Памяти Юрия Горина

9 марта в далеком теперь городе Пенза  скончался пожилой и скромный человек по имени Юрий Горин. Имя этого бывшего бакинца, выпускника БГУ и научного сотрудника Института Физики АН Азербайджана, наверное, ничего не  говорит нынешним сотрудникам этого НИИ, которое он покинул в начале 90-х, уехав из Азербайджана вместе с тысячами таких же бакинцев.

Для тех же, кто его знал не по работе, Юрий Васильевич был замечательным тренером и наставником. Его спортивное увлечение – альпинизм , не предполагает массовость.

Лучшая и наиболее многочисленная альпинистская школа  Азербайджана советского периода  - «Спартак», была создана и функционировала ,во многом ,благодаря именно этому человеку.

В те годы альпинистов готовили в лагерях Северного Кавказа, Памира и  Тянь-Шаня. Только там можно было пройти 20-и или 30-и дневный курс обучения (этап), совершить зачетные восхождения и получить разряд.

Секция «Спартака» была, пожалуй, единственной в республике, которая проводила альпинистские сборы с зачетом восхождений до 3-4-й категории сложности. Это было возможно во многом благодаря  Горину, имевшему право «выпускать» на квалификационные восхождения. Право, которым  в СССР обладали  не все маститые альпинисты.  

Альпинисты 70-х и 80-х знали или слышали имя "Пал Палыч Захаров" – это был неординарный , строгий и в некотором смысле авторитарный человек. Многие  не любили его, обвиняя в произволе и «недемократичности», в чрезмерной любви к женскому полу.

 Захаров долгие годы был начальником Учебной части  альплагеря «Узункол» в горах Карачаево-Черкессии.

  Начальник учебной части (или “Начуч” на жаргоне)  – это человек, который важнее начальника лагеря, ибо именно он дает разрешения на выход в горы, отбирает командиров  отделений и отрядов.

Мне довелось провести один этап  в Узунколе  и пообщаться с Захаровым. Он не показался мне столь «страшным» и тяжелым человеком, как его описывали другие альпинисты, однако железная хватка и умение убеждать ,не оставляли сомнения, что с этим человеком лучше не связываться. 

Тем не менее, я был свидетелем, с каким уважением относился Захаров к Горину.

 Высшим этапом подготовки альпинистов в те годы был пятый (на первый разряд и выше).

 Это были отделения по 4-5 человек, которые ходили на сложные маршруты  (4-5 категории сложности).  Каждое отделение возглавлял опытный инструктор-тренер, а все они вместе подчинялись командиру отряда. Так вот у Захарова в «Узунколе» многие годы командиром отряда пятого этапа был КМС Юрий Горин. Одного этого достаточно для характеристики Юрия Васильевича, его спортивной классификации и человеческих качеств. 

В период пребывания в лагерях альпинистам не всегда удавалось выполнить все зачетные восхождения – то непогода, то ЧП или болезнь. Поэтому, после возвращения местные секции  старались наверстать упущенное и организовывать собственные сборы в горах, где спортсмены могли довершать зачетные восхождения и «закрывали» разряды.

Мне посчастливилось дважды участвовать в таких сборах под руководством Горина в 1983-84гг.

Тогда спартаковская секция выезжала к подножию Шахдага , но «базовым лагерем» служило  самое высокое село на Кавказе – Куруш (2600 м.)  на территории Дагестана.

 После размещения основной части грузов в местной школе , группы альпинистов со своими инструкторами  через перевал Куруш  ( граница между Дагестаном и Азербайджаном) шли несколько километров обратно в Азербайджан и совершали восхождения на горах Ярыдаг, Базардюзи и Ерыдаг.

Альпинизм невозможно представить без простого человеческого общения. Люди живут вместе, готовят еду, убирают территорию. Тут нет чисто мужских или чисто  женских обязанностей. Ценится дисциплина, взаимовыручка, готовность помочь другому, лишь потом забота  о себе.

