Продолжаю делиться с читателями портала некоторыми извлечениями из моего «публичного дневника», который начал вести с первых дней марта, когда вести о корона вирусе становились все тревожнее и тревожнее.
Как всегда, думаю о нас с вами до корона вируса и о нашем возможном будущем, после корона вируса.
20 мая
Есть идеи великих, которые начинают прорастать во мне, как семена, брошенные в подготовленную почву. Меня не смущает и то, что великие идеи меня не посещают, мысль воспаряется только отталкиваясь от чужих мыслей, и то, что слишком вольно обращаюсь с чужими мыслями. Главное, - поклон Декарту - мыслю, следовательно, существую.
Одна из таких идей, которая проросла во мне: идея французского антрополога и гуманиста Клода Леви-Стросса, о различении «холодных» и «горячих» культур.
Кратко, в чем ее суть.
По Кл. Леви-Строссу, «горячие» культуры осмысляют себя во времени, сегодняшние события продолжение тех, которые происходили вчера, позавчера, с начала времени, которое удалось запомнить. Мы сегодня такие и так поступаем, потому что постоянно соизмеряем свои мысли и свои поступки, со словами и поступками, которые происходили во времени, вчера, позавчера, далее, до начала времени.
«Горячие» культуры конструируют историю, в которой, как образно написал один из исследователей, культура воспринимает историческое время, как огромную папку, где собраны исторические события, которые не должны быть забыты. Эта «папка» становится постоянным средством воздействия и преобразования мыслей и поступков.
В «горячих» культурах всегда множество различных идеологических систем и подсистем, которое делает эти общества не только динамичными, но и сложными, противоречивыми, склонными к кризисам.
«Горячие» культуры восприимчивы к информации, поэтому в информационный век, именно «горячие» культуры стали доминирующими в мире, этот процесс начался давно, но утвердился, начиная с индустриальной эпохи.
Наконец, возможно, уже не по Кл. Леви-Строссу, «горячие» культуры сами себя описывают в историческом времени, а поскольку время всегда продолжается, не имеет завершения, самоописание «горячих» культур становится вечным вопрошанием.
«Холодные» культуры осмысляют себя вне времени, сегодняшние события не продолжение, а постоянное воспроизведение того, что было в «начале времен», а этим «началом времен», как правило, были либо герои эпических времен, получившие название «культурных героев», либо откровения пророков, с которых начинается новый отсчет времени. Мы сегодня такие и так поступаем, потому что постоянно соизмеряем свои мысли и поступки с откровениями пророков, в начале или переломе времен.
«Холодные» культуры избегают не только истории, но и самого времени, «холодные» культуры соотносят себя с архаичными мифами о сотворении мира, которые закрепляются в календарных праздниках и ритуалах.
«Холодные» культуры с помощью календарных праздников и ритуалов, неизменной системы родства, символических масок, и пр., пытаются сопротивляться любым изменениям во времени, как опасным и разрушительным.
«Холодные» культуры, в силу своей принципиальной герметичности, сопротивлению любым, более или менее, серьезным изменениям, обречены были или погибнуть, или сохраниться в стороне от магистральных путей мировой цивилизации. Поскольку они не могут сами себя описывать, поскольку собственный взгляд со стороны для них невозможен, их описываются другие, путешественники или ученые-этнологи.
Так тот же Кл. Леви-Стросс написал свои знаменитые работы, на основе изучения культуры индейцев Бразилии. В целом, Кл. Леви-Стросс сыграл выдающуюся роль не только как ученый, но и как великий гуманист, поскольку «реабилитация дикаря» как человека безо всяких скидок, позволила значительно расширить географические и исторические границы человечества.
На мой взгляд, идея Кл. Леви-Стросса о том, что интеграция «горячих» и «холодных» культур, позволит современной культуре преодолеть разрушительные тенденции технократического развития, особенно в тех случаях, когда это развитие нарушает или даже разрушает «меру человеческого», еще будет востребована
Самое время вспомнить о задаче, которую я поставил перед собой, когда начал вести свой блог в условиях карантина: стать посредником между интеллектуальными идеями, которые обсуждаются в мире, и нами, которым, как понимает любой здравомыслящий человек, кризиса не избежать.
Так что же нам до великого ученого и великого гуманиста Кл. Леви-Стросса?
Как же классифицировать нашу культуру, как «горячую», или как «холодную»?
Спасибо Кл. Леви-Строссу, который доказал, что дикарь совсем не «дикарь», что он умеет мыслить, пусть не так как мы, но мыслить, в полном смысле этого слова, что он, совсем как мы умеет плакать и смеяться. Какой вывод из всего этого мы должны сделать для себя, в условиях то ли наступившего, то ли надвигающегося кризиса?
Прежде чем приступить к ответам, еще один комментарий к работам Кл. Леви-Стросса.
