Вторжение России в Украину: «это хуже, чем преступление, это ошибка»

На решение Владимира Путина вторгнуться в Украину в значительной степени повлияла его вера в исторические вымыслы, которые давно распространены в России среди сторонников имперского национализма. Его искаженный взгляд на историю стал причиной геополитической и экономической катастрофы для России и привел к результатам, диаметрально противоположным тем, которых кремлевский лидер намеревался достичь своим вторжением.

Некоторые комментаторы метко назвали войну России в Украине «войной одержимости». Действительно, Путин, похоже, по-настоящему одержим Украиной. Первые симптомы этой одержимости стали очевидны еще во время его первого президентского срока, когда он сказал своим помощникам, что с Украиной нужно что-то делать, чтобы не «потерять» ее. Состояние усугубилось в 2004 году, когда так называемая «оранжевая революция» в Украине сорвала попытку Москвы сфальсифицировать президентские выборы и навязать Украине лояльный властям России режим. Состоявшийся в 2014 году Евромайдан лишь усилил стремление российской правящей элиты подчинить себе Украину. С тех пор Украина стала фактически для Путина идефикс – «украинской проблемой», которую необходимо срочно решить.

По мнению Кремля, украинская проблема состоит из трех взаимосвязанных элементов: утверждение украинцами своей национальной идентичности, отличной от российской; стремление Украины проводить независимую внешнюю и внутреннюю политику; желание большинства украинцев жить в правовом государстве, интегрированном в западноевропейские институты.

В этой связи независимые решения Украины были несовместимы с взглядом Кремля на вещи. Устремления Украины, в частности, стали противовесом амбициям Путина по восстановлению своей гегемонии над бывшими советскими республиками и возвращению России статуса доминирующего полюса силы в Евразии.

Способ, которым Путин и его ближайшее окружение решали проблему независимости Украины на протяжении последних двух десятилетий, продемонстрировал, что российское руководство обладает весьма своеобразным видением истории двух стран. Это видение зиждется на четырех основополагающих факторах. А именно:

– Практически мистическая привязанность к территории вокруг Киева, откуда пошла Русь, и которая рассматривается как колыбель «русской» истории, государственности, религии и «национального духа».

– Стойкое ощущение, что Украина занимает центральное место в исторической судьбе России. Широко распространено мнение, что включение значительной части территории Украины в состав Московии в XVII веке заложило основу могущественной Российской империи. Также существует ощущение, что «потеря» Украины приведет к гибели «исторической России».

– Убеждение, что большинство этнических русских и русскоязычных граждан, проживающих в Украине, стремятся во что бы то ни стало воссоединиться с Россией-матушкой.

– Ощущение того, что независимость Украины стратегически ослабляет Россию, поскольку позволяет другим центрам силы (таким как Европейский Союз и/или США) расширить сферу своего влияния в регионе, который Россия считает жизненно важным для своей безопасности и статуса великой державы.

Похоже, что в основе своеобразной историософии Путина лежат несколько исторических мифов и заблуждений, сфабрикованных довольно давно в имперско-националистических кругах России. Среди них особенно выделяются три мифа.

Кремлевский лидер неоднократно утверждал, что русские и украинцы – «один народ». Примечательно, что тезис о «единстве» прозвучал и в объявлении войны Украине в конце февраля. Это утверждение не имеет под собой достаточных оснований, и, по иронии судьбы, своими корнями эта идея уходит в Киев XVII века, где книжники из общины монахов Киево-Печерского монастыря создали первый значительный исторический труд «Синопсис» (1674), в котором впервые упоминается «парадигма единства». В нем рассказывается история единого православного славяно-русского народа и рассматриваются «украинские» территории старой Киевской Руси (которые позже стали называться Малороссией) в более широком общерусском контексте. Затем российские ученые XIX века развили эту идею и положили ее в основу российской историографии, которая преподавалась во всех учебных заведениях империи вплоть до революции 1917 года.

