Месть — это острое блюдо

«Божьей милостью» назвал провалившийся военный переворот президент Турции в своем первом официальном заявлении по прилете в Стамбул. Что за «милость» он имел в виду, стало ясно спустя несколько часов: партия Эрдогана, сохранившая власть благодаря активной поддержке своих сторонников, решила на патриотической волне провести давно планируемую тотальную чистку армии и государственного аппарата от всех реальных и мнимых противников. За арестами тысяч мятежных солдат и офицеров последовали массовые увольнения и аресты судей, прокуроров, полицейских, губернаторов и других высших чиновников.

Патриотическая истерика

На третий день после путча власти Турции по-прежнему, подогревая страхи, стараются поддерживать напряжение мятежной ночи. В Анкаре, Стамбуле и других городах собираются многотысячные митинги и демонстрации сторонников Эрдогана, которые, беспрерывно скандируя имя своего лидера вперемежку с «Аллах акбар!», требуют немедленного введения смертной казни, желая публично наблюдать, как предадут смерти «врагов президента и демократии». Закон и мораль уступили место чувству мести и жажде крови, а фанатизм затмил рассудок.

В провинции создаются самодеятельные отряды и дружины по поиску сумевших укрыться участников переворота и выявлению их скрытых пособников. Добровольцы проводят обыски у родственников, друзей и знакомых мятежников, составляют списки неблагонадежных.

Тон разгулу «патриотизма» задал сам глава государства. В минувшее воскресенье Эрдоган на траурной религиозной церемонии похорон близкого родственника своего советника призвал народ оставаться на улицах, так как якобы не все враги еще задержаны и сохраняется опасность их нового выступления. Слова президента власть подкрепила объявлением чрезвычайного положения в Анкаре и Стамбуле, куда были введены подразделения полицейского спецназа с бронетехникой — для охраны государственных учреждений и патрулирования улиц и площадей. Кроме того, им дан приказ сбивать вертолеты и другие летательные аппараты.
 

Время мести

Если не было бы путча, то Эрдогану следовало его придумать. Так сторонники конспирологических версий и теорий заговоров оценивают скоротечный исход неудачного мятежа турецких военных, убеждая себя и окружающих в том, что президент сам все устроил: подготовил план, назначил исполнителей и время. А в качестве аргумента выдвигается тезис о всевидящем оке спецслужб Турции, которые якобы контролируют даже храп в спальне оппозиционеров.

Насчет возможностей спецслужб можно согласиться — они давно держат на оперативном и агентурном контроле всех явных и потенциальных противников Эрдогана, особенно тех, кто состоит на государственной службе. Иначе трудно объяснить, как в считаные часы появился список на три тысячи судейских работников и адвокатов, восемь тысяч полицейских, 30 губернаторов и сотни других высших чиновников.

Однако количество жертв путча (294 погибших и почти полторы тысячи раненых) и самое главное — весь предыдущий этап обострения внутриполитических противоречий в Турции — говорят о том, что одной конспирологии будет явно недостаточно, чтобы понять глубинные процессы, происходящие в последнее время в турецком обществе.

Справедливым, пожалуй, будет только замечание, что путч действительно предоставил Эрдогану уникальную возможность для того, чтобы, наконец, одним ударом и руками народных активистов расправиться со своими противниками. И речь идет не о правосудном возмездии по отношению к поправшим конституцию военным, а о реализации чувства мести, которое властолюбивый Эрдоган копил в себе в течение всей политической карьеры к тем, кто вставал на его пути.
 

Дело «Эргенекон»

Эрдоган, как опытный политик, имеющий за плечами школу нелегальной борьбы, с момента прихода к власти его Партии справедливости и развития (ПСР) прекрасно осознавал, какую роль играет армия в политической жизни Турции, организовавшая в современном прошлом республики три переворота. Планомерная кампания по дискредитации высшего военного руководства начинается с 2007 года громким делом об ультранационалистической организации «Эргенекон», будто бы созданной в армейской среде для противодействия планам исламизации страны, организации переворота и захвата власти.

Первые судебные процессы состоялись в 2008 году и длились более пяти лет. Всего по делу проходило около 300 человек из армейской верхушки, включая бывшего начальника генерального штаба, а также высокопоставленные чиновники, члены парламента и журналисты. В ходе дознания и судебных разбирательств обвиняемым смогли предъявить только хранение оружия и показания анонимных свидетелей о подготовке государственного переворота и покушения на главу правительства.

