Публичный дневник – 2 (34)

Продолжаю и завершаю свои извлечения из своего блога, который веду в последние годы. На этот раз два текста, подобно сдвоенному номеру журнала: один текст сегодня, 31 декабря 2022 года, второй текст завтра, 1 января 2023 года.

 Сопрягая времена, решил включить в текст свою недавнюю публикацию о двух испанских мыслителях и испанских университетах.

18 сентября, 2022 года.

Несколько встреч на протяжении моей долгой жизни оставили в душе неизгладимый след.

Одной из них, несомненно, была встреча с Георгием Гачевым.

Остановлюсь на двух его мыслях, которые продолжают во мне прорастать. «Прорастать» - калька из одного японского хокку. В хокку приблизительно говорилось о том, что «слова, сказанные тобой, продолжают прорастать во мне». Во мне «пророс» этот образ «слов-семян», которые продолжают давать всходы, с тех пор часто пользуюсь образным выражением «продолжают прорастать» в отношении книг, фильмов, образов, мыслей ...

В конце 1960-х годов попалась мне на глаза книга Г.Д. Гачева «Содержательность художественных форм. Эпос. Лирика. Театр» (1968). Автор был мне неизвестен (сегодня он достаточно известен), но книга буквально заворожила меня своей необычностью.

Помню, что книга рассказывала о процессе исследования, а не об итогах. А процесс был увлекательный, и даже весёлый, озорной. «Мысли» Г. Гачева вели себя как живые существа, у них была своя биография, свои эмоции, свои невзгоды и свой восторг.

Помню, что самые обычные слова у Г. Гачева преодолевали свою чопорность, взрывались изнутри, приходили в движение-верчение (это, буквально, о нём поэтическая строчка «люблю из слова душу вытрясти»): «изделие» выскакивало «из дел», «вскрывать» превращалось в гигантскую вспученную утробу, вроде утроб раблезианских гигантов, «недостаток» превращался в множество вещей, которые невозможно «достать» и до которых невозможно «дотянуться». Или такое слово как «лжизнь», которое сам Г. Гачев расшифровывал как «ложью живая жизнь, женское начало, гибкое и лукавое, спасается-увиливает от прямолинейных рассудочных правд, секущих на «да» и «нет».

Среди прочих, проросла во мне следующая мысль Г. Гачева: «эпопейное миросозерцание есть мышление о бытии в самом крупном плане, по самому большому счёту и через самые коренные ценности. И до сих пор нам известна лишь одна из таких всемирно-исторических ситуаций, а именно: перекрёсток непосредственного и отчужденного общежитий – народа и государства – как двух основных способов объединения людей».

В те годы занимался изучением эпоса, работал над диссертацией о «Китаби Деде Коркут», нашим национальным эпосом, и стал понимать (в том числе, после мысли Г. Гачева), почему эпосы не только начало, но и первоначало многих национальных культур, т.е. эпосы не превращаются в музейный экспонат, не отодвигаются в окончательно в прошлое.

Стал понимать (так прорастало), что возможно этот «перекрёсток» (как выражается Г. Гачев) случился не только когда-то, но и происходит всегда, не только в синхронии, но и в диахронии, не только вчера, в истории, но и сегодня, внутри современности. Может быть, это всё та же граница между общиной и обществом, которую Ф. Фукуяма называет «великим разрывом», и которую до конца преодолеть невозможно. И может быть, наконец, это та самая граница, о которую мы, азербайджанцы, спотыкаемся вновь и вновь, предпочитая различные формы общинного сознания (тёплый проект) – закону и процедуре (холодный проект), не умея и не желая перейти границу «перекрёстка», о котором говорит Г. Гачев. И тем самым, не умея и не желая стать цивилизованным народом.

Об этом «перекрёстке» («семья и государство», «семья и общество», «город и деревня», ««горячие» и «холодные» общества», прочее) можно написать тома и тома, но, пока на этом остановлюсь. Ведь речь идёт не об эпосе, а о Георгии Гачеве.

Основной труд Г. Гачева, гачевская сверхидея, если хотите, гачевское откровение, «Национальные образы мира». Национальные миры Г. Гачев воспринимает как Космо-Психо-Логос, то есть единство местной природы, характера человека и склада мышления. Рассказывает же он его на языке всем известных с древности «четырёх стихий»: земля, вода, воздух, огонь, плюс «пары противоположных качеств: мужское и женское, прямое и кривое, вертикаль и горизонталь, рисунок и цвет, время и пространство, дом и среда, история и эволюция, творение и порождение». Сам Г. Гачев называет это интеллектуальным путешествием в силовом поле между полюсами Судьбы и Свободы.

