Диярбакырская встреча: что дальше?

16 -17 ноября 2013 года в турецком Диярбакыре состоялась встреча премьер-министра Турции Р.Эрдогана с главой Курдского автономного региона Ирака М.Барзани, а также различные мероприятия, посвященные этому событию, которому  турецкий официоз уже  придал статус исторического.

 

Диярбакыр расположен на юго-востоке Турции,  населен преимущественно курдами, считающими его своей столицей. Однако в отличие от Эрбиля – официальной столицы иракского Курдистана, Диярбакыр пока не имеет подобного статуса. За время существования Турецкой республики власти, основываясь на идеологии кемализма, предусматривающей принцип единой нации и уравнивание перед законом всех граждан независимо от их этнической принадлежности, не предоставляли этому региону автономии, как это имело место в Ираке.  Это и послужило причиной вооруженной борьбы турецких курдов под предводительством т.н.  Рабочей партии  Курдистана (ПКК) и ее основателя Абдуллы Оджалана.  По официальным данным, за последние 30 лет от рук курдских сепаратистов в Турции погибло около 40 тысяч человек, что превратило курдский вопрос в острейшую и болезненную проблему турецкого общества. Поимка турецкими спецподразделениями Оджалана в 1999 году и пожизненное заключение, которое он проводит на острове Имралы в Мраморном море, не сняло, а только загнало эту проблему внутрь. 

 

Нынешнее правительство Турции во главе с Р.Т.Эрдоганом поставило амбициозную задачу решения курдской проблемы. На первый взгляд, цель – благородная: остановить террористические акты со стороны курдских повстанцев, уменьшить число похоронок, приходящих в турецкие дома. Вместе с тем, средства для достижения этой цели, возможные последствия  и так называемый «исторический характер» диарбакырской встречи неоднозначно воспринимаются различными слоями турецкого общества и еще будут предметом обсуждения экспертного сообщества.

 

Дело в том, что сложность курдской проблемы Турции состоит не только в том, что под влиянием пропаганды ПКК большая часть курдского населения не желает интегрироваться в турецкое общество, называя политику центральных властей ассимиляцией. Помимо внутреннего аспекта, эта проблема находится под влиянием ярко выраженного, исторически и географически обусловленного, внешнего фактора.  Десятки миллионов курдов многие века проживают на приграничных территориях четырех стран: Турции, Ирака, Ирана и Сирии.  При различной степени интегрированности и политической организованности, курдские освободительные движения этих стран и их боевой авангард - партизаны (т.н. пешмерге) имеют одну общую стратегическую цель – через получение автономий в национальных границах добиваться создания единого независимого и самостоятельного государства. 

 

Предыдущие правительства  Турции всегда учитывали эти объективные обстоятельства и свое отношении к курдскому вопросу стремились формировать на основе сбалансированного сочетания внутреннего и внешнего факторов, с учетом интересов соседних государств. В целом, все вышеперечисленные четыре страны  в своей внешней политике, по умолчанию, не использовали курдский фактор  друг против друга, считая, что образование отдельного курдского государства катастрофически перекроит границы Ближнего Востока и взорвет стабильность в регионе.

 

Подход Р.Эрдогана к решению курдской проблемы, который официально получил название «мирный процесс/процесс решения проблемы» (тур. - baris sureci; cozum sureci) отличается от политики прежних правительств в этом вопросе. Прежде всего, была выбрана тактика переговоров с ПКК, посредником в которых стала представленная в турецком парламенте курдская Партия мира и демократии (ПМД). Переговоры велись путем посещения представителями ПМД в тюрьме Оджалана и последующее информирование правительства о позиции последнего по тем ли иным вопросам. 

 

Вначале такая тактика принесла определенные плоды: 21 марта 2013 года ПКК по приказу Оджалана объявила, что прекращает вооруженную борьбу. Это было сделано в ответ на обещание Эрдогана о том, что его правительство отказывается от проводимой прежними правительствами Турции политики ассимиляции в отношении курдов и других нацменьшинств. Главным же требованием Анкары стала необходимость разоружения боевиков и их  отход в иракский Курдистан, где находятся их базы.  

 

«Мирный процесс» шел очень медленно из-за существовавшего недоверия между сторонами и протестов со стороны оппозиционных партий, выступающих против любых переговоров с террористом Оджаланом и утверждающих, что заигрывание  Эрдогана  с ПКК направлено в первую очередь на обеспечение для своей партии обширного курдского электората на предстоящих всеобщих выборах в 2014 году. Между тем, в печать стала просачиваться информация о том, что переговорщики из ПМД обеспокоены дальнейшей судьбой Оджалана и неясностью в конечных целях и контурах переговоров, намекая на автономизацию курдского региона Турции. Видимо это имел ввиду сопредседатель ПМД С.Демирташ, когда заявил о том, что правительству передан пакет предложений по «мирному процессу», на  который нет ответа. Прояснение этих вопросов, безусловно, не входило в планы эрдогановской Партии справедливости и развития (ПСР). Так, Эрдоган по этому поводу парировал, что говорить сейчас о судьбе Оджалана рано: решение курдского вопроса – это не одномоментный процесс и рассчитан он на несколько лет.  Становилось очевидным, что власти в Анкаре выигрывают время. В итоге «мирный процесс» зашел в тупик. Стали появляться сообщения о террористических атаках  и столкновениях с полицией в курдских городах Ширнак, Мардин, Хаккари и других районах, находящихся под влиянием ПКК.