Всему этому учишься, глядя на инструктора, иногда и он говорит тебе об этом. Можно приказным тоном, а можно по отечески, как это делал Юрий Васильевич. Но однажды он отругал меня при всех, хотя и без злобы. Это было в 1983 или 1984-м году. Двойка Рамиз Кулиев и Миша Рубин  пошли на маршрут 3Б на Ярыдаге. Они оба были второразрядниками, а маршрут был не столь сложным. Однако к контрольному  времени они не вернулись. Мобильных телефонов тогда не было, а рации были роскошью, поэтому связаться с альпинистами было невозможно. Нервное ожидание у костра  длилось, наверное, часа три-четыре. Когда стемнело, Горин собрал всех участников  и стал раздавать команды. Мне было поручено отправится в Куруш и принести как можно больше продуктов , кому -то было поручено подготовить снаряжение для возможного переноса пострадавших и пр. Я набрался наглости и сказал, что хочу остаться и участвовать в поиске альпинистов.   После небольшой паузы Горин с металлом в голосе сказал: «Все, что я здесь говорю – не обсуждается. Каждый выполняет то, что ему поручено».

  Еще через какое- то время посланный на маршрут наблюдатель (кажется, это был Вагиф Оруджалиев) закричал - Вижу свет в проеме!

Мы все побежали под стену Ярыдага и в огромной трещине, разделяющей эту гору, увидели слабый свет от фонарика. Еще через полчаса измученные альпинисты с понурыми головами дошли до палаток и плюхнулись на землю. Горин не стал задавать много вопросов, оставив разбор на утро.

Взбучку, которую получили альпинисты на следующий день, они  запомнили на долго, равно, как и все участники , следившие за происходящим. Для не знающих, сообщу, что разбор – это не «разборкЭто детальный анализ, установление причин и фактов, на основе которых делается вывод.

Пожалуй,  это был единственный случай, когда я видел Горина суровым и злым. Однако  даже в этом состоянии он не терял контроля, не опускался до оскорблений и крика.  Это была хорошая школа.

Тогда же Горин повел меня и еще пару значкистов на 2А на Шалбуздаг. Наверх мы шли более-менее, а на обратном пути выдохлись.  Юрий Васильевич  делал замечания и давал рекомендации. Потом перестал.  Мы никак не могли нормально глиссировать по снегу и  валились, спотыкаясь или теряя равновесие. Мне тогда казалось, что у Горина особые ботинки, которые лучше скользят, ибо мои попытки повторять его действия и движения не помогали.

 После спуска Горин  был лаконичен : «Восхождение засчитано, но на обратном пути значки попадали».

После я долго и упорно учился глиссировать – съезжать по снегу в тяжелых альпинистских ботинках, как на лыжах. К моему удовольствию, скоро я уже учил других, как это надо делать.

Серьезные события и перемены конца 80-х годов не миновали никого. Тогда я был корреспондентом газеты «Молодежь Азербайджана» и старался уделять максимум внимания теме гор на страницах газеты. Этому способствовало и то, что редактор газеты и мой друг – Наджаф Наджафов сам был горным туристом.

Узнав обо всем этом, Горин попросил передать редактору наше предложение – возглавить Федерацию альпинизма. Наджаф  вначале воспринял эту идею в штыки, ссылаясь на занятость, хотя связь с горами он терять не хотел.  «Не могу и не хочу быть формальным лидером, свадебным генералом. Там надо пахать, решать вопросы и пр. Когда все это делать?»

  Доводы Наджафа были логичны и обоснованы, но вскоре он стал более лоялен к этой идее и предложил отложить рассмотрение  вопроса  и вернуться к нему через пару месяцев.

 Но через пару месяцев  начался карабахский конфликт, Наджаф ушел в политику с головой и к тому времени об альпинизме в республике уже мало кто вспоминал. 

  Последующие бурные  события  разбросали по всему свету многих наших земляков, одним из которых был Юрий Горин.  

  Но спустя 25 лет, многие, если не все, вспоминают этого бакинца  с теплотой и благодарностью…

Да будет  земля ему пухом.

Allah Rəhmət Eləsin.

Шаин Гаджиев