Так вот, я уже многое знал о Георгии Гачеве, когда однажды раздался телефонный звонок и голос в трубке представился «с вами говорит Георгий Гачев». Можно понять моё удивление, но ларчик открывался просто. Г. Гачеву предложили написать «Азербайджанский национальный космос», а затем издать в Баку книжку, в которую войдут наряду с Азербайджанским, Грузинский и Эстонский национальные космосы («Армянский национальный космос», по известным причинам, уже невозможно было включить в книжку, изданную в Баку).

Мы почти два дня провели с Г. Гачевым и, хотя не могу похвастать, что веду запись подобных встреч (азербайджанец?!), многое от той встречи сохранилось в памяти.

В последний вечер пребывания Георгия Гачева в Баку, у нас дома собралось несколько человек, вечер этот Г. Гачев позже назовёт «меджлис культурологов». В самом конце вечера Г. Гачев осторожно, чтобы не обидеть хозяев, высказал мысль-вопрос, который с тех пор зацепился в моём сознании и прорастает вновь и вновь:

«когда я слушаю вас, передо мной раскрывается поразительно интересная культура, у которой, несомненно, есть свой Космо-Психо-Логос, но почему культурная волна, на которой вы сообщаете о себе миру, столь банальна и скучна».

Почему, спрашиваю я вновь и вновь, вслед за Гачевым?

Как избавиться от неоколониальных комплексов, через которые мы продолжаем смотреть на мир и на себя в этом мире? Как убедить, что нормальная культура, как и нормальный человек, никогда не занимаются своей «пропагандой»? Как убедить, что если Бог, история, вечность, в кого больше веришь, сохранили нас в семье народов, то это и есть реальная оценка нашего величия? Как убедить, что оценка одного Г. Гачева стоит тысячи дежурных признаний и фарисейских славословий? Как убедить, что туристическая индустрия существует во всем мире, но нельзя по собственной инициативе, превращать собственную культуру в туристический объект? Как убедить, что туристы должны восторгаться, это нормальные правила игры (туристы как гости, гости как туристы), но масштаб культуры определяется не панегириками туристов, а постоянным самораскрытием и самоузнаванием национальной культуры в присутствии мировой цивилизации и мировой культуры.

Увы, боюсь, что это сегодня глас вопиющего в пустыне. Еще очень долго мы будем пребывать в неведении о самих себе и подменять это неведение «пропагандой», за которой торчат огромные «уши» наших неодолимых комплексов.

10 ноября, 2022 года.

Мы любим, когда нас хвалят, рискну предположить, что за нашим мнимым, порой зашкаливающим, гостеприимством, прямо или косвенно, скрывается всё то же болезненное ожидание похвалы. Соответственно, тех, кто говорит о нас нелицеприятные слова, мы немедленно возводим в ранг врагов нации.

Хорошо это или плохо? Не будем лукавить, любому человеку приятно, когда его хвалят, и менее приятно, когда его критикуют. Но, как и во всём другом, всё определяется мерой. И этой мерой определяется, человек или целый народ, вышел из подросткового возраста или надолго застрял в нём. Ведь можно оставаться подростком и в 50 лет, целый народ может оказаться в «подростковой ловушке», когда упивается своей тысячелетней историей («тысячелетняя история» всегда немножко миф и всегда немножко комплексы, но это другая тема).

Обо всем этом подумал, когда приводил в порядок свой архив (возраст заставляет этим заниматься) и натолкнулся на любопытные слова гражданина Австралии.

Было это в 2010 году, когда, насколько сейчас могу судить, были введены визы для иностранцев. Этот самый гражданин Австралии Ричард Норманн, в этой связи объявил всему миру, что это «чертовски глупая страна», и заключил, что «правительство здесь сочетает в себе «очарование» дамы из украинской железнодорожной станции, с точностью таксиста из Каира» (в тот год статья появилась в Интернете на многих сайтах и думаю, что при желании и сегодня можно ее отыскать).

Можно по-разному относиться к словам гражданина из Австралии.

Можно возмутиться, закомплексовать, броситься писать опровержение, написать пасквиль об Австралии, обратиться к официальным властям с требованием не давать визу не только этому гражданину, но всем жителям Австралии.

       Что здесь сказать, глупость и есть глупость, она неискоренима.

