«Если все принимают ложь, она поселяется в истории и становится правдой»

Джордж Оруэлл о том, в чем настоящая опасность тоталитаризма

25 июня 1903 года родился Эрик Артур Блэр, известный нам как Джордж Оруэлл,— автор главной тоталитарной антиутопии, не теряющей актуальности уже более 70 лет. Ко дню рождения автора «1984» перечитали его дневники, письма и статьи и собрали размышления о том, чем на самом деле страшен тоталитарный режим.

1
Величайшая ошибка представлять человека автономным индивидом. Та тайная свобода, которой вы якобы можете наслаждаться при деспотическом правительстве,— вздор, потому что ваши мысли никогда не принадлежат вам полностью.

«Как мне угодно», 1944

2
Философы, писатели, художники и даже ученые нуждаются не только в поддержке и аудитории, им нужна постоянная стимуляция со стороны других людей. Почти невозможно думать без разговора. Отнимите свободу слова — и иссякнут творческие способности.

«Как мне угодно», 1944

3
Диктатуру учреждают не для того, чтобы охранять революцию; революцию совершают для того, чтобы установить диктатуру. Цель репрессий — репрессии. Цель пытки — пытка. Цель власти — власть.

«1984», 1949

4
Литература, имеющая хоть какую-то ценность, возможна лишь при условии, что пишущий ощущает истинность того, что он пишет; если этого нет, исчезнет творческий инстинкт. Весь накопленный опыт свидетельствует, что резкие эмоциональные переоценки, каких тоталитаризм требует от своих приверженцев, психологически невозможны, и вот прежде всего по этой причине я полагаю, что конец литературы, какой мы ее знали, неизбежен, если тоталитаризм установится повсюду в мире.

«Литература и тоталитаризм», 1941

5
Угрозы свободе слова, письма и действий часто незначительны по отдельности, но имеют накопительный эффект и, если их не пресечь, приводят к общему неуважению прав граждан.

«Комитет защиты свободы», 1948

6
Что касается кампаний ненависти, беспрестанно разжигаемых тоталитарными режимами, они вполне реальны, пока длятся, но каждый раз продиктованы потребностями момента. Евреи, поляки, троцкисты, англичане, французы, чехи, демократы, фашисты, марксисты — кто угодно может оказаться Врагом Общества Номер Один. Ненависть можно обратить в любом направлении по первому знаку, как огонь паяльной лампы.

Рецензия на книгу Франца Боркенау «Тоталитарный враг», 1940

7
В каждый данный момент существует «правильная» точка зрения, совокупность взглядов, про которую предполагается, что все порядочные люди соглашаются с ней не рассуждая. Дело даже не в том, что то или иное мнение высказывать запрещается: высказывать его просто «не принято», точно так же как в викторианские времена «не принято» было в присутствии дамы упоминать в разговоре брюки.

«Свобода печати» (предисловие к повести «Скотный двор»), 1945

8
В результате пропаганды тоталитарных доктрин утрачивается инстинкт, с помощью которого свободные люди различают, в чем кроется опасность, а в чем нет.

«Свобода печати» (предисловие к повести «Скотный двор», отвергнутое издателем), 1945

9

Объявив себя непогрешимым, тоталитарное государство вместе с тем отбрасывает само понятие объективной истины. Вот очевидный, самый простой пример: до сентября 1939 года каждому немцу вменялось в обязанность испытывать к русскому большевизму отвращение и ужас, после сентября 1939 года — восторг и страстное сочувствие. Если между Россией и Германией начнется война, а это весьма вероятно в ближайшие несколько лет, с неизбежностью вновь произойдет крутая перемена. Чувства немца, его любовь, его ненависть при необходимости должны моментально обращаться в свою противоположность.

«Литература и тоталитаризм», 1941

10
Интеллектуалы более тоталитарны по своим взглядам, чем простые люди. Английская интеллигенция в целом выступила против Гитлера, но зато приняла Сталина. Большинство из них абсолютно готовы к методам диктатуры, к тайной полиции, к систематической фальсификации истории и т. д., при условии что это будут делать «наши».

Письмо Ноэлю Уилмету, 1944

11
По-настоящему пугает в тоталитаризме не то, что он совершает «зверства», а то, что он нападает на концепцию объективной истины и утверждает, что контролирует как прошлое, так и будущее.

«Как мне угодно», 1944

12
Контроль над мыслью преследует цели не только запретительные, но и конструктивные. Не просто возбраняется выражать — даже допускать — определенные мысли, но диктуется, что именно надлежит думать; создается идеология, которая должна быть принята личностью, норовят управлять ее эмоциями и навязывать ей образ поведения. Она изолируется, насколько возможно, от внешнего мира, чтобы замкнуть ее в искусственной среде, лишив возможности сопоставлений.

«Литература и тоталитаризм», 1941

13
Любая пропаганда — ложь, даже когда говоришь правду. Но это не так уж важно, лишь бы знать, что ты делаешь и почему.

Дневник, 1942

14
Если все принимают ложь, навязанную партией, если во всех документах одна и та же песня, тогда эта ложь поселяется в истории и становится правдой.

«1984», 1949

15
Творчество, если оно обладает хоть какой-то ценностью, всегда будет результатом усилий того более разумного существа, которое остается в стороне, свидетельствует о происходящем, держась истины, признает необходимость свершающегося, однако отказывается обманываться насчет подлинной природы событий.

«Писатели и Левиафан», 1946