Публичный дневник – 2 (6)

Продолжаю делиться своими извлечениями из блога.

Есть такой американский писатель Герман Мелвилл и есть у него такая мысль (цитирую по памяти): «совершенство - это когда различные нити сплетаются в канат». Это не про меня, у меня нити торчат в разные стороны, и сплести их невозможно. Мне больше по душе «opdan-burdan», как назвал свою книгу фельетонов наш великий Узеир.

Не будем обобщать, не будем считать, что это национальная специфика, а не склад моего ума и моего темперамента, у меня всегда «о том, о сем», всегда нити торчат в разные стороны.

19 декабря 2020 года

Вот о чем подумал, сейчас, после войны, во время карантина, какие стихи у нас пишутся?

Понимаю, пишутся, разные, стихи стихам рознь.

Можно с уверенностью сказать, пишутся стихи, которые называю «бетонно-железобетонные» (считают «патриотическими»). Подобные стихи порой пишутся искренне, порой чуть плутуя.

Признаюсь, нормально отношусь к подобному плутовству и подобным плутам, даже немножко завидую им, у меня никогда не получалось, вечно сбивался на тяжелое морализаторство. А плут, на мой взгляд, нормальная стратегия жизни, с веселым плутом, насколько могу судить, легко и в семье, и в общении с друзьями.

Но я задумался о другой поэзии. О той, о которой великий русский поэт сказал, что она должна быть немножко глуповата. Насколько понимаю, он имел в виду, что подобная поэзия должна быть свободна от каждодневных забот, поэтому должна быть веселой, поэтому должна быть чуть-чуть (а может быть, и не «чуть-чуть») праздной, поэтому должна быть легкой, летучей.

Именно такая поэзия способна вырабатывать иммунитет против унылости с одной стороны, невероятной тяжести бытия, с другой, против мрачной серьезности с одной стороны, невыносимого бремени долга, обязанностей, коллективных приличий, с другой.

Именно такая поэзия способна культивировать в нас беспричинную радость, без чрезмерной эйфории, ложных упований, сентиментальных надежд, и беспричинную печаль, без вечной омраченности сознания, печаль, которая светла, как выразился тот же великий русский поэт.

Насколько могу судить, мы, каждый в отдельности, все вместе, не научились так радоваться и так печалиться.

Как прозорливо выразил такое наше умонастроение наш поэт (может быть, завтра назовем его «великим», а пока не будем торопиться): «arxadan dərd çapır, qorxuram çatar», мы постоянно живем в ощущении, что беда вот-вот нас настигнет.

Насколько могу судить, без способности к беспричинной радости и беспричинной печали, жизнь выцветает, как прекрасный ковер, если его надолго оставить под прямыми лучами солнца.

5 января 2021 года

Гасан бек Зардаби «Письма из захолустья».

Газета «Каспий», № 231, 25 ноября 1887 года.

 «Зардоб, 20 ноября. Передаю, как слух, об одном ужасном происшествии. Недавно, на границе Шушинского и Джебраильского уездов, в стороне от проселочной дороги, по которой спускаются с гор наши кочевники, в лесу, найдены две повозки, к которым были привязаны лошади, везшие эти повозки, и которые уже с голоду издохли; вокруг повозки найдены человеческие кости, волосы и пр., по которым определено, что жертв было семь. Они были странствующие артисты, в числе коих была одна дама. В начале осени, после представлений в Шуше, они решились поехать в Джебраил, на дороге их всех перебили, ограбили, и вот только теперь открыты их кости и кости лошадей, их везших. Да, нечего сказать, хорошо жить в такой стране, где об убийстве и грабеже целых 7 человек узнается спустя два месяца».

Конечно, мы живем уже в другой стране, многое изменилось к лучшему, это прекрасно, просто как напоминание, что у нас была независимая газета, независимый автор, который не стыдился говорить о «захолустье», и можно допустить, что были читатели (в те годы их не могло быть много), которые не боялись критически относиться к самим себе.

17 января 2021 г.

Задам себе и вам такой вопрос:

«Что и как мы (национальные культуры) должны сообщать о себе остальному миру?».

Вопрос может показаться простым, даже элементарным, но в нем есть внутренние рифы о которые легко споткнуться. Скажу острее: в ответе на этот вопрос можно обнаружить границу между народами, культурами, которые стали органической частью мировой культуры и мировой цивилизации, и народами-подростками, которые, в лучшем случае, находятся на подступах к ней.