По Кл. Леви-Строссу, хотя «горячие» и «холодные» культуры не разделены «китайской» стеной, у нас есть все основания различать их как «одомашненное мышление» («горячие»), которое и является историческим, и как «дикое мышление» («холодные»), которое и является безвременным.
На этой точке, хочу окончательно остановиться, чтобы вспомнить слова моего друга детства Меликова Энвера, который стал доктором наук по физиологии, уехал работать в Турцию (не исключено, что работает до сих пор), и поделился вот каким наблюдением. На его взгляд, если нас, современных азербайджанцев можно назвать «одичавшими домашними животными», то современных турок, скорее, «одомашненными дикими животными».
Конечно, метафора есть метафора, не больше, не меньше, нельзя ее воспринимать буквально, но удачная метафора всегда что-то схватывает, по-моему, это относится и к метафоре Э. Меликова
Самое время перейти к нам, задуматься над тем, «горячие» мы или «холодные», и насколько прав мой друг детства?
Но об этом в следующий раз, будем считать, что если есть у меня читатели, то они получили «домашнее задание», а если их нет, адресую «домашнее задание» самому себе.
21 мая
Отвечать на вопрос, следует ли азербайджанскую культуру по классификации Кл. Леви-Стросса относить к «горячим» или к «холодным», оказался совсем не прост. Напрашивающееся, к «горячим», тут же находило опровержение, не малое опровержение находило и отнесение к «холодным».
Не столь самонадеян, чтобы вносить коррективы в идеи великих мира сего, но если задуматься над современным миром, то начинаешь понимать, деление его на «Восток» и «Запад» давно потеряло свою информативность и, в лучшем случае, воспринимается как «культурный архив». Более информативным представляется характеристика современного мира как «постколониального», но и в этом случае, придется признать следующее.
«Холодные» культуры постепенно сходят с исторической арены. Если даже согласиться с мнением Кл. Леви-Стросса (а в условиях глубокого экологического кризиса с ним невозможно не согласиться), что для выживания современной цивилизации должен быть использован опыт «холодных» культур, то они не способны «говорить» за себя, за них будут «говорить» другие.
С другой стороны, если и растет количество «горячих» культур, то, во-первых, очень медленно, с огромными трудностями, а во-вторых, трудно предположить, что этот процесс чисто линейный.
В современном «постколониальном» мире большинство стран мира следует расположить между «горячими» и «холодными», многие из них или топчутся на месте, или сделав шаг вперед, в направлении «горячих» культур, немедленно, будто испугавшись, делают несколько шагов назад, не столько в сторону «холодных» культур, сколько суетливо приспосабливаясь к сиюминутным проблемам.
Именно среди этих стран мне видится сегодня место Азербайджана.
Не устану повторять, период от «Экинчи» до АДР, есть наша основная «историческая папка», она содержит наши главные события, которые мы должны запомнить. И не просто запомнить, «разговорить» эти события, потому что только «разговаривая» с этими событиями, мы узнаем самих себя, которые решили назвать себя «азербайджанцами», потому что только «разговаривая» с этими событиями, мы учимся становиться «горячей» культурой. Только продолжая «разговаривать» мы оказываемся открытыми к информации, которой ежедневно, ежечасно бомбардирует нас окружающий информационный мир, только продолжая «разговаривать», мы можем не позволить информационному потоку зомбировать нас, только продолжая «разговаривать», мы не становимся жертвами информационных «страшилок» и информационных «фейков».
Но здесь выясняется, что открытость, динамизм, энергия преодоления, готовность к «вечному вопрошанию», нас пугают.
Выясняется, что не успев сделать небольшой шаг в направлении «горячих» культур, мы панически делаем несколько шагов назад, мы жаждем тихой обители, пытаясь переждать грозу, не понимая, что так можно «переждать» наши жизни, мы прячемся от страстей Большого мира в домашнем уюте, не понимая, что теплота домашнего уюта, без страстей Большого мира, обречена на «импотентность», мы прячемся от страстей Большого мира в застольях (чаще всего, мужских), не понимая, что подобный наркотик, только углубляет нашу меланхолию, если не депрессию, сложной информации Большого мира, в которой вопросов больше, чем ответов, мы предпочитаем наши местечковые новости.
… если вам не жалко времени, посмотрите наши доморощенные публичные сплетни («qeybətxana»), такие вот современные технологии по-азербайджански, можно не только узнать, кто что сказал, в каких выражениях, кого успели снять с должности, кого успели арестовать, и все в таком же роде, но и самому что-то сказать, самому продемонстрировать свою информированность и свои «приличия» …
От «холодного» мы ушли («космическое подчинение» этих культур нас пугает) к «горячему» не пришли (опасно, может обжечь), предпочитаем оставаться «теплыми» и по отношению к современному миру, и по отношению к самим себе.
Если мы меня спросите, почему так случилось, что нам мешает быть «горячими», честно признаюсь, «не знаю».
