ВРАЧ И СОЛДАТ

Война — варварство, когда нападают на мирного соседа, но это священный долг, когда защищают Родину. Знать о войне не понаслышке выпало на долю нескольких поколений нашей страны. 30 лет оккупации, десятки тысяч прерванных жизней, миллионы искалеченных судеб… Слишком высокая цена была заплачена, чтобы смириться с потерей родных земель. И вот она  Победа… такая долгожданная, такая важная. Победа, для осознания которой еще понадобятся время, знания и способность правильно анализировать. И сегодня, когда больше не гремят бомбы, мы рассказываем о людях, понюхавших порох, об испытаниях, выпавших на их долю и о чести, которую они сумели сохранить…     

От Назара Сафарова не было вестей ровно 4 дня… родные, близкие, друзья не находили себе места. А потом он все-таки позвонил  брату: голос был очень слабым, почти не слышным: «Маме скажи, что я ранен, но все в порядке. Если не поверит, позвоню позже, передашь ей трубку…». Мама поверила, конечно, потому что разговаривали два доктора, и тут вряд ли можно было что-то утаить… Уже позже, мы встретились с мамой нашего героя в госпитале, куда привезли Назара на лечение. Первое о чем врач-невропатолог Людмила Сафарова поделилась с нами это: как ее сын смог остановить кровотечения у раненных ребят… В глазах блестели слезы, и в этом было столько гордости за сына-врача, за сына-бойца.   

Хочу начать немного издалека, поскольку у любых поступков должны быть объяснения. Твой отец – доктор Тариэль Сафаров был очень известным и уважаемым человеком в Гяндже и за ее пределами, человеком, глубоко привязанным к своей исторической родине, истинным патриотом. Скажи, пожалуйста, повлиял ли он на твое становление и формирование твоей гражданской позиции, и, каковым было бы его отношение к твоему желанию пойти на фронт?

В первую очередь хочу поблагодарить за оказанное мне внимание и за теплые слова в адрес моего отца. Это очень важно для меня, поскольку он всегда был моим кумиром, за каждым  движением, поступками которого я наблюдал  с раннего детства… Старался уловить и усвоить каждое его слово, очень уж хотелось быть на него похожим.  Он был невероятно сильным и  всесторонне образованным человеком, безмерно любящим свою землю. И это совершенно естественно, что  мои отец и, конечно же, мать сыграли колоссальную роль в моем формировании и становлении моей гражданской позиции. Что касается его отношения к моему желанию отправиться на фронт, его невидимая рука всегда была на моем плече, его дух оберегал меня. Я думаю, он всецело поддержал бы меня в моем стремлении защитить Родину, семью, мало того, он поехал бы со мной… Надеюсь, что он гордится своими детьми.

Ты поехал в Карабах  в качестве врача, солдата или совмещал и то, и другое?

Если честно, я за то, чтобы каждый занимался своим делом, тем делом, в котором он профессионал. Но в данном случае мне было все равно, в качестве кого я буду полезен на передовой. Слава Аллаху, я оказался нужным и как врач, и как солдат.

Теперь об этом можно говорить, ты участвовал в боях на пути к Лачинскому коридору. Расскажи, насколько это возможно, как все было? Как ты оцениваешь боевой настрой солдат, с какими чувствами вы шли в бой?

Пока не отменено военное положение, о некоторых вещах мне придется промолчать. Да, было очень тяжело. Иногда казалось, что вложенные в тебя человеческие ресурсы исчерпаны, но как по волшебству, силы и терпение восполнялись вновь и вновь. Понимаешь, цель была священна, а  цена слишком высока. Это осознавали абсолютно все. Фронт – место, на котором братьями становятся некогда совершенно чужие и далекие люди. Это непередаваемое ощущение: стать с N-ным количеством людей одним целым и бить в одну мишень. Никаких слов не хватит, чтобы объяснить каково это, когда поздней ночью, надев каску и броню, взяв в руки автомат, обнявшись с ребятами и пожелав друг другу скорой встречи в целости и сохранности, двигаться  вперед и только вперед. Это надо почувствовать, это надо пережить.

«Азербайджанцы не умеют, а главное не хотят воевать», этот миф для тебя развеян?

