Публичный дневник (7)

Продолжаю делиться с читателями портала некоторыми извлечениями из моего «публичного дневника», который начал вести с первых дней марта, когда вести о корона вирусе становились все тревожнее и тревожнее.

Как всегда, думаю о нас с вами до корона вируса и о нашем возможном будущем, после корона вируса.

А сегодня, к этим традиционным темам, прибавилась тема любви, которая продолжает во мне бродить и что-то доказывать.

28 марта 2020 г.

Живу в условиях карантина. Читаю тексты умных людей. Думаю, над ними.

То, что скажу дальше, во многом мысли других людей, более глубоких, чем я. Но какое сегодня это имеет значение.

В прошлый раз писал о дерзости, о хибрис, как говорили древние греки, в несколько романтическом ключе. «Романтический» не означает далекий от реальности, а означает устремленный за пределы видимой реальности. Убежден без этой устремленности человечество не выжило бы.

Но сегодня я хотел бы поговорить о «дерзости», как попытке человека выйти за, казалось бы, предзаданные для него пределы, более спокойно, более трезво. Я хотел бы поговорить об эволюции (простите за нескромность), если допустить, что сегодняшняя пандемия не только плата за дерзость, но и глубокий эволюционный перелом. Понимаю, что это преувеличение, но, повторяю, «допустим».

Мне понравилось ироническое выражение, назвавшее то, что произошло с появлением гомо сапиенс, с появлением сознания, с разумом как фактором эволюции, всего-навсего «местечковым фарсом». Речь идет о том, что все что произошло с нами как видом, наша история, наша наука, наше искусство, наши музеи, театры, университеты, научные центры, и пр., и пр., можно уподобить тому, что на нашей планете, где-то там, в заброшенной деревушке, люди возомнили о себе бог знает что, увлеклись чем-то несбыточным, это завершилось, не успев начаться, все решил один удар молнии, а остальные люди в мире так и не заметили, что произошло в той деревушке. Красиво, остроумно, изящно, даже смешно. Хороший сюжет для фильма, своеобразная антиутопия в жанре фарса.

Возникает вопрос, можно ли, следует ли в это поверить?

Можно, хотя бы потому, что такие взгляды невозможно опровергнуть.

Другой вопрос, что не знаю, как вам, но мне разговоры о «конце света», не говоря уже о более примитивных разговорах о «божьей каре», кажутся не просто неубедительными, откровенно скучными, как откровенно скучны призывы подчинись, не думай об этом, «не твоего ума дело», ты всего-навсего букашка в мироздании.

Я человек не религиозный, не верю в Бога как личностное существо, управляющее моей волей, моими поступками, моей судьбой, тем более, когда меня убеждают, что кощунственные высказывания в его адрес, опасны, Он может наказать.

Но не могу назвать себя атеистом, толком не могу сформулировать во что верю, но приблизительно могу сказать, что окружающее меня пространство (планета, космос, галактика) кажется мне одухотворенным, поэтому моя собственная жизнь, как и жизнь другого человека, воспринимается мной как имеющие смысл, хотя смысл этот и невозможно четко сформулировать. Мне трудно представить себе, что я бессловесная букашка в холодных просторах галактики.

Вот почему, признавая изящество и остроумие выражения «местечковый фарс», я попросту выношу его за скобки. Как красивую метафору, которая не имеет ко мне отношения. Пусть думают над этим те, кому это интересно.

Тогда возникает естественный вопрос, тогда что если не «местечковый фарс»? Отвечу, вера в продолжение эволюции, которая включает в себя как виток сегодняшнюю пандемию, и которая продолжится дальше.

Но об этом в следующий раз.

29 марта

Итак, если вы еще помните, о чем говорил вчера, отбрасываю слова «местечковый фарс». Отбрасываю не как ученый, каким себя не считал и до пандемии, а как нормальный человек, которому рассуждения о конце света кажутся не просто паническими, а унылыми и скучными.

Нередко, особо не задумываясь, использую слово «расплачиваемся», сейчас думаю, что это слово неудачное, может показаться, что кто-то за что-что наказывает человечество. Куда глубже, многограннее, я бы сказал даже, здоровее, слово «вызовы». Что я имею в виду.

Мы с воодушевлением должны сказать «да» гомо сапиенсу, отдавая себе отчет, что его дерзость заставила его (нас) вновь и вновь отвечать на различные вызовы, которые порой казались неразрешимыми.

