Свобода слова в Азербайджане зависит в первую очередь от политической воли

***

Вопрос: В последнее время в СМИ часто встречаются сообщения о вызовах пользователей социальных сетей и журналистов в Генеральную прокуратуру, их предупреждении, предъявляют им судебные иски,  а суды приговаривают журналистов к штрафу или административному аресту.  Законны ли эти решения?

Ответ: Вызовы и предупреждения органов прокуратуры в связи с  высказываниями  общественно-политических активистов и журналистов, в особенности в социальных сетях имеют многолетнюю историю. Но вот в последеее время прокуратура начала действовать  чуть жестче. Это проявляется в учаастившихся случаях вызова этих лиц в органы прокуратуры, в частности, в Генеральную прокуратуру и возбуждения в отношении их дел об административном правонарушении. Что касается законности этих шагов, предпринимаемых прокуратурой, то в узком смысле, да – такие шаги предусмотрены законодательством. По закону прокуратура вправе как предупредить, так и начать производство по делу об административном правонарушении. Однако для того, чтобы эти шаги были законными,  их предусмотрение  в местном законодательстве недостаточно, эти шаги также должны соответствовать принятым Азербайджаном   международным обязательствам, в частности, критериям принципа «законности» Европейской конвенции. В этом случае следует дифференцировать случаи возбуждения производства по делу об административном правонарушении с предупреждением, применяемым прокуратурой. Согласно законодательству, в целях предотвращения нарушений закона прокурор или его заместитель выносит гражданину или должностному лицу официальное предупреждение. 

Это положение очень проблемно, оно  широко используется для подавления свободомыслия  в социальных сетях. Как видно из самого положения, предупреждение направлено на то, чтобы избежать нарушения закона, то есть нарушения закона нет, но оно может  внезапно появиться, вот прокуратура его и  предвосхищает. 

Это положение может помочь в предотвращении каких-то конкретных преступлений. Но использовать его конкретно в контексте  свободы выражения мнений, например, применительно к лицам, высказывающим  свое мнение в социальных сетях, очень опасно. Представьте, что человек поделился статусом в социальных сетях, прокуратура его вызывает и  предупреждает, чтобы он не писал об этом.  Таким образом,  прокуратура косвенно признает, что нарушений нет, в противном случае должно было начаться производство или уголовное дело об административном правонарушении, но их нет. Если нарушения нет, то зачем предупреждать человека? Такой шаг, особенно по такому чувствительному вопросу, как свобода слова, имеет сдерживающий эффект, отбивая у людей охоту выражать мнения, не содержащие элементов беззакония, тем самым сужая границы свободы слова, опоры демократии. Возбуждение дел об административных правонарушениях — это то же самое, что и полицейские административные дела в отношении общественных активистов, на протяжении многих лет использующееся полицией в качестве средства политического давления, только в этот раз дело возбуждается непосредственно прокуратурой.

Вопрос: На протяжении многих лет мы слышим, что многие подвергались преследованиям за критику. Однако эти лица были признаны виновными по другим обвинениям. То есть, даже если бы они были наказаны за конкретное критическое мнение, официальное обвинение было иным. Теперь же прокуратура открыто объявляет о наказании за конкретный постинг,  комментарий, даже журналистов за статьи.  С какой целью это делается?

Ответ: На самом деле преследования были в обеих формах. Просто раньше активистов обвиняли в деяниях,  не связанных с их  деятельностью. Но, предпринимаемые до сих пор шаги, начиная от заключения до различных форм давления, в значительной мере, в той или иной форме были связаны со свободой выражения.  Например, если журналист задержан, то это происходит из-за какой-то статьи, если  даже задержан политический активист за участие в митинге, то это связано с правом на свободу собраний, а также свободу выражения.  Потому, что места где проводятся митинги, акции - это те места, где свобода выражения осуществляется вслух и громко, где целью собрания является массовое использование этой свободы. Цель задержания лиц за использование свободы слова по другим обвинениям является более серьезной, чем последствия объявления осуществления этой свободы законной целью. 