Время, оно расставляет все по местам. Мир увидел, кто такие азербайджанцы, каких сыновей вырастила эта земля и наши матери. После моего ранения, и по приезду в госпиталь в Баку, первыми словами моей полуторагодовалой дочки, увидевшей меня после стольких дней разлуки, стали «Гарабах-Азербайджанды», и поднятый к небу маленький пальчик. Я к тому, что все мы, от мала до велика, стали единым целым. А воевать мы умеем, сам видел.

Говорят, что ты спас немало солдат от смерти, помнишь, сколько их было и общаешься ли ты с кем-нибудь из них? 

Это самая болезненная сторона войны, видеть как полные жизни, молодости и сил ребята нуждаются в твоей врачебной помощи. Я не знаю… я не считал, скольким из них смог оказать первичную медицинскую помощь. И про дальнейшие их судьбы я пока тоже ничего не знаю. Некоторых из них я никогда не забуду и обязательно постараюсь найти. Но один эпизод, пожалуй, могу рассказать. В Ширване, в госпитале, ко мне подошел солдат, он был в инвалидном кресле, к моему большому сожалению, без одной ноги. Он сказал: «Салам, я тебя знаю, ты ведь врач!». Я ответил, что это правда, но его никак не могу припомнить. На что он продолжил: «Зато я помню тебя. То, что я сейчас дышу, я обязан на небе Аллаху, а на земле тебе! Ты спас меня». И это бесценно.

Ты оказался в одном из самых тяжелых направлений карабахского фронта, думал ли, что останешься жив?

Надежда никогда не умирает. Все мы старались и надеялись вернуться живыми. Ради любящих нас родителей, братьев, сестер, жен, детей. Я буду честен, иногда казалось, что вот и все Сафаров... Но кто-то вновь оставлял тебя в живых, в строю.

Расскажи про ранение, что ты почувствовал, оказал ли себе медицинскую помощь, кто вытащил тебя из опасной зоны?

Пришла команда осмотреть ребят, услышать их жалобы, оказать медицинскую помощь. Мы поделили между собой - кто и куда пойдет. Я отправился к минометной батарее и к 6-ой роте. Пока другие разгружали провизию и снаряжение, я осматривал солдат, оказывал им помощь. Когда закончил, пошел к машине и услышал уже ставший привычным свист снаряда, понял, что он летит в мою сторону. Сделал два шага и бросился на землю. Пока летел вниз, услышал взрыв, уже лежа на земле, увидел клубы черного дыма. В ушах звенело. Сначала я встал на ноги и разглядел бегущих ко мне бойцов. Они кричали: «Врача ранили!». А я говорил им: «Нет, меня не задело!». Опустил голову и увидел разорванные и окровавленные форму и ботинки. Ребята помогли мне спуститься к машине, там с их помощью наложил себе жгуты и уколол в бедро нужные препараты. Дальше была помощь моих коллег в санчасти и изнурительная поездка в госпиталь в Физули.

Сколько осколков в твоем теле и как изменится с их наличием твоя привычная жизнь с точки зрения физического и морального аспектов?

Их было 49. По пути в Физули, чувствуя потерю крови, я нащупал 4 поверхностных осколка и достал их, кстати, один из них я сохранил. 27 достали в госпитале, остальные 18 остались в теле. Отвечу так –  ничего как прежде уже не будет.

Профессия врача предполагает более философское отношение к смерти. А как на поле боя… смерть она страшнее?

Смерть для врача, как и для человека любой другой профессии, есть ни что иное как конец жизни. Вот и вся философия. Смерть на поле боя, она неожиданна, она спонтанна, она всюду. Она священна, но никак не страшна. 

Чувство выполненного долга – это то, что ты сейчас чувствуешь?

Нет. Я буду вечно в долгу. В долгу отцу, матери, брату, супруге, дочурке. Всему тому, что зовется Родиной. Одно дает чувство покоя сердцу и душе – теперь мы Народ-Победитель. Да будет милостив Всевышний к павшим Шехидам, и скорейшего исцеления нашим раненным бойцам!

Справка: Сафаров Назар Тариэль оглу родился  26 марта 1987 года в городе Гянджа. Окончил среднюю школу №26. Высшее образование получил в Украине в Буковинском Государственном Медицинском Университете по специальности врача-невропатолога. В данный момент работает в городе Гянджа в Клинике «ДНК» по своей специальности. Женат, растит дочь.

С. Наджаф специально  для TURAN.