Мы с воодушевлением должны сказать «да» гомо сапиенсу, отдавая себе отчет, что благодаря постоянным вызовам, он (мы) создал земную цивилизацию, в которой мы живем. Конечно, признаемся, что эта цивилизация оказалась далеко не «раем обетованным».

Нас стало много, мы перестали понимать не только других, не только самых близких, но и самих себя.

Нас стало много, часть из нас (увы, пока только часть) стала жить дольше и комфортнее.

Нас стало настолько много, что мы стали разрушать природный мир, в котором мы живем.

Не буду продолжать, это общеизвестно и экологическая катастрофы, и избранность «золотого миллиарда», и миллионы голодающих детей, и многое другое. Эти вызовы разделили нас, продолжают разделять, на большинство, которое предпочитает быть потребителями, и ворчать, когда их лишают потребления, и меньшинство, которое в свою очередь делится на тех, кто любыми способами пытается сохранить свои привилегии, свою «сладкую жизнь», и меньшинство (меньшинство меньшинства), которое словами и поступками, мыслями и действиями, готово отвечать (и умеет отвечать) на вызовы, с которыми постоянно сталкивается человечество.

Вот в таких исторических обстоятельствах пришел к нам корона вирус.

Это вызов для всех стран и для мира в целом, это вызов для каждого из нас, для нашего застарелого эгоизма, за которым стоит убеждение, порой подсознательное, что тебе становится лучше, только когда другому становится хуже. По крайней мере, твоим родным становится лучше только когда родным других становится хуже.

Возникает вопрос, над которым многие сегодня задумываются: «а станет ли человечество лучше после пандемии?».  С большой вероятностью (не более чем вероятность) можно сказать – станет лучше, как происходило каждый раз, после серьезных вызовов.

Я не имею в виду, что люди станут добренькими, сердобольными, пушистыми-пушистыми. Я о другом, по крайней мере, о трех тенденциях, которые начали зарождаться до пандемии, вероятно начнут усиливаться после пандемии

Первое. Разрыв между техногенным развитием и культурой, с помощью которой человек сам себя осмысляет, и моралью, с помощью которой человек выстраивает свои взаимоотношения с другими, должен стать не столь разрушительным. Этот процесс начался давно, по крайней мере, после окончания Второй мировой войны, продолжится сначала в разговорах, в мысли, потом в самой жизни, в поступках, после пандемии.

Второе. Будет продолжаться процесс становления планетарной идентичности, которая должна отодвинуть региональные, национальные, и прочие идентичности, на второй план. На мой взгляд, «национальное» должно сохранить свою культурную составляющую (сохранение разнообразия для цивилизации, условие выживания), что же касается политической составляющей (патологическое обособление, когда собственные интересы (milli maraqlar) вытесняют весь остальной мир), то она постепенно будет восприниматься как атавизм

Третье. Сила (power), которая господствовала на всем протяжении истории человечества (одно из проявлений мужской доминации), вероятно постепенно, шаг за шагом, будет заменяться разумом с одной стороны, ценностью «уязвимости» (метафора, поскольку не нахожу соответствующего слова) (в этом одно из не до конца осознаваемых значений феминизма) с другой стороны. Этот процесс уже начался, серьезные исследователи с помощью конкретных измерений это доказывают, но «массовый человек» предпочитает верить «страшилкам».

Подчеркнем, что поскольку речь идет о сознании, ни о какой предзаданности, об «объективных закономерностях», и прочем, говорить не приходиться. А там, где речь идет о «сознании», там ничего заранее неизвестно, линейного развития не бывает, может случиться переход на новый уровень сложности, а может случиться обвал.

Если до сих пор такое случалось с народами и культурами, и они попросту исчезали, растворялись в других, почему такое же не может произойти с нашей цивилизацией.

Только не будем называть это «божьей карой».

P.S. Считал, что на этом ставлю точку, но жизнь (сознание, мы с вами) внесла коррективы. Предполагал, что такое случится, но не предполагал, что так скоро.

Информационные агентства сообщили, что «широкомасштабные карантинные меры привели во многих странах, к росту домашнего насилия, повсеместно … от Кипра до Бразилии».

Мужчины, как правило, не любят сидеть дома, а если приходиться, если нет возможности куда-то пойти, то кто-то должен быть виноват, и не будем спрашивать, кто должен оказаться «виноватым».

Про Азербайджан ничего не сообщается, но не будем торопиться, примем во внимание, что в нашем «захолустье» информация прорывается на свет не сразу.