В этом случае власть выбирает меньшее из  зол, потому, что Азербайджан взял на себя обязательства по декриминализации диффамации, дальнейшему расширению границ свободы выражения. В таком случае, наказание человека за то, что он воспользовался правом на свободу выражения мнений  и  придание этому законности  создает впечатление явного нарушения государством взятых на себя обязательств. Но, уголовное преследование по разным обвинениям расширяет возможности маневра. В таком случае правительство может сказать неправительственным организациям, что некто арестован не за то, что  воспользовался правом на свободу выражения мнений, а за хулиганство, организацию беспорядков и прочее.  Поэтому, несмотря на то, что общественные деятели и активисты в последнее время вызываются в прокуратуру за свои взгляды, частота возбуждения уголовных  или административных дел по тем или иным обвинениям все равно намного выше.   Лица, пользующиеся правом на свободу  выражения, либо  чаще предупреждаются  прокуратурой, либо сталкиваются с различными обвинениями, не связанными со свободой выражения.

Вопрос: Но, почему подают в суд на сайт за  комментарий, сделанный кем-то на странице facebook? Разве это не оказание давления на СМИ, не установление контроля над ним? Выходит, Генеральная прокуратура выступает в роли цензора?

Ответ:  Прежде всего, обратите внимание на то, что мы не можем отделить учетную запись facebook от этих сайтов. В этом смысле сайт может нести ответственность не только за публикации, которые происходят в учетных записях facebook, но даже за комментарии под этими публикациями. В связи с этим уже есть решение Европейского суда. В этом смысле теоретически возможно подать в суд на сайты. Однако, оценивая это, мы должны не упускать из виду такие обстоятельства как, законность вмешательства, наличие законной цели у этого вмешательства,  ее необходимость,  даже если оно законно. Если ни одно из этих трех требований не будет выполнено, шаги, предпринятые против сайтов, приведут к нарушению свободы выражения мнений. Также при оценке трех вышеуказанных требований, в частности, необходимо ли вмешательство, следует обратить внимание на специфику обстоятельств этого дела: содержание комментария (призыв к насилию, возбуждение ненависти и т.д.), потенциальная опасность этого  комментария, степень ее доступности для других пользователей, предпринимает ли сайт какие-либо шаги по предотвращению охвата этого комментария более широкой аудиторией и т. д. Если на сайт подан судебный иск и суд еще не принял решение, то это еще не значит, что свобода выражения мнений нарушена. Но если прокуратура подает в суд на сайт за слишком мелкий критический комментарий, то само обращение в суд уже способно создать сдерживающий эффект для деятельности этого сайта, а случаи обращения в суд в таком случае могут нарушить свободу выражения мнений, какое бы решение ни принял суд.

Вопрос: В такого рода официальных сообщениях упоминаются: ст. 21 Закона Азербайджанской Республики «О прокуратуре», в то же время ст. 388-1.1.1 (размещение информации, запрещенной к распространению в информационном  интернет-ресурсе или информационно-телекоммуникационной сети, а также непредотвращение размещения такой информации) Кодекса об административных правонарушениях, либо 388-1.1.2 (за непринятие мер, предусмотренных Законом Азербайджанской Республики «Об информации, информатизации и защите информации» в связи с изъятием запрещенной к распространению информации, размещенной на информационном интернет-ресурсе). Обладают ли эти законы и статьи силой регулировать свободу выражения мнений?

Ответ: Давайте никогда не будем касаться этих законов по отдельности, это займет много времени. В упомянутых законах есть много пробелов. В частности, существуют положения, которые не отвечают принципу правовой определенности, их сфера применения очень широка, что, с одной стороны, создает трудности  лицам, пользующихся свободой выражения мнений, снижает их возможность привести свои действия в соответствие с законодательством, с другой стороны, дает государственным органам широкие полномочия, что  увеличивает случаи злоупотребления.  Однако утверждать, что происходящее было вызвано несовершенством законодательства, несоответствием международным стандартам, тоже будет неверно.  Думать, что  если мы примем идеальное законодательство, то  вмешательство прекратится – заблуждение.  Поскольку, эта проблема в значительной мере системная, и имеет очень глубокую причину - несбалансированность ветвей власти, влияние исполнительной власти на судебную. Поэтому способность законов регулировать свободу слова в таких странах, как наша, зависит в первую очередь от политической воли. Если есть такая воля, то даже ущербное законодательство, о котором мы упомянули, может работать эффективно.