Можно просто не обратить внимание на эти слова, мало ли что может сказать о нашей стране тот или иной турист, всем понравиться невозможно, с этим, как любому человеку, так и целому народу, приходиться смириться. А в остальном, «чертовски глупой» порой бывает практически любая страна, нет причин комплексовать.

       Но не мешает и задуматься. Не о персоне гражданина Австралии, не о том, справедлив он или не справедлив, клевещет или не клевещет, прав или не прав, не в этом дело.

Не мешает признаться, что мы действительно нередко говорим и поступаем, как «чертовски глупая страна». Если избавиться от этого совершенно невозможно, то хотя бы постараться минимизировать «чертовскую глупость», в том числе за счет постепенно взросления.

15 декабря, 2022 года.

Неоднократно говорил, вновь повторю, цивилизованный человек, как и цивилизованный народ постоянно смотрят в зеркало мировой культуры, узнают в этом зеркале себя, во многом не буквально, а опосредованно, в свою очередь, обогащенные опытом мировой культуры, рассказывают миру о себе, о собственных усилиях, о собственных изменениях.

На этот раз настала очередь «испанских мотивов», но поскольку эта тема необъятная, ограничусь именами двух испанских мыслителей Мигель де Унамуно-и-Хуго и Хосе Ортега-и-Гассет и «мотивами» испанских университетов, связанных с именами этих мыслителей.

Не буду скрывать и личные мотивы, внук окончил университет в Испании, который по существу его преобразил. Так что будем считать, что это выражение моей почтительности испанским университетам.

Унамуно относится к одному из виднейший представителей «поколения 98 года», которое утвердилось за группой испанских мыслителей, остро переживших в своем творчестве окончательный крах Испанской империи, который довершился поражением в испано-американской войне, потерей в 1898 году Пуэрто-Рико и Кубы.

Унамуно долгие годы был ректором Университете в Саламанке, который вместе с Болонским, Оксфордским и Сорбонной, входит в четверку старейших университетов Европы.

Сначала Унамуно поддержал режим Франко и даже согласился на выступление франкистского генерала Хосе Мильяна Астраи в большом зале Саламинского Университета.

Но, будучи ректором Университета, не позволил себе молчать и вот что ответил генералу на его шовинистические призывы во время выступления в его Университете:

«Выслушайте мои слова вы все. Все вы знаете меня и знаете, что я не могу хранить молчание. Порой молчать означает лгать. Ибо молчание можно понять, как соучастие … и мне доставляет боль мысль о том, что генерал Мильян Астрай будет определять психологию масс. Калека, лишенный духовного величия Сервантеса (Астрай, как и Сервантес, получили увечья в войне –Р.Б.). Он испытывает зловещее облегчение, видя вокруг себя уродства и увечья. Здесь храм разума. И я его верховный жрец. Это вы оскорбляете его священные пределы. Вы можете победить, потому что у вас в достатке грубой силы. Но вы никогда не убедите. Потому что для этого надо уметь убеждать. Для этого понадобится то, что вам не хватает в борьбе – разума и справедливости. Я все сказал».

Генерал прервал выступление Унамуно возгласом «Смерть интеллигенции! Да здравствует смерть!».

Вскоре Унамуно был смещен с поста ректора Университета, помещен по домашний арест и вскоре умер.

К «поколению 98 года» относятся слова «Родина представлялась нам проблемой, которую над решить, загадкой, которую надо разгадать». Этой загадке они и посвятили свои жизни.

А Мигелю де Унамуно принадлежат знаменитые слова: «У меня болит Испания».

Многие ли из нас могут решиться сказать подобное: «У меня болит Азербайджан»?

Кто может поставить под сомнение развитие нашей экономики, устойчивость нашего общества, прекрасно функционирующую политическую систему, расцвет науки и культуры, великую героическую победу, единство народа и власти?

Кто может позволить себе задуматься над тем, что все это замкнутые монады, что подобно елочным игрушкам, по правилам новогодней игры не полагается заглядывать внутрь, чтобы удостовериться, что там внутри, воздух или вата?

16 декабря, 2022 года.

Возвращаюсь к теме, заявленной в прошлый раз.

Снова Испания. Снова большой испанский мыслитель. Снова сложное историческое время. Снова образец того, как Человек способен сохранить осанку, избегая унижения бременем исторического времени. Снова жизнь в университете, снова жизнь самого университета.

На этот раз великий испанец Хосе Ортега-и-Гассет, работа «Миссия университета», написанная по следам его выступления перед студентами Мадридского университета.

