Публичный дневник (9, продолжение)

12 мая 2020 г.

Продолжаю свои размышления о путях преодоления кризиса, о которых говорит Дж. Даймонд в своей книге «Переворот: переломный момент для наций, переживающих кризис», применительно к нам, современным азербайджанцам.

Уже говорил, что «первым условием» (в книге их двенадцать) выхода из кризиса, Дж. Даймонд считает признание кризиса, без признания такого кризиса, последующие шаги могут оказаться имитационными.

Напомню также, что Дж. Даймонд находит аналогии между кризисом личности и кризисом нации, хотя признает, что в таких аналогиях есть свои преимущества и свои недостатки.

 Вторым условием преодоления кризиса, Дж. Даймонд считает «принятие личной ответственности в необходимости действий». Противостоит этому «комплекс жертвы», когда окружающий мир априори считается враждебным и опасным.

В связи с этим «условием», возникает множество вопросов, на которые у меня нет ответа.

С личностью в данном случае все, более или менее, понятно. Если она осознает, что оказалась в кризисе, если не ищет виноватого в этом кризисе, если избегает жалости к себе («комплекс жертвы», когда вина видится в другом), то, в таком случае, сознательно берет всю ответственность на себя, мысленно выстраивает необходимую линию поведения, и начинает действовать.

Как быть в этом случае с нацией, если даже допустить, что она нашла в себе силы признаться в кризисе? Допустим, умные люди подсказали, а остальные согласились признать кризис, в котором виноваты не соседи, не геополитические обстоятельства, и пр., а собственные, политические, социальные, психологические, ошибки и несовершенства.

Что означает для нации – постепенно переходим к нам, современным азербайджанцам - «принятие личной ответственности»?

Напрашивается ответ, что речь должна идти о «единстве» нации, соглашусь, вопрос только в том, что понимать под «единством». Если под «единством» понимать «дополитическое» единство, т.е. единство монарха и поданных, единство господина и раба, то, когда-то оно было исторически адекватным, но давно себя изжило.

… Поэтому, такая привычная, почти ритуальная у нас, форма обращения как «господин Президент» («cənab Prezident»), не столь безобидна, как может показаться с первого взгляда …

Если же говорить о «политическом» единстве, т.е. о единстве граждан и самых верхних эшелонов власти, то речь должна идти о «единстве» не как о монолите, а как о сотрудничестве, о «единстве» идейном, а не персональном (далеко не одно и то же). Речь должна идти об общественном консенсусе, а такой «общественный консенсус» предполагает, что в обществе есть независимые, и, при этом, легальные, интеллектуалы, мнения которых исполнительная власть способна услышать. Как не парадоксально, такое «единство как консенсус», предполагает также, что в обществе есть «благородные люди» (метафора всегда «других» по сути), которым позволительно не быть частью этого консенсуса, при этом не власть, не граждане, не считают их «национал-предателями», поскольку все понимают, сколь важны эти «благородные люди», которые и не позволяют «идейному единству» по тем или иным конкретным вопросам, перерастать в «монолитное единство» (советский штамп, который врезался мне в голову).

Можно продолжать и продолжать вопросы, которые возникают в связи со «вторым условием» преодоления кризиса, о котором говорит Дж. Даймонд, а для меня все эти вопросы интегрируются в один вопрос, на который у меня нет ответа: «что и как сделать, чтобы перестать быть “обществом подросток”»?

Перейду к «третьему условию», о котором говорит Дж. Даймонд: метафорические он называет это «построением ограды», осознание различия между тем, что следует изменить и что изменить не следует (я бы добавил, и то, что изменить не в твоих силах). Речь идет о том, что когда ты в кризисе, есть соблазн считать все «плохим» и все «плохое» разрушить.

…невольно вспоминаются строки из советского Интернационала «весь мир насилья мы разрушим до основанья, а затем … кто был никем, тот станет всем» …

Не вижу необходимости долго останавливаться на этом пункте.

Только замечу, что не трудно убедиться, сколь противоречиво наше отношение к советскому прошлому. Прямо или косвенно мы фактически реанимировали советскую политическую номенклатурную систему, просто декорировали ее более современной «демократической» риторикой, мы мифологизировали советскую политическую карьеру нашего «общенационального лидера», во-многом другом мы сохранили «советский дух», но поторопились отказаться, возможно, от главного культурного завоевания советских лет, – русского языка. При этом «русский язык» сохранился, буквально пробившись сквозь асфальт, но лексически, синтаксически, интонационно, стал деградировать.

