НАЦИОНАЛЬНЫЙ МЕНТАЛИТЕТ: ЧТО ЖЕ ЭТО ТАКОЕ - непреодолимость или фиговый листочек, которым власть прикрывает прелести своей несостоятельности (Часть вторая)

B предыдущей статье мы поделились с читателем о негативных параметрах национального менталитета, которые мы унаследовали из прошлого. Мы позволили указать на основные из них, то есть властобоязнь, властолюбие и, наконец, крайне нездоровый социальный конформизм. Однако в этой статье было обещано показать и позитивные свойства нашей ментальности. Мы обещали также попытаться доказать, что всякое обоснование лишения политических и экономических прав азербайджанцев особенностями национального менталитета беспочвенно, аморально и к тому же не имеет исторической перспективы. Не откроем большого секрета, если скажем, что у нашего народа огромная масса положительных черт, вызывающих восхищение у тех же европейцев, как, например, гостеприимство. Но мы будем говорить о тех параметрах социальной и политической ментальности, которые, на наш взгляд, в совокупности представляют собой прочный фундамент для форсированной модернизации Азербайджана.
ДОЛГОТЕРПЕНИЕ - ЭТО НЕ ТОЛЬКО НЕГАТИB
Прежде всего следует сказать об одном социально выраженном свойстве азербайджанцев, которое при сложившихся обстоятельствах оценивается как отрицательный показатель, но которое при других обстоятельствах очень ценная для осуществления рыночных преобразований стартовая данность. Я говорю о долготерпении или, иначе говоря, про пресловутый `дозюм`. За этим явлением стоят не только шиитско-совковое смирение с существующим политическим режимом и нежелание отстоять украденные голоса на митингах и баррикадах.
Одной из причин искомого долготерпения является своеобразная социальная толерантность, проникнутая самобытным индивидуализмом.
B основе социальной толерантности азербайджанцев стоит прежде всего их терпимость к частной собственности и богатым людям. Азербайджанец даже в советские годы психологически оставался полу-буржуазным собственником, а богатство соседа вызывало социальное раздражение, но никак не агрессию, как у других народов СССР. Любопытно, что до сих пор адресное социальное раздражение в нашем обществе в основном трансформируется во всплеск сплетен в отношении обьекта-раздражителя. B сплетнях про состоятельного человека его имущественно-финансовые ресурсы преувеличиваются, число любовниц удваивается, а сам он производится, как минимум, в ранг представителя известного региона, а как максимум, - в чин родственника президента.
С одной стороны, в условиях, когда страной правит элита, которая не ставит перед собой общенациональные задачи, а лишь озадачена сохранением власти непосредственно конвертируемой в финансовый капитал, подобная толерантность, несомненно, тормозит политические процессы, позволяет узкой группе лиц узурпировать верховную власть.
Однако, с другой стороны, в противоположных условиях, то есть как только у страны появится правительство, способное четко сформулировать общенациональные задачи и приступить к ясным политико-экономическим реформам, эта социальная толерантность обернется надежным инструментом преобразований. Дело в том, что социальная толерантность населения Азербайджана имеет такие проявления, которые создают в обществе необходимый для реформ невзрывоопасный и в то же время нестатичный психологический фон.
Позитивным элементом азербайджанской социальной толерантности является то, что азербайджанцы крайне терпимы и восприимчивы к социо-технологическим новациям, которые могут таить временную угрозу их социальным интересам. К примеру, у нас мелкий предприниматель не только не крушит машины на улицах, негодуя по случаю введения новой системы налогообложения, применение которой лишает его половины доходов, но еще находит в себе силы мгновенно изучить особенности нового фискального законодательства и освоиться с новой механикой его правоприменения. При этом самое важное то, что его социальному сознанию без труда прививаема мысль о временности негативных последствий реформ, которые в конечном итоге приведут к всеобщему благосостоянию.
Истинность этого тезиса можно с легкостью обнаружить в том, как развивался мелкий и средний коммерческий бизнес в Азербайджане.
Многочисленная прослойка отечественных торговцев вопреки ужасным отягощениям монополизации экономики, пирамидальной и хищнической коррумпированности госаппарата оказалась в состоянии усвоить новейшие технологии организации своей деятельности и взаимоотношений с государством. Представьте себе, что за все эти годы власть умудрилась апробировать на шкуре отечественных коммерсантов, сражающихся с драконом-монополизатором, несколько систем налогообложения. Тем не менее, отечественные торговцы обогатили не только свое социальное сознание, но еще и существенно помогли чиновникам осваивать западные технологии фискального администрирования.
То же самое относится к пенсионерам и прочим дотационным прослойкам населения. Нигде на постсоветском пространстве вы не встретите в очереди инвалидов улыбающихся друг другу людей, которые произносят благодарственные слова неприветливым кассирам, выдающим им пенсии.
Таким образом, социальная толерантность азербайджанцев, которая с легкой руки компрадорских правителей Азербайджана девальвировалась в контрпродуктивное народное долготерпение, представляет собой редчайшее для постсоветского пространства сочетание двух ментальных качеств. Речь идет о жизненно необходимом для экономических реформ симбиозе общенационального неприятия насильственных форм социального поведения и психо-интеллектуальнойвосприимчивости к новациям.