Время действительно было сложное: Испания, вторая половина 30-х годов ХХ века. Ортега не мог остаться над схваткой, но не мог примкнуть ни к одной из борющихся сторон, ни к коммунистам, ни к социалистам, ни к республиканцам, ни к фалангистам. Он должен был сохранить свою осанку, не как вызов, а как историческое самооправдание. Как сохранение своего человеческого достоинства.

Позволю себе привести несколько мыслей Ортеги, чтобы яснее представить себе значение для нашей жизни, в том числе жизни университетов, его работы «Миссия университета».

Ортега считал, что человек, это его «Я» и обстоятельства его жизни, в которых происходит становление его «Я», как «Я». Поэтому человеком следует назвать только человека, погруженного в историческое становление, перестанешь делать усилия, перестанешь существовать: «жить — уж точно значит взаимодействовать с миром, стремиться к нему, реализовываться в нем, заниматься им».

Но как? Если речь идет о том, что хлопоты и заботы проходят механически, то мы вправе сказать, что это не жизнь достойная человека. Серьезность проблемы в том, что нам приходится делать выбор практически каждое мгновение жизни, серьезность проблемы в том, что мы всегда способны проиграть собственную жизнь.

«Итак, человек не может жить, не реагируя на начальный аспект своего окружения, не создавая в воображении его интеллектуальную интерпретацию и свое возможное поведение в мире … Но всегда есть система жизненных идей, которая представляет высший уровень времени, самая современная система. Эта система — культура (образованность, ступень развития). Кто останется ниже ее, кто живет идеями архаичными, тот обрекает себя на жизнь низшую, более тяжкую, печальную и примитивную. Это позиция человека или народа необразованного. Его существование проходит в телеге, в то время как другие рядом едут на мощных автомобилях. Он обладает идеей мира менее точной, чем другие. Будучи человеком ниже жизненного уровня своего времени, он превращается в человека неполноценного».

Ортега предупреждает, что нас всегда и везде подстерегает опасность стать или человеком массы, или цивилизованным варваром, имитирующим культуру, нас всегда и везде подстерегает опасность перестать делать усилия, перестать снова и снова осуществлять себя как человека.

Теперь мы более или менее можем понять, почему Ортега настаивал на том, что жизнь человека, это не биология, а биография, но, позволю себе добавить в духе мысли Ортеги, жизнь как биология постоянно ждет в нас отмщения, и это «биологическое отмщение» наступает мгновенно, как только мы сдаемся, как только опускаем руки, как только придумываем массу оговорок, чтобы больше не делать усилий.

Закончу цитатой из Ортеги, в которую читатель может вчитаться самостоятельно:

«У человека нет природы. Человек не есть ни его тело, которое является вещью, ни его душа, психика, сознание или дух, которые тоже суть вещь. Человек не вещь, а драма, каковой является его жизнь».

Теперь вернемся к работа «Миссия университета».

Сказать, что эта работа для нас актуальна значит ничего не сказать. Я бы даже решился сказал, что она для нас не столь актуальна, потому что мы продолжаем жить в ином культурном измерении. Она может (должна?) стать для нас актуальной только в том случае, когда мы прозреем, когда мы вдруг почувствуем, что мысль эта бьет нас наотмашь, что она заставляет поменять не столько систему нашего образования, сколько нас самих, добровольно выбравших «телегу».

Начнем с названия «университет», что оно означает, что оно должно означать?

Sity – место, где собрались люди для совместного искания, производства, удержания истины. А по мнению Ортеги, человек не приспособлен к жизни без истины, истина – единственная безусловная потребность человека, даже если не всегда и не сразу она осознается.

Сразу хочется задать вопрос, а что же наши университеты, что это за место, что это за наше Sity, но пока удержусь.

Прежде предоставлю слово Ортеге: «главная болезнь испанского государства и университета может быть названа самыми разными именами: но если искать корень, из которого произрастает и тянется все прочее, мы столкнемся с тем, к чему подходит лишь одно имя - пошлость. От самого высокого и до самого низкого пронизывает она все наше национальное существование, наполняет, направляет и вдохновляет его. Государство в отношении своих граждан ведет себя подло, нередко позволяя им не подчиняться законам, или наоборот, применяя свои законы мошенническим образом, с помощью их обманывая гражданина».

Признаюсь, слова эти основная фишка всего этого текста, захотелось закричать, захотелось достучаться до всех, кто способен слышать, объяснить, что это не про них, а про нас. И как всегда в подобных случаях, не отчаиваться от малости моих сил, не отчаиваться, что мои «небеса» продолжают молчать, продолжают, продолжают молчать.

