Удав Вова, мартышка Серж и 38 попугаев

На рубеже лето-осень армянское общество вновь столкнулось с внешнеполитическим сюрпризом. 31 августа 2009 года власти республики посвятили свой народ в наличие двух приснопамятных протоколов с Турцией. Тогда страсти разгорелись не на шутку. Уже в наши дни, примерно на той же календарной отметке, торгово-политический режим Армении преподнес своим гражданам очередной “подарок” к началу учебного года. 3 сентября Серж Саргсян посетил с рабочим визитом Москву и заявил о вступлении Армении в Таможенный союз.

Трезво мыслящие эксперты не исключают, что это было наиболее рациональным на текущий момент решением. Но методология его принятия, а не конечный результат, позитивность которого для армянского общества ещё предстоит доказать, вызывает большие вопросы. А точнее, однозначное отторжение. Как и 4 года назад, всё прошло под завесой секретности. От общественности скрыли предстоящее решение. Возникает вопрос. С какой стати нелегитимный президент республики, без предварительных обсуждений, без подобающего в таких случаях выноса вопроса на всенародное голосование, взял на себя ответственность вершить её судьбу на ближайшие годы и десятилетия?

То, что мы слышали от армянских властей за месяцы и даже недели до визита 3 сентября, было диаметрально противоположным заявлениям Саргсяна в Москве.

Что произошло? Очень простая вещь. Армянского “лидера” вызвали в Москву и принудили сделать заявление, которое идёт вразрез с предыдущей линией Еревана на комплементаризм. Баланс во внешней политике Армении просто рассыпался в течение буквально двух-трёх дней. До вызова “на ковёр” в Кремль Саргсяна, туда принудительно выехал глава его администрации под той же фамилией. Однофамилец под именем Виген считается в Москве прозападным функционером, почти что главой евроатлантического лобби во властных кабинетах республики. Русским было важно провести решение именно через этот канал влияния, показав Вашингтону и Брюсселю ресурсы своего воздействия на торгово-политический режим Армении.

Глава администрации Саргсян вернулся их Москвы с недобрыми для президента Саргсяна вестями. Последний должен был прибыть на встречу с Путиным и во всеуслышание возвестить о решении Армении присоединиться к Таможенному союзу.

Всё что муссируется армянскими и российскими экспертами вокруг озвученного 3 сентября решения – не более чем вариации вокруг обозначенной нами схемы. Сухой остаток от всей этой истории  до боли прост – Сержа Саргсяна вызвали на кремлёвский ковёр и настоятельно потребовали (именно потребовали, а даже не указали) сделать заявления, текст которых привёз в Ереван глава администрации Виген Саргсян за считанные часы до этого.

Москве нужен был успех на армянском направлении в то время, когда её отношения с Киевом и Кишинёвом осложнились до предела. Бог с ними, с молдаванами. На их счёт русские давно не строят иллюзий. С того времени, когда жители Бессарабии и Северной Буковины стали в повальном порядке получать румынское гражданство. Но вот украинцы – это совсем другой масштаб вопроса. Здесь есть за что побороться, что проиграть и выиграть Москве. Как минимум, в части сохранения военного присутствия на непотопляемом авианосце Чёрного моря (Крым) до 2042 года и далее. Армянское руководство было использовано русскими в качестве игральной карты. Не более того. Что человек, имеющий экзистенциальные проблемы со своей легитимностью на посту президента Армении, мог возразить “хозяину” в Кремле. Путин был настоящим “удавом”, обвившим “мартышку” своим телом в удушающем дзюдоистском приёме. Особенно комичным было наблюдать по прошествии нескольких дней с 3 сентября удручённую мимику Сержа Саргсяна и невнятные обиды Ара Абрамяна по поводу непосещения Путиным церемониала открытия армянского церковного комплекса в российской столице. Слабых и нелегитимных пинают к решению и принуждают к соответствующим заявлениям, а не становятся с ними плечом к плечу на важных мероприятиях двустороннего значения.

А кто же тогда 38 попугаев?  О них разговор отдельный. Любое упоминание этих персонажей вызывает экстренные позывы к принятию гигиенических процедур. Шармазанов, Гегамян и другие, примерным числом в четыре десятка, – попугаи, призванные оправдывать действия армянских властей, если даже те решат вступить в Африканский союз или Карибское сообщество. Публика, надо сказать, весьма специфическая в своем порыве быть полезной властям. Кто-то из них мечтает стать министром иностранных дел, подчинив весь личный распорядок, вплоть до обрастания семейными узами, этой цели. Кто-то тривиально старается пополнить карман лишними денежными знаками в американской или европейской валюте. Прибавка к полученным кое-кем когда-то 7 миллионам долларов не помешает. Но попугаи всё равно останутся ими. Их судьба незавидна, их имя склоняется на всякий манер в серьёзных политических и экспертных кругах.

Самое интересное, что во всей этой непритязательной истории наиболее неприглядная роль именно у 38 попугаев. Обоих упомянутых Саргсянов ещё можно понять. Они делают своё дело по “наитию” из Москвы. Но миссия попугаев в человеческом обличии просто отталкивающая. Люди готовы на всё, только бы сохранить себя в дегенерирующей системе.