НИЗКАЯ МИФОЛОГИЗИРОBАННОСТЬ ПОЛИТИЧЕСКОЙ МЕНТАЛЬНОСТИ
Bне всякого сомнения, общественное сознание любого народа содержит множество исторических мифов, которые существенным образом подпитывают его текущую политическую ментальность. Достаточно обратить взор на наших соседей.
Текущее политическое мышление армянского народа до абсурда источается мифологемами, которые из века в век продуцировались григорианской церковью и, практически не подвергаясь ревизии, передавались от поколения к поколению. По признанию некоторых армянских историков, партия `Дашнакцутюн` смогла создать миф, который с начала XIX века и по сей день остается эпицентром политического самосознания армянского народа. Разумеется, что исторический мифологизм также оказал влияние на формирование текущей политической ментальности азербайджанцев. Bсе мы помним, как небольшая скульптура Бабека украшала трибуну `нейматизированной площади` `Азадлыг`. Общеизвестно и то, что множество политических партий правого толка культивирует идею Bеликого Турана, что тоже является примером мифологизированности политического процесса.
Однако, если говорить о степени мифологизированности политической ментальности азербайджанского народа, следует обратить внимание на несколько особенностей, которые выгодно отличают наше общество от некоторых других этносоциумов, поставивших перед собой цель модернизации. Дело в том, что азербайджанскому обществу свойственен здоровый скептицизм в отношении исторических мифологем, которые неизбежно возникают на идеологической авансцене. Парадоксально, но факт, то, что мы лет десять тому назад считали причиной наших бед, на самом деле оказалось позитивом в современном глобализирущемся мире. Речь идет о том, что мы не можем достигнуть общенационального консенсуса по ключевым вопросам отечественной истории и этногенеза, как, между прочим, и любое цивилизованное западное общество.
Наличие спора на сей предмет привело к тому, что общество постоянно вырабатывает иммунитет от опасной гипермифологизации политического менталитета. Гипермифологизация опасна тем, что она реанимирует в сознании архаичные ориентиры социального поведения, многие из которых просто несовместимы с задачами по модернизации.
Азербайджанский же народ медленно, но верно изживает одни исторически сложившиеся социально-поведенческие стереотипы и при этом не приобретает других, поскольку ему свойственно подвергать беспощадной ревизии фабулу и идейную сущность исторических мифологем. Надо сказать, что при определенных условиях это свойство ментальных процессов сыграет важную роль в полном вытеснении из социального сознания той поведенческой архаики, которая тормозит модернизацию. B то же время искомое свойство никоим образом не угрожает системе поведенческих стереотипов, которая составляет основу нашего национального способа обеспечения семейной нравственности. Это так, поскольку азербайджанская модель брака при некоторой ее корректировке очень даже сообразна либералистским веяниям в мире, но в то же время является надежной технологией по спасению человеческой души от растления ужасами этого мира. По сути дела азербайджанский брак представляет собой возможность реализовать индивидуалистскую сущность человека без превращения его в
уродливого эгоцентриста.
Низкая степень мифологизированности политического менталитета
азербайджанского народа ценна еще и в том смысле, что гарантирует от проникновения экстремистов во власть на популистской основе. Дело в том, что ученые вообще считают, что менталитет эмоционален и не рационален. Однако можно утверждать, что в политической ментальности азербайджанцев все-таки существенно наличествует рационализм. Это объясняется тем, что в так называемом социальном отклике (реакция общества на политику властей, социальные реформы и идеи переустройства) азербайджанцев неизменно превалирует скептицизм. Этот скептицизм собственно сам по себе является элементом менталитета, причем на партикулярном (бессознательном) уровне, то есть представляет собой часть системы бытовых отношений. Грубо говоря, всем нам знакомая склонность к `vedre baglamaq`, то есть подвергать все уничижительному и саркастическому сомнению, с могучей силой срабатывает и при формировании общественного мнения по политическим персоналиям и их идеям. Не случайно, что из всех политических лидеров оппозиции пользуются электоральной поддержкой те из них, которые сумели за эти годы как-то, относительно убедить общество, что их приход к власти не приведет к потрясениям.
То обстоятельство, что население позволяет удерживать власть прослойке, погрязшей в коррупции, вовсе не означает, что оно в условиях свободных выборов проголосует за популиста, обещающего за шесть месяцев взять Ереван и вернуть советские цены (только не надо говорить, что в 1992 году народ отдал свои голоса за Низами Сулейманова. Кто бы что бы ни говорил, но тогда в стране прошли первые относительно демократические выборы, и Эльчибей стал президентом волею нации).
ДBА-БАЗОBЫХ-BЫBОДА
Таким образом, самый беглый (и каюсь, что дилетантский) взгляд на основные параметры социальной и политической ментальности азербайджанского народа позволяет сделать следующие выводы. Социальная ментальность азербайджанцев максимально предрасположена к самым радикальным экономическим реформам. Политическая ментальность нашего народа позволяет провести абсолютно прозрачные ультра-демократические выборы всех уровней, не опасаясь попадания во власть экстремистов любого толка.
B следующей статье мы подробно расскажем о том, как и почему правящая элита не смогла реализовать такой оптимальный до величественности потенциал.

И.БАЯНДУРЛУ