Мера моральных обязательств публичных лиц перед обществом выше

После того, как в социальных сетях распространились личные фотографии и переписка арестованного активиста Бахтияра Гаджиева, в гражданском обществе возникло разногласие.

Одни осуждают его за эти видеокадры и  переписку,  отказываются защищать его. Другие призывают не прекращать  защиту  Бахтияра Гаджиева, утверждая, что он не распространял эти видеокадры  и переписку, что он был незаконно арестован, и находясь в заключении  и не может ответить на обвинения.

Кто прав? 

На вопросы ASTNA по этой теме отвечает правозащитник Интигам  Алиев.

* * *

Вопрос: Насколько была успешной кампания  защиты Бахтияра Гаджиева и нужно ли его защищать после случившегося? Если да, то почему?

Ответ: Я не вправе обвинять кого-либо  в защите или отказе защищать кого-либо.  Ни в связи с историей Бахтияра Гаджиева, ни в связи с историей любого другого лица. И защита путем оказания давления, и призывы к отказу от защиты, сопровождающееся давлением чрезвычайно вредны. Крайне сложно в условиях психоза, шумихи выполнять полезную работу, выстраивать продуманную общественную кампанию, вовлекать людей в этот процесс. Кампания в защиту Бахтияра Гаджиева была организована плохо, в ней были агрессия, популизм, обвинения в адрес общества – чего только не было. Не ощущалось, что тот срез общества, который обвинял других в недостаточной поддержке Бахтияра, имеет ясное представление о том, что и как должны для этого делать люди; зачастую то, что они делали, было спонтанным, а иногда и вредным, и выходящим за пределы этических рамок. Все это вело не к привлечению к процессу еще большего количества людей, а к отходу тех, кто  был его участником.

У тех, кто занимается этим делом, имеются проблемы с профессионализмом, они путают права человека с политикой, у них отсутствует видение. В итоге серьезная работа оказалась сведенной на уровень самодеятельности, вместо системной работы по большей части происходят «бури в стакане воды», кампания  защиты по содержанию примитивна, и как было сказано выше, зачастую даже  вредна.

Я говорю не для того, чтобы обвинить кого-либо. Эти проблемы характерны не только для защиты Бахтияра, но и другие (кампании защиты – прим. Ред.) не превосходят ее по качеству. Конечно же, причиной является власть. Ее многолетняя политика, направленная на уничтожение  гражданского общества, привела к тому, что, как и все прочие сферы, правозащитная деятельность  изуродована.

Второй вопрос. Проблема политзаключенных – это системная проблема.  Общество должно  сосредоточить усилия  не столько на освобождении отдельных из заключения,  сколько на решении этой проблемы.

При проведении кампаний  можно акцентировать дело какого-либо политического заключенного. Такие вещи допустимы в кампаниях защиты. Одновременно провести качественно кампанию в отношении 30-50 человек (в наших списках политзаключенных иногда бывает более 100 человек) физически сложно, да и эффект незначительный. Но более эффективным средством является выбор из их числа одного или нескольких известных людей, освещение проблемы политзаключенных, особенно в рамках международных кампаний по этим кейсам, привлечение к ней большего числа людей как внутри страны, так и за ее пределами. В рамках таких эффективных кампаний оказывается легче привлечь внимание к делам других заключенных.

Персонализация проблемы бессистемными, непродуманными и ограниченными только изображениями и призывами «освободи» или «такой-то день голодовки» действиями, сводит на нет эффективность таких кампаний, снижает их социальную ценность. Также это становится причиной того, что другие политзаключенные   оказываются в тени, а это  неизбежно вызывает раздражение у них самих, у их родственников и сторонников...

Вопрос: Виновен ли Бахтияр Гаджиев в распространении в социальных медиа личной переписки и видеоизображений?  Какова была цель тех, кто это сделал? И насколько правы те, кто осуждает Бахтияра Гаджиева за эту переписку и изображения?

Ответ: Вне всяких сомнений, эти материалы были добыты с информационных носителей Бахтияра или какого-либо другого лица путем киберпреступности.

Тут мишенью должна быть власть, поскольку, совершенное ею деяние, отвратительно, аморально и является пятном для государства.  Мы должны осознать какую опасность и риск  представляет это для каждого из нас, и в какой ужасной среде мы обречены жить, мы должны осудить тех, кто считает это позволительным, осознать важность  отправки их на свалку истории, и как бы трудно ни было, мы должны стараться разъяснить это общественности.

