КРИЗИС ДОВЕРИЯ

"Никакие крепости не могут
сравниться с доверием народа".
(Наполеон)

Еще совсем недавно многим казалось, что правящему режиму в Азербайджане абсолютно ничто не угрожает и члены "алиевской семьи", поочерёдно сменяя друг друга, будут ещё очень долго пребывать у власти. На вопрос, когда же рухнет этот одиозный режим, многие обескуражено разводили руками и отвечали: когда иссякнет либо нефть на Каспии, либо бездонное терпение нашего народа.
Но, судя по всему, бездонное терпение народа может иссякнуть гораздо раньше, чем нефть. За последнее время правящий режим наделал столько ошибок и настроил против себя так много реальных сил внутри страны и за его пределами, что ему уже будет не просто остановить процесс падения авторитета власти и нарастающих протестных настроений. Демонстративный вызов демократическим ожиданиям Запада, "холодные войны" с Турцией и США, перманентный прессинг "иранской проблемы", неуклонный рост цен, инфляции и дефицита бюджета, нарастание коллизий внутри власти, масштабы коррупции и социальной поляризации в обществе, откровенное игнорирование насущных проблем граждан и всё это на фоне усиления противоречий, правового беспредела и социального недовольства... Разве это не симптомы системного кризиса режима?
Тот самый народ, который ещё недавно послушно голосовал за стабильность этой власти, теперь, столкнувшись с невиданными социальными контрастами, невыносимыми ценами и произволом чиновников, уже почти готов кричать: пропади эта власть пропадом, вместе с её хваленной полицейской псевдостабильностью. Та самая бизнес-элита (местная и зарубежная), а также некоторые средние слои общества, которые раньше превозносили этот режим за то, что он особо не препятствует им нормально жить и обогащаться, теперь, в ситуации перманентного правового бардака, коррупционных поборов и на пугающих примерах других, с неподдельным беспокойством думает о собственном будущем и втихомолку также клянет эту власть.
Ошибки, которые совершает власть, все больше отгораживаясь от насущных проблем народа и демонстративно игнорируя права, интересы и мнения своих граждан, общество, в конечном счете, не прощает никакому виду режимов - даже неомонархическому. Однако, режим уже не может перестать ошибаться. Совершение ошибок на ровном месте стало системным свойством режима, обусловленное самодовольством, правовым нигилизмом, пренебрежением к общественному мнению и ненасытной жаждой обогащения. B результате всех этих ошибок режим неуклонно лишается какой-либо социальной опоры, постепенно уподобляясь колоссу на глиняных ногах. Что бы там ни говорили сторонники деспотической формы и авторитарного стиля правления, но весь многовековой опыт человечества и даже признания авторитетных диктаторов доказывают, что лучшей гарантией сохранения и продления власти являются не сила или богатство, а фактор доверия и поддержки народа. Или хотя бы значительной ее части.
У нас же наблюдается стремительное сужение социальной базы поддержки данного режима. Несмотря на очевидный рост репрессивных ("полицейский кнут") и финансовых ("нефтедолларовые пряники") возможностей режима, он, в силу антинародной политики и внутренних коллизий, уже успел настроить против себя почти всё общество. Серией непоследовательных решений и систематических ошибок режим фактически лишил себя не только широкой поддержки народа, но и социальной опоры в слоях и группах (политических, экономических, региональных), доселе к нему абсолютно лояльных.
К слову сказать, прежний глава государства Гейдар Алиева никогда не ограничивал задачу защиты своего режима лишь опорой на традиционные "кнут и пряник" (карательные и финансовые ресурсы). Он с достаточным вниманием относился к фактору народного доверия, но даже этим не ограничивался. Осознавая переменчивость симпатий общества, он постоянно опирался на созданную им сложную и многослойную систему политической, экономической, социальной и региональной поддержки: правящая и примыкающие к ней партии, крупные и средние бизнес-круги, творческая интеллигенция, трайбовые и семейно-клановые группы, внешнее лоббирование и т.д. Наличие широкой сети групп поддержки и собственное политическое мастерство, дополненное необходимой харизмой, давали ему возможность тонко маневрировать и предупреждать напряжение, часто не прибегая даже к "кнуту и прянику". Гейдара Алиева трудно назвать всенародным лидером: ни процессуально (не избирался легитимно), ни концептуально (не проводил общенародную политику) он на эту роль не годился. Но, вместе с тем, он был реальным политиком, отражающим интересы определенных групп, с конкретными социальными корнями, обеспеченными тылами и даром своевременного реагирования на угрозы.
B отличие от него, Ильхам Алиев, с самого начала продекларировал внешне благородную и демократическую задачу: стать всенародным лидером и президентом каждого гражданина Азербайджана. Формально, он вроде бы пытался преодолеть явные социальные, политические, региональные и пр. перекосы отцовской политики. И, казалось, партийная, региональная, социальная и прежняя семейно-клановая. мотивация действительно стали играть меньшую роль в его государственной и кадровой политике. На деле же, сделав ставку только на силу и деньги и впав в зависимость от ближайшего окружения, узкой олигархической номенклатуры и собственных капризов, он так и не сумел стать ни общенародным лидером, ни президентом каждого азербайджанца. B результате он заметно сузил и ограничил социальную базу режима. Теперь режим, можно сказать, не только утратил во многом кредит доверия общества, но и лишился значительной части поддержки тех групп и слоев, которые ранее были либо форпостом этой власти, либо проявляли лояльность к ней. Теперь у режима только две опоры - "кнут и пряник": при этом, в большей мере реальный кнут, чем имитационный пряник.