Более 250 обвиняемых получили реальные сроки до 20 лет тюрьмы, двоих — экс-главу генштаба и журналиста оппозиционного издания — осудили пожизненно. Примечательно, что тогда в Турции еще были очень сильны позиции независимой прессы, которая, освещая ход судебного процесса, сразу назвала его полностью сфабрикованным. В ответ правоохранительные органы открыли более четырех тысяч уголовных преследований журналистов по статье «давление на суд».

Болезненно реагирующий на малейшую критику Эрдоган хорошо запомнил, что наряду с армией главным врагом его планов являются журналисты из неподконтрольных правительству СМИ. Но не менее жесткий удар нанес ему верховный суд республики, который в апреле 2016 года отменил все приговоры по делу «Эрегекона», признав, что в ходе разбирательств не было представлено веских доказательств существования заговора.
 

Все дело в коррупции

Вообще отношения Эрдогана с судейскими не сложились давно. В 90-е годы он, будучи мэром Стамбула, получил тюремный срок и пожизненный запрет на политическую деятельность за то, что пытался исламизировать крупнейший город Турции. Будущий президент этот факт также занес в длинный список обид.

Полный крах взаимоотношений с судебной властью произошел в декабре 2013 года. Правоохранительные органы задержали по подозрению в коррупции 84 человека, среди которых оказались сыновья трех министров из кабинета Эрдогана, возглавлявшего на тот момент правительство.

Суть скандала состояла в том, что коррупционеры, имевшие связи на самом высоком государственном уровне, решили покрыть возникший дефицит турецкой нефти в торговле с соседними странами за счет иранского энергоносителя, выдав его за свой собственный. В то время Тегеран находился под международными санкциями, поэтому оплату иранским нефтяникам проводили золотом, которое почему-то не было включено в санкционные запреты по финансовым расчета (позднее это упущение исправили). Общий объем сделки превысил 13 миллиардов долларов, из них примерно 15 процентов суммы пошли на взятки и подкуп должностных лиц, политиков и сотрудников спецслужб.

Разразился правительственный кризис. Три эрдогановских министра были вынуждены подать в отставку. Некоторые турецкие издания утверждали, что в коррупции был замешен и Бинали Йылдырым, занимавший в то время пост министра транспорта (ныне премьер), а также, возможно, и сын Эрдогана Билял. Но слухи остались неподтвержденными — премьер смог прикрыть своего многолетнего друга и преданного соратника, а сын срочно уехал в Италию якобы на учебу в болонском университете.

Ярости Эрдогана не было предела. Более 500 полицейских чинов разного ранга потеряли должность, в том числе шеф полиции Стамбула, получивший личную благодарность от главы правительства за разгон протестующих в парке Таксим-Гези, еще 400 были переведены из центрального аппарата на периферию. Было оказано активное противодействие прокурорскому расследованию вплоть до угроз физической расправы — из-за этого три ведущих сотрудника прокуратуры нелегально бежали в Армению, справедливо полагая, что уж оттуда их обратно не выдадут.

Именно тогда Эрдоган впервые публично обвинил своего бывшего соратника — мусульманского проповедника Фатуллаха Гюлена и его движение «Хизмет» — в подрывной деятельности, назвав организатором «провокации» с коррупционным расследованием.

Коррупционный скандал оказался в центре внимания турецкой прессы, его подробности активно обсуждали в интернете. По этой причине кабинет министров ввел в стране ограничения на пользование социальными сетями. Конституционный суд по иску пользователей снял запрет.

В ответ правительство срочно подготовило законопроект о реформе судебной и прокурорской систем, претендуя на расширения своих прав по назначению судей и прокуроров, и даже успело одобрить его в парламенте. Но служители турецкой Фемиды защитили конституцию и заблокировали попытку Эрдогана поставить под административный контроль судебную власть и прокурорское следствие.

Противостояние президента и судей достигло пика в начале 2016 года, когда конституционный суд, признав незаконным содержание под стражей до судебного разбирательства обвиненных в госизмене журналистов газеты Cumhuriyet, обязал власти выпустить их на свободу. Взбешенный Эрдоган отказался принять такое решение и заявил, что сам будет выступать на стороне обвинения.

Параллельно пропрезидентские силы осуществили захват издательства и редакции крупнейшей оппозиционной газеты Zaman, которую основал в 80-е годы уже упомянутый Фатуллах Гюллен и до последнего дня оказывал большое влияние на информационную политику.
 