Но, в этом есть еще один чувствительный момент, который игнорировать несправедливо, да и вредно, с точки зрения общественных интересов, ценностей. В противостоящем власти лагере находятся известные как в стране, так и за ее пределами, имеющие связи с международными организациями и даже правительствами публичные лица. Они стремятся внести в страну позитивные изменения, восстановить демократические ценности. Среди них есть и те, кто претендует на власть, по меньшей мере, на политические посты. Поскольку такие люди выступают с позиций подотчетности государства, то и мера их моральных обязательств перед обществом выше.

В этом деле есть много вещей, которые даже если и являются правдой (доказано, что в обращение слито много  ложной  информации), выходят за рамки частной жизни. Те, кто считает это позволительным для себя (и для других) поведение, выходящее за рамки правовых и этических рамок, вносят свою лепту в формирование среды, в которой к людям относятся как к вещи, как к низшим неполноценным существам. Тем самым они наносят  вред другим, а также создают благоприятные условия для совершения государством столь омерзительных деяний.

В этом смысле сохраняют актуальность некоторые вопросы: Позволяет ли  преступное поведение государства, находящегося на одной чаше весов, наказывать тех, кто находится  на другой чаше весов за деяния,  выходящее за пределы частной жизни и подвергающее опасности большое количество людей?

Или, по крайней мере, такое поведение дает повод отказаться   защищать того, кто был незаконно заключен в тюрьму, унижать, линчевать тех, кто продолжает это делать?

Еще один вопрос:  надо ли пресекать такие обсуждения при отсутствии  человека, в связи с арестом, при отсуствии возможности отвечать на адресованные ему критику и обвинения?

К сожалению, в стране сложилась такая атмосфера, что стало трудным нормально обсуждать подобные вещи. И не только на общественных платформах; и в лагере тех, кто утверждает, что борется за демократию стало больше, раздувающих атмосферу психоза и агрессии, что делает невозможным обсуждение общественно-важных и в тоже время чувствительных вопросов.

В конкретном случае с Бахтияром это проявилось следующим образом: если раньше считалось зазорным не писать «освободе» и тому подобном (кого только не было   среди тех, кто призывал общество «иметь совесть!»), то теперь защищать его (фактически, не его, а его права) – это «западло». И тогда, и сейчас обвинения в адрес тех, кто думает иначе были плевым делом…

Вопрос: В то же время Бахтияра Гаджиева обвиняют в работе на власть, на какие-то кланы. После появиления эта переписка и видеоизображения обвинять его в «сексуальном шпионаже» принялись даже многие общественные активисты. Вывод, к которому они пришли, в основном заключается в том, что Бахтияр Гаджиев был арестован в результате своих проступков. То есть он является жертвой межклановой, внутриправительственной борьбы, и его главным образом должен защищать клан, которому он служит. Как вы думаете, правильно ли на основании этих обвинений отказываться от защиты Бахтияра Гаджиева?

Ответ: Обвинение в «секс шпионаже» очень серьезное обвинение. Речь идет о преступлении, и для того, чтобы прийти к такому выводу, должны быть серьезные основания, факты. У меня их нет. И Бахтияру не предъявлено такое обвинение.

Что касается обвинений Бахтияра в работе на власть, на какие-то кланы. На мой взгляд, ни один министр не осмелится без указания «сверху» дать хоть один манат тому, кто выносит на всеобщее обсуждение другого министра или их руководителя.  Он знает, что это может всплыть и тогда с него шкуру спустят.  Те, кто сидит в больших креслах, отлично знают, что «Пегас» был куплен в  Израиле    не только для того, чтобы прослушивать  людей общественно-политической сферы.

Каждый из этих министров окружен кучей стукачей, начиная от с мелких чиновников, кончая высшими чинами.

Если Кемаледдин Гейдаров (или кто-либо другой  такого же уровня) платит кому-либо ежемесячно или будет платить  в будущем, то значит это согласовано. В противном случае он сидел бы не в МЧС, а совсем в другом месте (там где не бывает мягких кресел, а если и есть, то кресло не из тех, которые обеспечивают чемоданами ежедневную дань, за такое кресло надо самому платить ежемесячную дань).

Иначе говоря, если кто-либо получает от какого-то министра, как не назови - гонорар, пакет, это значит, что его  финансирует власть и он управляется ею. Если кто-то так поступает, он заслуживает всяческого порицания.  Если Бахтияр пошел на это, то однозначно его следует расспросить. Если кто-либо сделает это сейчас, когда Бахтияр в заключении, то это его право;  если кто-либо думает, - «пусть освободится из заключения, получит возможность отвечать на вопросы, обвинения», - это тоже позиция.