Народы-подростки воспринимают себя изолированно от всего мира, они, как правило, болезненно преувеличивают свою политическую независимость.

Народы-подростки политическую карту мира воспринимают как последнюю и окончательную реальность современного мира, и свое присутствие на политической карте мира воспринимают не реалистически, а мифологически (не сакрально, а именно мифологически).

Народы-подростки свою культурную автономию воспринимают как некое продолжение, даже довесок, политической автономии, им трудно осознать, что политическая карта мира, при всей своей видимой реальности, неоспоримости (невероятная тяжесть бытия) нечто конъюнктурное, преходящее.

… У меня сохранился атлас мира, который был издан в Советском Союзе в конце 1930-х годов. На этой карте, к примеру, нет «Польши», она включена в «зону интересов Германии». Кроме всего прочего, напоминаю об этом и по той простой причине, что с удивлением встречаю молодых, которые «доказывают» мне какой прекрасной страной был Советский Союз ...

Народы-подростки не способны осознать, что при всей своей кажущейся призрачности, именно культурная автономия, как составная часть мировой культуры, по своей сути не может быть конъюнктурной. Она всегда подвижна, она не равна сама себе, ее четкую карту составить практически невозможно, но она всегда стягивает в себя все прошлые времена, ее время, каким бы подвижным оно не было, никогда не проходит. Само время мировой культуры становится пространством мировой культуры, в котором на равных существуют такие исчезнувшие в реальности культуры, как культура шумеров или культура хетов, или скажем польская культура, даже если в какой-то момент, по конъюнктурным соображениям, она исчезла с политической карты мира.

Причем – обратим на это особое внимание – эти культуры существуют не только как объект созерцания, а как возможность в каждом историческом времени проецировать все новые и новые смыслы.

Так вот, если быть честными с самим собой и не комплексовать по поводу и без повода, то нам еще следует доказывать, что на этой принципиально не конъюнктурной карте есть место «азербайджанской культуре».

Народы-подростки, для которых политическая автономия первична, а культурная автономия вторична, считают, что, во-первых, их культура окончательно сложилась, остается ее сохранить, и, во-вторых, пропагандировать ее, чтобы другие народы восторгались, чтобы не позволили себе сомневаться.

Цивилизованные народы не пропагандируют свою культуру (пиар сегодня не пропаганда, а составная часть культурного менеджмента), они самовыражаются в присутствии других культур, самовыражаются, кроме всего прочего, означает узнают себя в присутствии других культур, рассказывают другим о своих колебаниях, о своих сомнениях, о своей драме.

Только в этом случае возникает диалог, только в этом случае Другой (и мировая культура, в целом), узнавая Другого, углубляет собственное познание.

Если вдуматься, то почти аналогично происходит общение между людьми. Скучно, тошно, нестерпимо слушать от другого, какой он умный, красивый, образованный (случается такое, скорее, как патология), и пр., пр., только когда другой рассказывает о своих проблемах, своей драме, не боится открыться перед другим (не перед каждым, но это другая проблема), только тогда в ответ он может услышать: «я тебя понимаю», «это и обо мне».

Только в этом случае возникает общение живых людей, которые только через другого способны узнавать себя.

Книга Э. Саида «Ориентализм» в свое время стала бестселлером, она открыла нам всем глаза на то, какие эти европейцы сволочи, как презрительно они относятся к не европейским культурам, для них они всегда «ориентальны», орнаментальны, декоративны, всегда остаются на плоскости.

Прав Э. Саид или не прав – в чем-то конечно прав – но никогда не мог понять, предположим эти европейцы, будучи колонизаторами, такие сволочи, но почему многие народы получив признание в качестве политической автономии, добровольно, без какого-либо насилия извне, выбирают «ориентальность», почему гордятся этим, надеясь, что другие будут ими восторгаться.

Прав Э. Саид или не прав, но мне непонятно, почему мы, завоевав (не будем обсуждать это «завоевав») свое место на политической карте мира, решили, что наша культура сплошь «ориентальна», что распространяется и на мугам, на миниатюру, на фольклор, на народные промысла, на зоны, которые мы осваиваем как туристические, и на наших гениев, жизнь которых, именно потому что они гении, полна трагичности, а не «ориента».