 

Для оживления «мирного процесса» правительством в Турцию был приглашен глава Курдского автономного района Ирака Месут Барзани. В Диярбакыр прибыл также популярный среди курдов «народный певец» Шван Первер, высланный из Турции более 20 лет назад за  поддержку  ПКК. Трудно себе представить наиболее худшую антирекламу, которую себе сделал премьер-министр Турции. Дело в том, что М.Барзани является не просто одним из известных деятелей курдского повстанческого движения, пользующийся авторитетом среди курдов всего ближневосточного региона.  Он одновременно олицетворяет собой и победу курдских сепаратистов в отдельно взятой стране. Поистине «хороший пример» для турецких курдов, добивающихся от Анкары предоставления больших прав.

 

Иракский Курдистан – это самостоятельная административная единица со своим главой, премьер-министром, правительством, бюджетом. В столице края – Эрбиле – открыты консульства многих стран, что позволяет осуществлять внешние контакты непосредственно на месте, миную Багдад. Власти в Эрбиле утверждают о том, что богатые нефтегазовые ресурсы региона принадлежат курдскому народу и заключают контракты по их разработке и эксплуатации с третьими странами и компаниями напрямую, что вызывает раздражение  Багдада. Возникает вопрос: неужели турецкое общество хочет подобного решения курдского вопроса у себя в стране?  Характерно то, что тесные контакты между Анкарой и Эрбилем, включая взаимную торговлю и подписание между ними контракта на строительство нефтепровода Киркук – Джейхан, являются причиной напряженных отношений между Турцией и Ираком. В рамках нормализации отношений между странами, за неделю до диярбакырской встречи мининдел Турции А.Давутоглу побывал в Ираке, где пытался заверить  тамошнее руководство в том, что развитие отношений с Эрбилем не будет осуществляться во вред интересам Багдада.

 

Между тем, лейтмотивом встреч и митингов в Диярбакыре были главным образом призывы к улучшению отношений между турками и курдами,  взаимные декларации о поддержке мирного процесса. М.Барзани, обращаясь к турецким курдам, особо подчеркивал необходимость поддержки премьер-министра Р.Эрдогана – инициатора урегулирования их многолетнего конфликта с официальными властями страны. В свою очередь Эрдоган пообещал, что уже в скором времени боевики Курдской рабочей партии смогут спуститься со своих горных баз в Ираке и вернуться к нормальной жизни. Турецкий премьер добавил, что власти также готовы выпустить из тюрем некоторых осужденных боевиков. 

 

Вместе с тем, Эрдоган в своих выступлениях на митингах в Диярбакыре не довольствовался ролью инициатора турецко-курдского примирения. Он сделал ряд заявлений, касающихся положения курдов и в других странах, попытавшись увязать турецкую ситуацию с решением курдского вопроса в Ираке, Иране и Сирии, в очередной раз продемонстрировав приверженность к нео-османизму – идеологии возглавляемой им партии. И это несмотря на то, что сравнительно недавно «арабская весна», которую  приветствовали конструкторы нео-османизма в Анкаре, не принесла особых лавров Эрдогану, как «новоявленному лидеру» Ближнего и Среднего Востока, рассчитывавшего стать героем арабской улицы. К тому же, в планы Эрдогана никак не входило то, что сирийские курды начнут воевать на стороне Башара Асада, что не соответствует турецкому сценарию относительно Сирии. Вообще, в последнее время в Анкаре все меньше затрагивают сирийскую тему.

 

В целом мероприятия в Диярбакыре носили показательно-пропагандистский и конъюнктурный характер и имеют косвенное отношение к интенсификации мирного процесса между Анкарой и ПКК. Стороны преследовали сугубо прагматические цели. М.Барзани Турция нужна как транзит для транспортировки углеводородного сырья на внешние рынки – на сегодняшний день пока что единственный маршрут в условиях невозможности этого сделать через Иран и Сирию. Эрдоган, больше озабоченный краткосрочными политическими проблемами, рассчитывает с помощью М.Барзани заполучить больше голосов на предстоящих выборах в проблемных районах Турции. По этому поводу сопредседатель ПМД С.Демирташ  уже успел заметить, что М.Барзани, как умный человек, вряд ли поведется на эти , по его словам, «дешевые игры Эрдогана».

 

 Обсуждение итогов и значения диярбакырской встречи среди политиков, экспертного сообщества и журналистов Турции при всей разбросанности мнений, выявило одно общее – подход правительства страны к решению курдской проблемы носит двойственный, противоречивый и непоследовательный характер. 

 

Из всего этого можно сделать вывод о том, что эта т.н. историческая» встреча породила больше вопросов, чем ответов. Действительно серьезный вопрос состоит не в том, заражено ли нынешнее руководство Турции бациллой имперского мышления, составляющей основу  нео-османизма., а в состоянии ли оно проводить свою новую амбициозную курдскую политику эффективно, сохраняя территориальную целостность,  разумно соотнося цели и средства и находя гармоничный баланс в своих отношениях с соседними странами, населенными курдами. Ответ на этот ключевой вопрос пока неясен.

 

В то же время одно обстоятельство очевидно уже сейчас. Успешное решение курдского вопроса в условиях Турции возможно только на основе концепции единого государства; опора на социально-политическую демагогию,  дешевый предвыборный популизм и региональный гегемонизм – заведомо ложный и опасный путь.