Принятие Путиным архаичного понятия «великая русская нация», которое объединяет украинцев с великороссами в единое этнополитическое образование, явно направлено на дестабилизацию отдельной украинской идентичности и ставит под сомнение легитимность и смысл существования независимого украинского государства.

Вторая выпестованная Путиным идея – это якобы искусственность украинской государственности. Он неоднократно обвинял «антирусских» большевиков и лично Владимира Ленина в том, что они целенаправленно «создали» Украину, «отрезав» для этого кусок земли от «исторической России». Безусловно, это крайне ошибочная интерпретация того, что произошло на самом деле. До самого конца существования Российской империи бесконечно продолжалась борьба между двумя национальными проектами – украинским националистическим проектом и проектом «великой русской нации», осуществлявшимся имперскими чиновниками. Империя Романовых не делала различий между «Украиной» и «Россией» или, тем более, между другими этнически маркированными территориальными единицами. В широком политическом смысле «Россией» считалось огромное многонациональное имперское образование, самодержавно управляемое «русской» династией Романовых. К 1917 году русский великий нарратив о «едином и нерушимом российском государстве» и «единой, неделимой русской нации» стал настолько распространенным, что всплеск украинского национализма, вызванный Первой мировой войной и революционными потрясениями, застал российскую образованную общественность врасплох. Их неосведомленность, вероятно, лучше всего иллюстрирует вопрос генерала Антона Деникина: «Откуда взялись все эти украинцы?».

Большевики, стремясь восстановить контроль над мятежной приграничной территорией, решительно отказались от концепции великой русской нации и признали украинскую идентичность основной на территории Украинской республики, которую они создали в составе советской социалистической «федерации». Создание Советской Украины не было результатом «русофобской» политики Ленина. Скорее, как отметил историк Иван Л. Рудницкий, она стала «воплощением компромисса между украинским национализмом и русским [советским] централизмом».

И, наконец, миф о «происках Запада». Согласно путинскому нарративу, украинская идентичность и государственность страны искусственны и нелегитимны, поскольку они в сущности являются продуктом многолетнего плана Запада, задуманного с целью отторжения «исконных владений» от «исторической России». Первыми эту подрывную политику начали поляки, за ними последовали австрийцы, немцы и американцы. Кремль утверждает, что Соединенные Штаты установили в Киеве «марионеточный режим» и теперь манипулируют своими «вассалами» в попытках сделать Украину «антироссийской».

В основе всей этой исторической мифологии лежит извращенное понимание Путиным того, что на самом деле представляют собой нация и национальная идентичность. Погрязнув в российской имперской историографии, кремлевский лидер представляет себе «нацию» как нечто первозданное, вечное и незыблемое – сообщество, основанное на идеологии Blut und Boden (крови и земли) и скрепленное «единством судьбы». В отличие от этого устаревшего представления, нация – постоянно меняющееся явление с подвижными границами. Только сам народ имеет право решать, кем он является и к какой нации принадлежит.

Последствия чудовищного решения Путина руководствоваться своими историческими иллюзиями весьма показательны. Все цели, которых он намеревался достичь в отношении Украины, теперь совершенно недостижимы. Вместо того, чтобы ослабить чувство украинскости, военное вторжение Путина дало мощнейший импульс росту украинского национального самосознания. Вместо «воссоединения» украинцев с русскими украинский народ по всей стране ведет отечественную войну, давая отпор российским захватчикам и оккупантам. Вместо теплых отношений с дружественным соседом Москва теперь у своих границ имеет дело с 40 миллионами вооруженных украинцев, которые ненавидят все русское. Вместо того чтобы вернуть Украину в орбиту России, Путин ускорил процесс интеграции Украины в ЕС. Его вторжение также превратило Россию в мирового экономического изгоя.

Подводя итог вышесказанному, хочется привести афоризм, приписываемый главному дипломату Наполеона циничному Шарлю Морису де Талейрану, который как нельзя лучше иллюстрирует просчет Путина: «Это хуже, чем преступление, это ошибка».