Самому Ортеги по-видимому приходилось разъяснять студентам, что означает для него «пошлость», и он добавлял, что «пошлость» имеет здесь несколько значений, «посредственность», «дурной вкус», «вульгарность», «банальность», и далее, «пошлость – это забросить себя «как-нибудь», «все равно», «более-менее», «какая разница!».

Понимаю, что многие (очень многие) так и не услышат Ортегу, они настолько погружены в эту «пошлость» как норму жизни, что не в состоянии посмотреть на себя со стороны.

Не далее, как вчера, в Интернетовском общении с внуком, пытался растолковать ему, что имеет в виду Ортега, он не сразу понял, но вдруг, как говорят сегодня на сленге, «врубился», может быть по той причине, что знает меня, почувствовал, что я пытаюсь передать ему поверх моих слов, интонацией моей речи, моей взволнованностью, моим беспокойством. Это чудо стоит усилий, даже сопряженных с отчаянием.

Уже после сеанса, стал думать, что возможно «пошлость», это когда образование становится «хлебным деревом», достижением необходимого статуса, условием получить хорошую должность, и т.п. из того же ряда. Всем прочим, только не поиском истины для себя самого, как лично твоей безусловной потребности. Возможно, пошлость, когда ученик (студент) не понимает, что с помощью Учителя, который становится его поводырем в необъятный мир знаний, чтобы он сумел осуществить собственную программу поиска истины. Возможно, еще проще, пошлость, это просто отсутствие благородства, только не спрашивайте меня, что имею в виду под «благородством». Только разведу руками.

Одним словом, кто услышал, тот услышал, кто не услышал, оставим его в покое.

Пойдем далее за Ортегой.

По его мнению, помимо церкви, государства и прессы университет является самой важной «духовной властью» общества, поскольку его позиция характеризуется профессионализмом, компетентностью и научностью. Поэтому университет должен участвовать в общественной жизни и направлять ее (!). Университет должен демонстрировать «превосходство невозмутимости над безумием, вдумчивую проницательность над легкомыслием и откровенной глупостью» (!). Отсюда историческая важность университета, его центральная задача, — «просветить» человека, приобщить его к полноте культуры своей эпохи, открыть ему с ясностью и необходимостью огромный настоящий мир, в который он должен втиснуть свою жизнь, чтобы она стала аутентичной.

Поэтому ядром университета и всего высшего образования, должен быть «факультет культуры», если под культурой понимать систему идей, благодаря которым время живет как современное, а не захолустное. При этом заметим, что Ортега не верит в «самобытность» национальной культуры, которая нередко представляет собой «деревенские замашки».

И последняя мысль Ортеги, которая лично меня воодушевляет:

«юноши, жизнь которых состоит в радостном принятии неумолимой судьбы — нашей неизменной ограниченности, — находятся в состоянии благодати. Кто в действительности принял однажды свою судьбу, свою ограниченность, кто сказал им «да», тот неуязвим — Impavidum ferient ruinae!». Что, в вольном перевода с латыни, по существу означает: «с бесстрашием встретим удары осени».

Публичный дневник 2 (33)
Публичный дневник 2 (32)
Публичный дневник 2 (31)
Публичный дневник 2 (30)
Публичный дневник 2 (29)
Публичный дневник 2 (28)
Публичный дневник 2 (27)
Публичный дневник 2 (26)
Публичный дневник 2 (25)
Публичный дневник 2 (24)
Публичный дневник 2 (23)
Публичный дневник 2 (22)
Публичный дневник 2 (21)
Публичный дневник 2 (20)
Публичный дневник 2 (19)
Публичный дневник 2 (18)
Публичный дневник 2 (17)
Публичный дневник 2 (16)
Публичный дневник 2 (15)
Публичный дневник 2 (14)
Публичный дневник 2 (13)
Публичный дневник 2 (12)
Публичный дневник 2 (11)
Публичный дневник 2 (10)
Публичный дневник 2 (9)
Публичный дневник 2 (8)
Публичный дневник 2 (7)
Публичный дневник 2 (6)
Публичный дневник 2 (5)
Публичный дневник 2 (4)
Публичный дневник 2 (3)
Публичный дневник 2 (2)
Публичный дневник 2 (1)
 

Действительно, Ортега, как и всякий глубокий мыслитель не для трусливых и не для слабонервных.