Среди «условий», о которых говорит Дж. Даймонд хотел бы выделить такое условие (у автора – девятое условие) соотношение гибкости и жесткости (флексибельность – ригидность).

Вновь более или менее понятно, когда речь идет о личности, более или менее понятно, что сохраняя ядро своей «самости», человек должен научиться не быть рабом своего прошлого, уметь при необходимости, постоянно «изменять рамки», отказываться от стереотипов мышления и поведения.

Куда труднее с этим «условием», когда мы от личности переходим к нации, и понимаем, как сложно политической и социальной системе проявлять необходимую гибкость, как сложно «изменять рамки», при изменении исторических обстоятельств жизни, как трудно смириться с тем, что выборы, кроме всего прочего, придуманы для того, чтобы придать политической системе необходимую гибкость, а фальсификация выборов, рано или поздно приводит не только к стагнации политической системы, но и заставляет все более судорожно заниматься вопросами собственной безопасности, как раз тех лиц, которые и прибегали к фальсификации выборов.

Насколько трудно это «условие» свидетельствует тот факт, что, если верить специалистам, из 10 стран, вступивших на путь модернизации, успех способствует не более, чем 1-2 странам.

На этом я ставлю точку, не потому, что исчерпал «условия» преодоления кризиса, о которых говорит в своей книге Дж. Даймонд, и совсем не потому, что нечего больше сказать.

Считаю свою цель выполненной, по крайней мере для тех, кому хватило компетенции и «терпения» (одно из «условий», о которых говорит Дж. Даймонд и которые я опустил) вчитаться в то, что написал за эти три дня.

И остается надежда, что среди тех, кому хватило компетенции и терпения, найдутся те, которые организуют обсуждения книги Дж. Даймонда, а возможно, не хотел бы исключать такую возможность, найдутся такие, которые напишут собственную книгу о нашем кризисе.

Как и у Дж. Даймонда, эта книга будет посвящена путям преодоления кризиса, только не в 7 странах, а в одной, в которой мы будем продолжать жить и после корона вируса

Как и у Дж. Даймонда, эта книга должна быть междисциплинарной, т. е. использовать опыт различных наук.

Как и у Дж. Даймонда, эта книга должна использовать модели развития, известные в мире, но относится к ним не школярски, а творчески.

Как и у Дж. Даймонда, эта книга должна быть свободной, и по духу, и по отношению к проблеме кризиса, и по стилю изложения, автор не должен прятать свою точку зрения и свой человеческий темперамент.

Как и у Дж. Даймонда, эта книга должна быть вопрошающей, ее вопросы должны предполагать сложные ответы, которые не исчерпывают проблему.

Как и у Дж. Даймонда, эта книга должна быть не учебником, а приглашением к мысли, точнее, приглашением к со-мысли.

Уверен, такая книга, рано или поздно будет написана. Вопрос только в том, когда и кем.

16 мая

Когда несколько дней писал свои комментарии к книге Дж. Даймонда «Переворот: переломный момент для наций, переживающих кризис», считал, что тема исчерпана, но жизнь внесла свои коррективы.

Прослушал 4-х часовую виртуальную конференцию «Карабахские слушания», и осознал необходимость вернуться к этим комментариям, теперь уже в свете «Карабахских слушаний».

Начну с двух оговорок.

Сам факт подобной виртуальной конференции считаю позитивным, хорошо, что карантин подсказал (могли бы догадаться и без карантина), такие конференции должны быть регулярными, и, по возможности, более острыми и дискуссионными.

Далее, «слушания», по существу, свелись к обсуждению соглашений между Азербайджаном и Ираном, связанных со строительством гидроэлектростанций Худаферин и Девичья башня на реке Араз, которые расположены на оккупированных территориях. Судить об этом не с юридической, не с инженерно-хозяйственной, не даже с политической точек зрения не могу, в силу своей некомпетентности.

Мои комментарии будут носить более общий характер.

Первое.

«Слушания» еще раз убедили, главное начать «думать», необходимо этой думание сделать постоянным, чтобы на каком-то этапе нашего развития можно было, более или менее, синхронизировать «слово» и «дело».