Только некоторые догадки, совершенно не системные, совершенно разрозненные.
Начну с того, что склонность к «теплому», скорее всего кроется в нашей житейской мудрости, в нашей философии жизни, и трудно сказать, когда это началось, как смогло укорениться.
Далее, возможно есть какая-то разгадка во второй половине нашего XIX века, когда в Баку мы оказались на периферии собственного города, в город нахлынули другие, более современные, более предприимчивые, более открытые к миру, они не только зарабатывали деньги (Большие деньги), но и решили обустраивать городское пространство, в том числе, культурой, под влиянием этих людей возник наш исторический Ренессанс, одновременно было разбужено и сконструировано наше самосознание, началась формироваться наша национальная идентичность, но, признаемся, все это было, там наверху, где были и хлынувшие сюда энергичные люди со всего мира, и свои, образованные, просвещенные, ангажированные, а внизу, на Хребтовых, на «Советской» (ирония этого названия звучит то ли трагикомически, то ли трагифарсово), прочих, сохранялось подобие «холодных» культур, сумевших «переждать» даже советские времена (только не годы независимости).
Далее, может быть все дело в том, что в город, несколькими потоками хлынула «деревня», и если поначалу «деревенские» пытались быть похожими на «городских», то с какого-то момента «городские» стали походить на «деревенских». Неоднократно обращал внимание на симптоматичную рекламу «деревенские яйца» («kənd yumurtası»), за которым стоит убеждение, что на селе не только продукты чище и здоровее, не только воздух чище и здоровее, но и нравы чище и здоровье. Это убеждение настолько глубокое, что бессмысленно объяснять, что уже много десятилетий долгожителями являются городские жители, что вкусную (изысканно вкусную) пищу готовят не дома, а в городских ресторанах, и не во всех ресторанах, а в самых дорогих, что сегодня «органический» означает не выращенный в сельских условиях, а продукт (дорогой продукт) высоких технологий.
Далее, может быть, все дело в том, что мы по-прежнему далеки от понимания того, что государство, это не власть и подданные, а общественный договор, когда граждане способны самоорганизовываться и, следовательно, не замыкаться в семейной сфере.
Далее, может быть всё дело в массовом человеке и массовом образовании, поскольку такой человек настолько самоуверен, что не способен понять, что в обществе есть интеллектуалы, которые способны думать глубже, чем он, и есть «благородные» люди, которые способны поступать благороднее, чем он.
Возможно есть другие причины, и они существуют не в отдельности, а системно, одна причина тянет за собой другую, вторую, десятую, одна причина провоцирует другую, вторую, десятую.
Во всех случаях, можно сказать только одно, «теплое» как философия жизни, при всей своей внешней комфортности, глубоко разрушительна.
В «горячих» культурах всегда множество различных идеологических систем и подсистем, которое делает эти общества не только динамичными, но и сложными, противоречивыми, склонными к кризисам.
«Горячие» культуры восприимчивы к информации, поэтому в информационный век, именно «горячие» культуры стали доминирующими в мире, этот процесс начался давно, но утвердился, начиная с индустриальной эпохи.
«Теплые» обречены имитировать достижения (не сам процесс) «горячих культур», и не способны прорваться к самим себе, к собственной исторической «папке».
Публичный дневник (9, продолжение)
Прошу слова
-
Большое интервью посла США в Баку Марка Либби 3 мая наделало много шума, став предметом политических дискуссий. В тоже время, оно выявило ряд важных факторов относительно американской дипломатии, а также работы персонала посольства.
-
Восемь с половиной лет мой брат Джахангир Гаджиев, имея букет тяжелых хронических заболеваний, находится в тюрьме. Восемь лет мы добиваемся от пенитенциарной службы оказания ему минимальной медицинской помощи и наблюдения врачей. За эти годы у него неоднократно были обострения с сердцем, давлением, гипертонические кризы, обострения гормональной, иммунной систем и приступы поджелудочной железы. Один раз ему даже вызывали скорую помощь. Несмотря на наши неоднократные обращения ему отказывают и в переводе в центральное медицинское учреждение и санитарную часть в самой колони.
-
В наше время принято возвеличивать роль пропаганды, в особенности для укрепления разного рода авторитарных режимов и для продвижения лидеров, способных такие режимы создать в будущем. Картина получается примерно такая: сидят себе ни в чем неповинные простые граждане, трудятся себе как пчелки, ни о чем не думают, как вдруг на них опрокидывают ведро с информационными помоями, и они становятся какими-то зомби, способными поверить в любую чушь.
-
Можно констатировать: "историческая и беспрецедентная" атака Ирана на Израиль провалилась. ЦАХАЛ вместе с США и союзниками сумел не только отразить масштабное нападение, но и улучшить международное реноме, которому был нанесен сильнейший удар во время операции в Газе.
Написать отзыв