5 апреля 2020 г.

Вчера пришло сообщение, что министр экономики на встрече с президентом страны предложил рассмотреть вопрос об амнистии по финансам и капиталу, чтобы уменьшить долю теневой экономики.

Первая реакция, - это шаг обязательный, необходимый, теневая экономика, и в еще большей степени, теневое сознание, разрушительны для всех нас, даже для самых богатых, ведь нелегальные деньги не защищены, даже в надежных вложениях. Хорошо, что это сказано открыто, хорошо, что об этом заговорили во властных структурах.

Вопрос в другом.

Как это реализовать в нашей реальной политической, экономической, социальной жизни?

Насколько хватит решимости власти, насколько хватит выдержки, настойчивости, последовательности?

Насколько власть понимает, что придется действовать быстро и оперативно, при этом отдавая себе отчет, что силовые методы не помогали в прошлом, не помогут и в настоящем?

Насколько власть понимает, что сила больше не поможет, придется мыслить, а мыслить означает не бояться сложных вопросов, мыслить означает рисковать, мыслить означает мыслить открыто, публично, в Большом времени, в котором неизбежны ошибки и даже поражения, мыслить означает – вот мы и вернулись к началу – мыслить, избегая рецидивов теневого сознания?

Мыслить сегодня означает, широкое публичное обсуждение мировой мысли, в том числе книги Френсиса Фукуямы «Доверие; социальные добродетели и путь к процветанию», в которой анализируются политические и социальные модели разных стран, с разным уровнем доверия (США, Россия, Англия, Германия, Япония, КНР, КНДР и пр.).

Мыслить сегодня означает, определить свой коэффициент Джини, и задуматься над тем, насколько он для нас критичен, чем он нам грозит.

Мыслить сегодня означает, задуматься над тем, что по устойчивости институтов общества делятся на холодные и горячие (теплые). «Холодные» - это те общества, где люди договорились о правилах игры и более не нуждаются в личных отношениях. «Горячие» - это те общества, в которых люди не смогли договориться об общих правилах и вынуждены компенсировать их отсутствие, личными взаимоотношениями. Задуматься в контексте разделения на «холодные» и «горячие» общества, кроме всего прочего, означает посмотреть на самих себя в исторической перспективе, если не в перспективе ста, двухсот лет, то хотя бы в перспективе последних тридцати лет.

Натиг Джафарли в своем интервью «Голосу Америки», подробно рассказал, как возможна реализация этого плана (речь идет только о вероятности, которая, признаемся, сегодня не очень высока), с какими реальными препятствия она столкнется.

В этом интервью выделил бы два момента: независимый суд и доверие. Без независимого суда можно было бы вообще закрыть эту тему (вероятность того как это возможно в наших условиях обсуждайте сами), но, на мой взгляд, ключевое слово – доверие.

Если попытаться распутывать это слово (деконструировать, как говорят сегодня), и быть честными, шокирующе честными с самим собой (здесь вероятность приближается почти к нулю), то мы обнаружим горы лжи и лицемерия, к которым мы привыкли, и это относится не только к политике и к экономике, но и к нашим семьям, и к нашим взаимоотношениям, которые мы привыкли считать едва ли не образцовыми (очередное лицемерие), хотя как могут быть образцовыми отношениям, когда нет привычки что-то открыто обсуждать, и не срываться на крик, хорошо если не на дубинку.

Помню, как много лет назад, на одном тренинге по доверию, долго слушал рассуждения спикера и молодых участников о «границах доверия», а потом не выдержал, вмешался, попытался объяснить, что за подобными рассуждениями стоит не логика, а исходная установка, что доверие невозможно. Рассказал о своих взаимоотношениях (чисто деловых) с женщиной, с которой (в те годы) много общался, с который мы были не способны договориться не по одному вопросы, но, которой тем не менее, в моральном смысле (не спрашивайте, что это такое) верил абсолютно (надеюсь, что это было взаимно).

Тогда же, после тренинга, вспомнил японскую мудрость: «каждому человеку, которому ты даришь свое доверие, ты даешь в руки меч. Им он может или тебя защитить, или уничтожить». Подумал, может быть, почти подкорково, в нас сидит почти атавистический страх перед этим «мечом».

Тогда же подумал, что недоверие (отсюда тотальный скепсис, остроумное злорадство и прочее, прочее, прочее) стало нормой нашей жизни.