Когда мы поймем, что можем стать интересными для мира, только когда мы будем откровенны с миром, когда будем рассказывать не о своих достижениях, а о своих драмах, когда мы публично признаемся в собственных ошибках и просчетах, когда мы публично признаемся, что нам стыдно за то, что мы совсем недавно выбрали путь «икорной дипломатии».

Придет ли время, когда мы начнем рассказывать миру о себе, понимая, что мир не кончается на наших границах, условных, как всегда условны политические границы, что если мы не способны быть планетарными, то наше «национальное» агрессивно и уродливо, в силу своей агрессивности.

А в случае, если нам не хватит мужества мыслить, мы будем все больше проваливаться в «захолустье», все больше отчуждаясь как от мировой культуры, так и от самих себя.

4 августа 2020 г.

По совету своего внука посмотрел фильм братьев Коэнов «Серьезный человек».

И будто ожил, отрезвел. Будто кто-то меня основательно потряс и с меня посыпались опилки моей утомительной для меня самого, что говорить о других, «глубокомысленности».

О чем фильмы Коэнов?

Ответ очень простой. О том, что все мы идиоты. Поэтому так обаятельны, поэтому так симпатичны.

И среди нас есть особая порода идиотов, которых Коэны хорошо знают и любят.

Это евреи. Особенно серьезные, со своими бесконечными раввинами и шабатами. Со своей претензией на свои особые отношения с самим Господом Богом.

Менее идиоты, добавлю я, поскольку, как ни один другой народ, могут смеяться над собой. Еврейский юмор, на мой вкус, самый горький, самый печальный, самый безжалостный, самый человечный, и самый смешной.

После фильм решил немедленно внести коррективы в то, что написал, по крайней мере, за последнюю неделю. Смягчить, а еще лучше убрать, свои претензии на «глубокомысленность». Насколько смогу. Насколько способен перестать быть идиотом, Насколько действительно понял, что в нашем мире, чем серьезнее, тем глупее.

И вот еще о чем подумал. О двух соседних народах. Сами знаете каких.

За что Господь Бог их наказал? И как долго собирается наказывать?

13 февраля 2021 года.

Внучка читает книгу Дональда Рейфильда «Жизнь Антона Чехова» и удивляется. Есть чему удивляться, оказалось возможным восстановить жизнь писателя буквально по дням. Сохранилось множество источников, письма, дневники, воспоминания, сохранился большой архив писателя.

«Сохранился» относится не только к семье, к культуре в целом.

Естественно, это касается не только Антона Чехова, это касается всей русской культуры, которая научилась помнить. Именно умение фиксировать жизнь в памяти культуры, понимание значения «удвоения» жизни, сделало русскую культуру органической частью мировой цивилизации, по крайней мере, после Российского XIX века.

Естественно, возникает вопрос: а как у нас? Уже после ХХ века.

Мне приходилось писать о нашем телевидении 90-х годов прошлого века, о том, каким оно было многоликим и разнообразным: по привычке мы ворчали, были им недовольны, но мы его смотрели и обсуждали.

Можно с уверенностью сказать, что оно не было в такой степени провинциальным по своему мировоззрению, лакейским по своему духу, каким стало в последние десятилетия.

Но, увы, недавно выяснил, что ничего этого не сохранилось, что у нас не было (а может быть нет и сегодня) архива телевизионных передач.

Мы крайне болезненно относимся к тому, что о нас говорят и пишут другие, но – оборотная сторона медали – равнодушны сами к себе. Если другие не хвалят, мы теряем интерес. Уже говорил, повторю, это типичное мировоззрение туриста, когда взгляд другого превалирует над собственным взглядом.

Эта тема имеет для меня печальный подтекст, не сохранил многое из того, что обязан был сохранить. Для самого себя, для своих детей и внуков. Должен признаться, не хватило элементарной цивилизованности.

Может быть цифровая эпоха исправит такое положение? Вряд ли.

Никакое техническое средство, никакая технология, не в состоянии изменить человека, или целый народ, если он провинциален по своему духу. «Захолустен», если говорить словами Гасан-бека Зардаби.

А первый шаг к преодолению провинциальности, как и во всем другом, должен начаться в трезвом (жестком, бескомпромиссным) взгляде на самих себя. Без этого развитие невозможно.

Публичный дневник 2 (5)
Публичный дневник 2 (4)
Публичный дневник 2 (3)
Публичный дневник 2 (2)
Публичный дневник 2 (1)