Торговля на Каспии между Россией и Ираном переживает бум

oilprice.com: Президент России Владимир Путин сделал открытие торгового маршрута север-юг между Российской Федерацией и Индийским океаном через Иран приоритетом на протяжении более десяти лет. Но проект столкнулся с растущими трудностями на обоих из двух возможных сухопутных маршрутов через Кавказ или Центральную Азию (см. EDM, 4 января). В результате Москва, по договоренности с Тегераном, сейчас сосредоточена на развитии российско-иранской торговли через Каспийское море (Realtribune.ru , 30 ноября 2022). Этот маршрут тоже не лишен своих проблем. Москва уже давно испытывает трудности с интермодальными перевозками. Его судоходные и портовые мощности на Каспии ограничены, а порты Ирана не имеют эффективного транспортного сообщения с национальной железнодорожной сетью страны. Тем не менее, маршрут быстро расширяется, и только за последние 12 месяцев объем морской торговли между двумя странами вырос на 70 процентов, что почти в десять раз превышает рост внешней торговли Ирана в целом. Если Каспийский маршрут продолжит развиваться примерно такими темпами — а, безусловно, эта цифра занижена, — то Каспий, а не Кавказ или Центральная Азия, может стать основным маршрутом между Россией и мировым океаном, что позволит Москве снять многие санкции ограничения и дальнейшее укрепление альянса между Ираном и Россией (Casp-geo.ru , 11 марта).

Многие аналитики предположили, что Москва и Тегеран рассматривают море в качестве маршрута из-за реальной и потенциальной нестабильности на Кавказе и в Центральной Азии или из-за желания других стран в этих двух регионах держаться на расстоянии от международно изолированной пары (Casp-geo.ru , 2 января, Ia-centr.ru , 4 января). Такие опасности, особенно на Кавказе, безусловно, являются частью расчетов двух правительств. Но более непосредственная причина этого сдвига, по-видимому, прозаична. Ни у Москвы, ни у Тегерана нет средств, необходимых для завершения железнодорожного сообщения в Иране в ближайшее время, чтобы сделать эффективными сухопутные маршруты на Кавказ или в Центральную Азию. А учитывая санкции, ни один из них, скорее всего, не сможет найти альтернативное иностранное финансирование. (Любые китайские деньги, поступающие в Иран, почти наверняка пойдут на пользу маршрутам восток-запад, которые принесут пользу Пекину, а не связям север-юг, которых хочет Москва.)

Более того, разработка двух сухопутных маршрутов, несомненно, будет довольно дорогостоящей. Маршрут в северном Иране, соединяющий Кавказ, должен проходить по одной из самых сложных местностей в стране. И хотя Москва пообещала более 1 миллиарда долларов помощи для завершения строительства необходимых туннелей и мостов, многие российские эксперты говорят, что деньги вряд ли поступят в ближайшее время (RT, 26 декабря 2022 года). Кремль также пообещал помощь для завершения модернизации железнодорожных линий в восточной части Ирана, которые соединятся с центральноазиатскими линиями. Но опять же, он не отправил деньги и, возможно, не сделает этого в ближайшее время. Действительно, российские власти, учитывая бюджетные ограничения, вызванные войной против Украины, сокращают или отменяют другие проекты развития железных дорог, которые, вероятно, имеют еще более высокий приоритет, включая модернизацию Транссибирских и Байкало-Амурских железнодорожных линий в Сибири и на Дальнем Востоке России, соединяющих страну с Китай (см. EDM, 9 марта; "Ведомости", 15 марта; The Moscow Times, 15 марта).

Учитывая эти бюджетные проблемы, Тегеран решил сосредоточиться на развитии гораздо более короткой железнодорожной ветки, которая соединит его каспийский порт Бандар-э-Анзали с национальной железнодорожной системой, а Москва решила сосредоточиться на использовании морских путей Каспия, а не наземных железнодорожных линий, чтобы попытаться удержать путинский север- южный торговый коридор на ходу (Vastipress.ir , 21 февраля). Это порадует Москву, поскольку приведет к дальнейшему увеличению российско-иранской торговли в южном направлении (Iran.ru , 8 февраля 2022). Но это также позволит Ирану усилить свое влияние как на Кавказе, так и в Центральной Азии за счет расширения торговли с другими прибрежными государствами (Casp-geo.ru , 24 февраля) — даже открывая путь для сотрудничества в области безопасности, шаги, которые могут еще больше подорвать доминирование российской Каспийской флотилии и влияние Москвы как на востоке, так и на западе Каспийского моря (см. EDM, 24 июня 2021 г.; Casp-geo.ru , 26 февраля). И это, вероятно, повысит роль Ирана как судостроителя и ремонтника для самой России и как партнера в дноуглубительных работах на ключевом российском Волго-Донском канале, склоняя баланс влияния между двумя столицами в пользу Тегерана (см. EDM, 14 ноября 2022, 24 февраля; Casp-geo.ru , 5 января).

Московские аналитики уже указывают на растущее влияние Ирана в результате этих шагов, причем некоторые пытаются извлечь максимум пользы из того, что они считают плохой сделкой с точки зрения России. Они предполагают, что Тегерану придется тесно сотрудничать с Москвой, а не против нее, если он хочет достичь своих целей, и что, в любом случае, российско-иранское соглашение на Каспии удержит Турцию и западные державы подальше от региона. Это также послужит противовесом растущей роли Китая в Центральной Азии (см. EDM, 16 сентября 2021 г.; Eurasia Today, 23 сентября 2022 г.).

Но по крайней мере три причины подчеркивают, почему такой российский оптимизм, скорее всего, неуместен. Во-первых, у России есть только два крупных порта на Каспии - Астрахань и Махачкала. Первый скован льдом три-четыре месяца в году, а второй находится в исторически нестабильном Дагестане. Во-вторых, эксплуатация этого морского пути потребует двух шагов, которые Москве было трудно выполнить. Российские грузоотправители печально известны тем, что не могут управлять интермодальным транзитом, и у России недостаточно грузовых судов на Каспии, не говоря уже о достаточном количестве подвижного состава, чтобы Каспий мог оправдать надежды Кремля на перспективные сухопутные маршруты (см. EDM, 13 июля, 2022).

И в-третьих, Иран показал здесь, как и везде, что он играет в свою собственную игру и не желает соглашаться с тем, чего хочет Россия. Наиболее ярким примером этого является тот факт, что пять лет спустя Иран по-прежнему отказывается ратифицировать соглашение о разграничении Каспийского моря при посредничестве Москвы, которое одобрили все другие прибрежные государства. В результате, вероятно, причин для конфликта между двумя странами будет почти столько же, сколько оснований для сотрудничества (см. EDM, 26 июля 2022 г.). По крайней мере, другие прикаспийские страны почти наверняка придут к выводу, что то, что делает Россия, сосредоточив внимание на каспийских маршрутах, отражает не ее силу, а ее слабость, и будут действовать соответствующим образом, перестраивая геоэкономические и геополитические механизмы всего региона.

Фондом Джеймстауна