Признаемся, что мы не научились (и по-видимому не скоро научимся) быть «холодным обществом», но как не парадоксально, недоверие не позволяет нам стать обществом «горячим» (не знаю, как к этому относиться).

Мои рассуждения могут показаться пессимистическими, они во-многом и являются пессимистическими, но смею надеяться, что они не являются нигилистическими и разрушительными.

Мой призыв думать, мыслить, означает, что всегда есть шанс.

Другой вопрос, как им воспользуется наше общество. Особенно в ситуации наших дней.

10 апреля

Читаю Фромма «Искусство любить», прочел статус Рашада Ширина об этой книге, статус почти программный, хорошо бы это прочло как можно больше азербайджанцев, те, которые не разучились думать, а еще важнее, не разучились чувствовать, и так уж случилось, тема эта пришла ко мне сегодня, в день рождения жены, которая ушла из жизни 24 года тому назад, печаль моя давно светла, боль отступила, но импульс такой мощный, что хочется вспоминать, вспоминать и каяться, каяться.

Фромм прав любви следует учиться, но это не «алгебра и геометрия» (хотя и алгебра, и геометрия), но то, что «душа обязана трудиться, и день и ночь, и день и ночь» (Заболоцкий).

Фромм прав, искусство любить не может ограничиваться любовью к конкретному мужчине или к конкретной женщине, любовь предполагает любовь ко всем, ко всему живому, любовь предполагает любовь к себе, преодолевая свой эгоизм, свое эго, в этом случае любовь к себе и будет означать любовь ко всему живому, к дереву, и к птице, к человеку счастливому, и к человеку страждущему.

Но мне хочется дополнить Фромма своим опытом, я думаю, все это в своем предельном выражении заключено в любви мужчины и женщины, у меня нет никакого предубеждения против однополой любви, просто я говорю о собственном опыте.

В моем опыте, «учиться», кроме всего прочего, означает преодолевать все природное, как ограниченное, имеющее границы, преодолевать не раз и навсегда, а каждую минуту, потому что как только хоть на минуту остановишься, природное мгновенно возвращается, даже если вчера, пять минут назад, тебе казалось, что ты сумел воспарить над природным.

В моем опыте, я скептически отношусь к материнской и отцовской любви, в них много природного, категорически исключаю из любви любые коллективные нарративы, остается только любовь мужчины и женщины, остается творчество, как попытка человека пересоздавать мир, тем самым стать вровень с Богом, и остается любовь к Богу, разумеется не к Богу, который по собственному произволу распоряжается моей волей (в этом смысле, я готов на любое кощунство, и становлюсь воинствующим атеистом), а как признание сверхсмысла, который не может вмещаться ни в интеллектуальный, ни в религиозный, ни в какой-либо иной опыт.

В моем опыте, есть верх и низ, есть восторг, воодушевление, а есть смятение, разочарование, в моем опыте есть и рай, и ад, в моем опыте одно, единое, вбирает в себя все, и материнскую любовь, и братскую любовь, и все другие, возможные опыты любви, в моем опыте постоянно меняются роли, мужчина в каком-то проявлении, в каком-то поступке становится женщиной, а женщина мужчиной, в каких-то ролях мужчина становится отцом, а женщина матерью, в моем опыте конкретной женщине может быть не по душе, что мужчина обнаруживает в ней мать, но в ней хватает такта, чтобы отнестись к этому с мягкой (женской?) снисходительностью.

В моем опыте, на какой-то краткий миг возникает единение, два в одном, но это быстро проходит, а дальше или самоубийств на пике этого единства (японская традиция, следовательно, традиция общечеловеческая), или дальше каждый должен пойти своей дорогой, без раздражения, без ненависти, или – главное что хочу сказать – возникает некое подобие симбиоза, своеобразный кентавр, вместе и отдельно, вместе, но без права владеть чувствами другого, вместе, но без права владеть фантазиями другого, вместе, но никогда не сливаясь воедино.

В моем опыте, любовь в подавляющем случае, любовь втроем, ничего вульгарного, третий не обязательно разрушителен (но может быть катастрофически разрушителен), он может быть просто призраком, или просто фантазией, но его присутствие неизбежно.

В моем опыте, который не только никому его не навязываю, но принципиально считаю, что любовь всегда личный опыт, иначе просто не бывает, в моем опыте любовь к женщине и есть высший смысл жизни.

Восьмая часть

Шестая часть

Пятая часть

Четвертая часть

Третья часть

Вторая часть

Первая часть