армении подчеркнуто отметили 100-летний юбилей Севрского мирного договора, по которому на востоке Турции планировалось создать армянское государство. Этот договор более 100 лет вызывает негодование у турецких националистов.

Данные события свидетельствуют о том, что армянское руководство допустило, по меньшей мере, четыре серьезнейших просчета.

Во-первых, заявления об «освобожденных территориях» являются отражением целенаправленной попытки воспользоваться ослаблением международного права и его институтов. Азербайджан на протяжении двух десятилетий ставил во главу угла дипломатию и международное давление, чтобы свести на нет попытки Армении изменить международные границы посредством военной силы. Ослабление международного порядка дало Армении свободу действий, и теперь ей казалось, что она сможет контролировать эти земли вечно. Однако армянское руководство упустило из виду, что этот же самый международный порядок сдерживает Азербайджан, не давая ему отказаться от дипломатии и взяться за военное решение вопроса. В 2019 году президент Ильхам Алиев отметил, что появляется мир, где сильный всегда прав. Он дал понять, что Азербайджан поведет себя соответствующим образом, если ему не удастся добиться своих целей дипломатическими методами. Армения также не осознала последствия того, что ей не удалось добиться от мирового сообщества признания оккупации азербайджанских территорий. Последние события наглядно показали, что пока боевые действия ведутся на территории, которую международное сообщество признает азербайджанской, западные и прочие страны будут ограничиваться привычными призывами к сдержанности и проведению переговоров.

Второй просчет Армении был еще серьезнее. Ереван не усвоил тот факт, что он не может воспринимать российскую поддержку как нечто само собой разумеющееся. Влияние России на Армению настолько сильно, что Владимир Путин не видел особой опасности в сближении с Ильхамом Алиевым и в вовлечении Азербайджана на российскую орбиту. Эксперты по российской стратегии давно уже поняли, что Кремль в своем влиянии на Армению видит рычаг давления на Азербайджан и Грузию, которые намного важнее в плане геополитики. Несколько лет тому назад Россия начала в больших количествах поставлять оружие Азербайджану. Безусловно, Баку платил за российское оружие дороже, чем Ереван, но эти действия Москвы должны были насторожить армянское руководство и вызвать у него сомнения в правильности ставок на Россию. Тем более, что Кремль всячески заманивал Баку в состав возглавляемых Россией организаций, таких как Евразийский экономический союз. Но такого переосмысления в Ереване не произошло, причем даже после того, как Россия в 2016 году не стала вмешиваться во время очередной вспышки армяно-азербайджанского конфликта.

Вместо этого Ереван как игрок в покер со слабыми картами начал поднимать ставки, довольно открыто блефуя. Баку в итоге решил, что этот блеф пора разоблачить. По-прежнему нельзя исключать, что Москва вмешается и выручит Армению, однако это очень маловероятно. Путин с глубоким недоверием относится к Пашиняну и к тому, как он пришел к власти. Похоже, он доволен тем, как Пашинян получает пощечины. Возможно, он надеется, что к власти в Армении вернется прежний режим. Примечательно то, что в августе Ильхам Алиев очистил свое правительство от остатков пророссийских сил и открыто пожаловался Путину, что Россия поставляет Армении боеприпасы и военную технику. Осторожность Путина может объясняться тем, что ему необходимо обходительно обращаться с Азербайджаном, дабы сохранить какие-то рычаги влияния на эту самую важную в стратегическом отношении кавказскую страну. Наверное, армянское руководство не поняло, что Россия, несмотря на все ее бахвальство и громкие заявления, находится в упадке как в глобальном, так и в региональном плане. Ситуация может измениться, однако на сегодня Россия не видит выгоды от решительного вмешательства в ход этой войны. По всей видимости, она воспользовалось этой вспышкой боевых действия для ввода в зону конфликта российских миротворцев. В общем и целом Армения оказалась в большей изоляции, чем можно было предположить из ее риторики.