Постоянными поборами, правовым беспределом, несоразмерным ростом цен, масштабами коррупции и агрессивным монополизмом режиму удалось внутренне настроить против себя почти весь "неноменклатурный" бизнес, включая и лиц, работающих в этой сфере. Главной экономической задачей режима стало не осуществление реформ, а выбивание своей беспрестанно растущей доли с бизнеса. Режим понимает контроль над экономикой и сферой бизнеса очень по-средневековому: как нахальное взимание доли. А для взимания доли использует все дозволенные и недозволенные методы, включая даже полицию, спецслужбы, суды и пр. А если вдруг сталкиваются интересы двух конкурирующих бизнес-структур, то каждая вынуждена платить власти, чтобы та была на её стороне: кто больше отстегнет, тот получает шанс на короткую передышку. Фактически режим создал над сферой бизнеса целую систему неправового побора - особые структуры и класс людей, которые постоянно вымогают с бизнеса солидную дань и переправляют значительную её часть по вертикали вверх. Эти люди, безусловно, преданы режиму, ибо понимают, что ни при какой другой власти эту дань они не смогут собирать. По сути, это класс феодалов и опричников над народом и бизнесом. Бизнес вынужденно терпит это безобразие, но вряд ли испытывает к такой власти теплые отношения. Ясно, что в подобных условиях госбандитизма никакого "классового мира" между бизнесом и рэкетирствующей властью быть не может. Малый бизнес, находящийся на издыхании, уже почти не скрывает своего недовольства. Большой бизнес вслух свое недовольство не проявляет. Но стоит только возникнуть призраку смены власти, то и часть большого бизнеса не останется в стороне.
Bместе с тем, главным объектом атак режима является не только сфера бизнеса, а все, у кого ещё можно что-то отнять - деньги, имущество, права, честь, свободу, достоинство. Иными словами, вся страна, весь народ, всё общество. Деноминацией валюты и последующим чудовищным повышением цен на энергоносители и другие тарифы, режим обеспечил себе бесперебойную перекачку денег из карманов граждан и предприятий в свой ненасытный желудок и, тем самым, разом настроил против себя почти всё общество. Bедь рост цен и стоимости жизни - это такая вещь, которая воздействует на мозги людей непосредственно, без промежуточного звена под названием газета или телевизор. Поразительная вещь: страна пухнет от нефтедолларов, денег все больше, но зарплата почти не прибавляется, а уровень жизни продолжает падать. Нефтяные миллиарды (с учетом солидных "откатных") демонстративно разбазариваются на различные инфраструктурные и декоративные чудо-проекты (помпезные фонтаны, аттракционы, дворцы, парки, мосты, отели и т.д.), в то время как десятки тысяч жертв наводнения, лишенные крова, имущества, земли и работы, обделены не только компенсацией, но и элементарным вниманием государства. Таковы реальные парадоксы нашей жизни. B отличие от бизнеса, который прагматично оценивает свои отношения с властью и терпит до тех пор, пока не появится возможность укусить наверняка, народ особой трезвостью в оценках не отличается и может укусить в любой момент, когда терпеть станет уже совсем невмоготу. Тут отношение к власти меняется обвально, и основано оно не на реалиях, не на логике, а на чувствах, инстинктах самосохранения и биологического выживания.
Сегодня фактически есть только одна прослойка, которая в постоянном выигрыше и на которую этот режим опирается. Можно назвать ее госрэкетирами, а можно - силовиками, поскольку они выполняют обе эти функции одновременно. Это привилегированное сословие и есть основа хрупкой стабильности режима. Эта та часть правящей номенклатуры, которые сконцентрировав в своих руках функции и силовиков, и госрэкетиров, осуществляют по велению режима, систематический грабеж страны. Эти люди в негласном порядке получили феодальные привилегии, часть которых зафиксирована на бумаге, но большая часть не зафиксирована. Эти люди, их семьи, друзья, родственники и платные их наймиты - вот, пожалуй, к чему свелась сегодня реальная социальная база режима. И разве это не симптомы системного кризиса власти?
Bедь власть рушится не столько оттого, что у неё есть сильная оппозиция, а оттого, что она стала слабой властью, лишенной политической перспективы и реальной социальной опоры в обществе. Наш режим в том виде, в котором он существует сейчас, не имеет серьезной перспективы: только на одних лишь нефтедолларах, полицейских дубинках и временной поддержке Москвы или Bашингтона вряд ли в 21 веке можно усидеть долго. Неомонархический проект явно не удался, а трансформироваться в нечто иное - более благообразное, современное и правовое, режим так и не смог, а точнее не захотел. Это уже начинают осознавать все как внутри, так и за пределами страны. Режим обрекает на гибель не только народ и страну, но и себя: он может парадно агонизировать ещё некоторое время, но уже не сможет преобразиться в политсистему с человеческим лицом.
Симптомы системного кризиса перманентно нарастают и режим неминуемо рухнет по причине неминуемого внешнего или внутреннего коллапса. Но от наличия сильной оппозиции и гражданской активности общества зависит, что в конечном итоге придет ему на смену: такой же антинародный режим №2 или более-менее вменяемая демократическая власть, способная осуществить переход от жизни `по понятиям` к жизни по закону.

ЗАФАР ГУЛИЕB