Государственный преступник № 1

Эрдоган ненавидит и боится Гюллена.

Ненавидит за то, что известный всему миру проповедник ислама силой своей веры и своего слова создал себе авторитет, который нельзя уничтожить физически.

Боится потому, что власть этого авторитета постоянно угрожает его стремлению к установлению собственного безраздельного господства над без малого 80-миллионным турецким народом.

Уехавший накануне возможного ареста в 1999 году в США под предлогом лечения Фатуллах Гюлен с тех пор безвыездно проживает на американской территории и ведет себя подчеркнуто замкнуто и скромно. Со своей паствой богослов общается в основном через проповеди по радио и на видеокассетах.

Учение Гюллена, привлекшее к нему многочисленных приверженцев (только на территории от Казахстана до Балкан, включая Турцию, их число приблизительно оценивается в 8—10 миллионов мусульман), опирается на так называемый анатолийский ислам народного толка. Проповедник исключает насильственную исламизацию светского государства, не отрицает необходимость демократических прав и свобод, выступает за межконфессиональное сотрудничество. Хотя, с другой стороны, Гюллен категорически не приемлет атеизма и ставит приоритет истин Корана выше достижений научного познания.

Гюллен-движение, или по-другому «Хизмет» (в переводе с турецкого — служение), делает ставку на образование с исламским уклоном — более тысячи коммерческих школ в 160 странах мира, подготовительные курсы для абитуриентов, университет в Стамбуле. Также «Хизмет» занимается издательским делом, контролирует несколько газет, радио- и телевизионных станций, владеет агентствами по продаже недвижимости и несколькими больницами. Общий размер капитала оценивается в 50 миллиардов долларов, только в США ежегодный доход превышает 500 миллионов.

Когда в 2002 году эрдогановская ПСР победила на выборах, то Гюллен идейно и практически поддержал молодого политика в его стремлении к повышению роли ислама в государственной жизни, призвав своих сторонников из среды опытных управленцев пойти на службу новой власти, чтобы разрешить кадровый дефицит. В начале 10-х годов проповедник, осознав властные амбиции Эрдогана, превратился в его последовательного и неудобного критика.

Для турецкого президента иметь такого влиятельного противника, как Гюллен, много опаснее, чем вместе взятые курдские автономисты, радикальные исламисты и оппозиционные партии. Поэтому Эрдоган, пользуясь удобным случаем, поспешил обвинить лично проповедника и его турецких последователей в создании «параллельного государства» и организации военного переворота, не приведя при этом никаких конкретных доказательства. И вряд ли они появятся — «Хизмет» принципиально не имеет четкой организационной структуры и отвергает как насильственные, так и нелегальные методы борьбы за власть.

По крайней мере, Гюллен уже выразил готовность предстать перед любой международной комиссией, чтобы доказать свою невиновность и абсурдность обвинений Эрдогана. Глава американского Госдепартамента также предложил Анкаре аргументировать фактами требование об экстрадиции проповедника.
 

Запад в шоке, Москва аплодирует

Европейские политики, осудив антиконституционную попытку военных силой оружия вернуть Турцию на путь традиционной демократии, ужаснулись масштабами последовавших за провалом путча репрессивных мер — счет арестованных приближается к десяти тысячам, более 13 тысяч госслужащих уволены, на очереди — возврат смертной казни. А ведь маховик только начинает раскручиваться, и с победившим Эрдоганом будет еще труднее наладить диалог, чем до этого.

Кроме словесного осуждения Европа пока реально может пригрозить Анкаре приостановкой или даже отменой переговоров о вступлении в ЕС. В свою очередь, американцы серьезно встревожены ситуацией вокруг своих военных баз на турецкой территории, где располагается ядерное оружие, их волнует, и не ослабят ли репрессии против военных вооруженные силы Турции, как важный компонент НАТО на Ближнем Востоке.

Зато российская пропаганда не скрывает своей радости по поводу того, как быстро и эффектно турецкие власти с помощью народа расправились с путчистами, сознательно упуская из виду, что на улицы вышли десятки тысяч сторонников Эрдогана — миллионы турок остались дома. И совсем игнорируется вопрос: что ждать России от дальнейшей исламизации Турции, на пути которой теперь нет никаких препятствий?

Александр Чурсин