В-третьих, армянские руководители не сумели правильно оценить усиливающуюся связь между Южным Кавказом и Ближним Востоком, и особенно роль Турции в этом регионе. С 2015 года в турецком государстве укрепляют свои позиции мощные националистические силы, которые все чаще задают параметры его внешней политики. Президент Реджеп Тайип Эрдоган, являющийся скорее исламистом, нежели националистом, под этим нажимом следует все более националистическим курсом. Из-за этого Анкара бросает вызов Москве в Сирии и Ливии. У Армении должно было вызвать тревогу то, что турецкие дроны превзошли российскую ПВО, и поэтому ей следует вести себя намного осторожнее. Несмотря на ясные предупредительные сигналы, скажем, на прозвучавшее в феврале 2020 года заявление Эрдогана о том, что Карабах важен для Турции в такой же степени, как и для Азербайджана, армянское руководство совершенно не заметило сдвигов в позиции Турции по карабахскому конфликту. Оно даже ускорило эти сдвиги своими символическими действиями, такими как летние выступления в поддержку Севрского мирного договора.

И наконец, руководство Армении не поняло, что за внутренние изменения происходят в последнее время в Азербайджане. Долгие годы Ильхама Алиева сдерживало присутствие в его окружении различных олигархов. Но в последнее время азербайджанский лидер начал далеко идущую кампанию чисток, стремясь повысить эффективность государственной власти. Алиев начал освобождаться от оков режима, который он получил в наследство от отца 17 лет назад. По всей видимости, армянское руководство не поняло, что более напористые действия Алиева отразятся на самой насущной для Азербайджана проблеме, какой является неурегулированный конфликт и оккупация азербайджанских территорий, хотя Алиев многократно подавал сигналы о том, что он очень недоволен такой ситуацией.

Почему же в таком случае армянские руководители допустили все эти серьезнейшие просчеты? На ум приходит несколько причин. Мир в последние годы быстро меняется, требуя значительной гибкости и аналитических навыков для правильной оценки последствий взаимодействий между глобальными и региональными процессами. Вместо этого руководство в Ереване проявило самоуспокоенность, воспринимая только свою собственную пропаганду. Но этим невозможно объяснить всю глубину его провалов. Здесь требуется более глубокий анализ армянской внутренней политики.

Сейчас уже понятно, что премьер-министр Никол Пашинян, не имевший никакого политического опыта до того, как уличные протесты 2018 года подняли его на вершину власти, не сумел понять геополитику своей страны и региона. Вместе с тем, его позиции постоянно подрывало прежнее руководство Армении, которое было связано с руководителями Карабаха и поддерживало привилегированные отношения с Москвой. Это создало крайне неустойчивую ситуацию, и тогда Пашинян решил взять верх над соперниками и укрепить свою власть за счет жесткого националистического курса. Наверняка его призыв к объединению был главным образом нацелен на карабахское руководство. А еще он таким способом хотел усилить свою популярность среди проживающих там армян. Если это так, то Пашинян самым пагубным образом недооценил воздействие своих слов на Баку.

Сейчас между сторонами действует соглашение о прекращении огня, которое закрепило военную победу Азербайджана, но помогло армянам сохранить свой контроль над частью Нагорного Карабаха. Долговременный урон от просчетов Армении предельно ясен. Отчасти это материальный и физический ущерб, но гораздо важнее ущерб психологический. Чувство военного превосходства Армении сломлено, а ощущение изоляции очень сильно заметно. Сейчас должно быть понятно, что безопасность Армении может быть обеспечена только в том случае, если она добьется прочного мира. Пашинян был ослаблен еще до начала боевых действий, и выбраться невредимым из этого конфликта ему никак не удастся. Все чаще звучат требования о его отставке. Но уйдет Пашинян или останется, это не так важно, как то, сделает ли Армения нужные выводы из своих злоключений, и предпримет ли она серьезные попытки по достижению мира.