Что касается  отказа  от чьей-либо защиты, то все  зависит от того с какой точки зрения подходить к вопросу.  Есть те, кто защищает Бахтияра как личность - и его друзья-родные, симпатизирующие ему как критикующего власти, те, кто видит в нем образованного молодого человека, выпускника Гарварда, который может принести пользу своей стране, и т. д. Последние защищают права Бахтияра, потому что власти арестовали его и таких, как он, чтобы наказать. То есть цель ареста не легитимная, правовая, а политическая.   Любой политически мотивированный арест должен быть оспорен независимо от личных качеств человека, его взглядов. Потому что в обществе, где людей арестовывают по политическим мотивам, каждый является потенциальной жертвой.

Другими словами, когда правительство не предъявив убедительных доказательств, называет верующего террористом или агентом и сажает его в тюрьму, а мы будучи сторонниками секуляризма, оправдываем этот арест говоря, «Хорошо, что их арестовали, если бы у них была возможность, то они, установив шариатское государство, обезглавили бы нас», - то мы сами превращаемся в потенциальную жертву. Если мы будем бранить представителя национального меньшинства, подвергшегося незаконному аресту или умершему в тюрьме при загадочных обстоятельствах, проклинать его и его умерших из-за возмутительных заявлений, речей, поведения, то завтра то же самое может случиться и с нами. Мы же видели, как людей, далеких от политики, голышом выдергивают из квартиры за протест против несправедливости. Каждый из нас в любой момент, даже за малейший протест, может  оказаться на их месте. И это в лучшем случае с нами может случиться все, что угодно.

Это происшествие позволило в очередной раз удостовериться в этом. Чтобы дискредитировать своего оппонента, власти не постеснялись подвергнуть опасности других.  Эта сила, подняв на щит тему чести представительниц женского пола в качестве национально-нравственной ценности,  при случае используя это как орудие, вместо того, чтобы оградить жизнь женщин от угрожающей им опасности, распространяет их изображения, имена, адреса, создавая для них реальную угрозу.  Потому что жизнь  гражданин не имеет для них  никакой ценности.

Ответ на его вопрос, - «Откуда вы знаете, что  это делает власть?», - очень прост. Если бы власть была бы не причем, то давно бы перешла к действию, осудила бы  вторжение в частную жизнь, возбудила  бы уголовное дело и защитила  всех, чья жизнь оказалась в опасности; по меньшей мере, хоть кто-то мог бы выступить от имени государства с заявлением и осудить случившееся. Но ничего такого не происходит. Напротив, существует горький опыт того, как государство ведет себя в подобных случаях. Все это говорит о том, что к этому преступлению и мерзости приложила руку власть...

Словом, мы кого-то можем не любить и даже ненавидеть за  его взгляды и  качества.  Но чтобы самим не стать жертвами произвола и беззакония, мы должны протестовать против его незаконного ареста, осуждения...

Вопрос: Как должна быть организована защита?

Ответ: Бремя политических дел в этой стране несут 5-10 адвокатов. Постоянно работать в таком состоянии под немыслимыми давлением и строить качественную защиту  очень сложно.

Адвокаты делают все, что в их силах. Адвокатура  в этой стране - тяжелая работа. А в политических делах – тяжелее в разы. Ты вынужден работать под давлением властей, оппозиции, социальных сетей.

Иной раз у нас иногда адвоката отождествляют с людьми, которых те защищают. Задача адвоката до последнего отстаивать права человека, за защиту которого он взялся. Говорить, что мол «такой-то - плохой парень, зачем ты его защищаешь?» и обвинять адвоката, это значит играть на руку властям, которые хотят видеть адвоката проигравшим. Мы обязаны нашим адвокатам, которые несмотря на все трудности, риски и ошибки выполняют эту работу.

На самом деле, частная жизнь-одна из тех тем, с которой адвокаты  сталкиваются почти каждый день, осуществляя свою профессиональную деятельность.  Когда они идут на встречу со своими клиентами, их незаконно обыскивают (как бы это не называлось, по сути это обыск), нарушают условий конфиденциальности встреч, переписки и телефонных переговоров, прослушивают. Когда возникают подобные ситуации, особенно когда киберпреступники вторгаются в частную жизнь, адвокаты  должны быть в первых рядах протестующих.  Вам может кто-то не нравиться, но, по крайней мере, это этическое обязательство, вытекающее из природы профессии, протестовать, когда нарушаются процессуальные права защищающих  их  коллег. Но в этом процессе, не нашлось никого возвысил свой голос, кроме кроме  5-10 адвокатов, всегда отстаивающих  право. Это не означает, что тех, кто понимает суть адвокатской деятельности, важность частной жизни  и вред, который кибер-преступность наносит обществу, нет или их мало.   Их не мало. Но они не возвышают свой голос,  потому что боятся, страшатся. Причина этого – среда, созданная, запрещающей им говорить властью и контролируемой ею Коллегией адвокатов.