Второе.

Думаю, наступило время проводить периодические «Слушания по Азербайджану», которые, по возможности, не должны делиться на политику, экономику, социальные проблемы, женские проблемы, Карабах, и т. д., а с другой стороны, не должны полярно разделять «власть и оппозицию».

Это возможно, только в том случае, если темой этих «слушаний» будет глубокий кризис, охвативший все уровни нашего общества от семьи до политической системы.

Например, если мы констатируем, что в конце 1980-х годов «Худаферин» взбудоражил все общество, а сегодня судьба «Худаферин» никого не волнует, то мы должны задуматься, почему так случилось, не сводя все к упрощенному тезису, раньше были «хорошие» (граждански активные) люди, сейчас стали «плохие» (граждански пассивные).

Третье.

Вспомнил о двух тезисах Дж. Даймонда, которые имеют отношение ко многим сферам нашей жизни, к Карабаху, не в последнюю очередь.

Имею в виду его тезис о необходимости сочетания жесткости и гибкости (флексибельность и ригидность), и другой стороны тезис о необходимости «построения ограды», т. е. отчетливо разделить то, что мы должны изменить, от того, что мы изменить не в состоянии.  

На слушаниях по Карабаху немало говорилось о «бесхребетности нашей внутренней политики» («maymaq siyasət»).

Отчасти с этим можно согласиться.

Мы маленькая страна, не можем с этим не считаться, но означает ли это, что мы вынуждены постоянно лавировать, что мы должны предпочесть капитулянтскую позицию? Вряд ли.

Практически это относится и к жизни отдельного человека. Нормальный человек отдает себе отчет, что нет у него оснований бравировать своей силой, всегда найдется человек, который сильнее его, и он вынужден будет признать свое поражение. С другой стороны, возможна ситуация (критическая), когда человек не должен задумываться над тем, что другой сильнее его, он должен сопротивляться, он должен уметь обнаруживать в себе Давида, не обращая внимание на то, что перед ним Голиаф. Простой и всем доступный пример, когда приходится защищать детей, чтобы не усложнять пример, добавлю, защищать собственных детей.

Считаю себя пацифистом, считаю, что война как средство разрешения конфликтов (которые были и будут), все больше становится атавизмом.

Означает ли это, что я ратую за роспуск наших вооруженных сил? Ни в коем случае. Обратим внимание на формулировку «вооруженные силы», она, если вдуматься означает, что «силы» могут быть и не «вооруженные». Соответственно, сегодня (XXI век) армия (особенно для малых стран) нужна не для того, чтобы «бряцать мускулами», а чтобы продемонстрировать силу духа. А многолетняя (многодесятилетняя) воинственная риторика («не отдадим», «мы никогда не согласимся», «мы покажем») демонстрирует не столько реальные угрозы, сколько нашу неврастению.

Альтернатива «война или мир» давно себя изжила, и война, и мир, требуют мужества слова и мужества дела, и война, и мир, требуют продумывания технологических решений, сценарий «и война, и мир» не может подменяться сценарием «ни войны, ни мира».

Невнятность и малодушие – к добру не приведут.

Одним словом, нельзя быть «maymaq», и это относится не только к внешней политике.

Вы спросите, а как это сделать?

Не знаю, только могу сказать, что надо думать и говорить открыто, думать смело и честно, думать мужественно, надо, чтобы мы не навешивали ярлыки, надо, чтобы умеющие думать, в меньшей степени считались с тем, как отреагирует власть, и что скажет «народ».

И последнее, уже за регламентом тезисов книги Дж. Даймонда.

Мы все больше превращаемся не в общество групп с разными интересами (это нормально), а в общество, состоящее из разных кружков, со своими кружковыми интересами и свои кружковым сознанием.

В один день, это изменить невозможно, но стремится к этому необходимо. Я понимаю, что в наших краях, если пригласишь ту или иную персону, она поставит условие, не должно быть другой, той или иной, персоны. Для начала следует, хотя бы приглашать людей широкого политического и интеллектуального спектра, и публично выразить сожаление (без злорадства), если приглашение не было принято.

Публичный дневник (10)

Публичный дневник (9, начало)

Восьмая часть

Седьмая часть

Шестая часть

Пятая часть

Четвертая часть

Третья часть

Вторая часть

Первая часть