Вопрос: Международные конвенции, к которым присоединился Азербайджан, а также Конституция поддерживают свободу выражения мнений. Это означает, что число лиц, обращающихся в суды по таким делам, особенно в Европейский суд по правам человека, увеличится. Это нанесет удар по имиджу и бюджету Азербайджана. В таком случае, почему официальный государственный орган идет на такие шаги?

Ответ: И в самом деле,  последние шаги показывают, что в ближайшие годы мы будем свидетелями еще большего числа решений  Европейского  суда относительно  Азербайджана, связанных с нарушением свободы выражения. Но, давайте хоть немного будем реалистами. Количество решений, вынесенных в Европейском суде, не снеадекватно применяемым ограничениям. Азербайджан с 2002 года принял юрисдикцию Европейского суда. Какое количество решений было принято на сегодняшний день? Их можно сосчитать по пальцам. А сколько за этот период было нарушений свободы выражения мнений? Без счета. Поскольку Европейский суд носит субсидиарный характер, то до обращения в Евросуд, необходимо  пройти   все местные средства правовой защиты. Но и это еще не все, учитывая, что в конечном итоге дело будет передано в Европейский суд, иски о нарушениях должны быть оспорены в соответствии с требованиями Европейского суда перед местными органами власти. В противном случае, перспективы заявления на успех гораздо скромнее.  Не случайно более 90% жалоб, направленных в Европейский суд, объявляются неприемлемыми, а срок оглашения решений занимает от одного до 10 лет. Правительство осведомлено обо всем этом не хуже, чем мы. Что касается удара по имиджу и бюджету, то, имидж естественно от этого страдает, но это не является серьезной нагрузкой для бюджета, поскольку по сравнению с бюджетом компенсации очень малы. К тому же и решений  не так уж много.

 Вопрос: Как известно, в последнее время мы становимся свидетелями арестов по решению суда, по статьям о клевете нескольких политических деятелей даже. Председатель партии Али Алиев, один из активистов «Тертерского дела» Ильхам Асланоглу.  А ведь, вопрос о клевете также относится  к  свободе выражения мнений. Что все это значит? Возникает новая тенденция?

Ответ:  Оба  эти дела  имеют некоторые отличительные особенности. Али Алиев, комментируя катастрофу вертолета, выдвинул версию, отличную от версии, выдвинутой ГПС  в связи с этой катастрофой. Его версия исключает шансы на выживание в результате крушения вертолета. Он также не претендует на достоверность, выдвинутой им версии, а просто отмечает, что эта версия имеет право на существование как и другие версии. Для того чтобы деяние было клеветническим, публично распространяемая информация должна быть ложной, лицо, распространяющее эту информацию, должно быть уверено, что это ложь, и его основная цель распространения должна заключаться в том, чтобы дискредитировать честь и достоинство человека или его самого.  Однако мнения, высказанные Али Алиевым в его выступлении по поводу крушения вертолета, являются, как он сам и заявил, версией, суждением, просто означает, что  истину выявит справедливое расследование. А  главное, его критические выступления не были направлены против выживших военных. В такой ситуации назначение ему максимального наказания по обвинению в  деффамации, особенно если эта статья уголовного законодательства предусматривает более мягкое наказание, является нарушением свободы выражения.

Отметим, что Али Алиев является лидером политической партии. Лидеры политических партий, особенно лидеры оппозиции, представляют большую группу людей, а не только себя, поэтому в демократических обществах свобода выражения мнений лидеров политических партий, особенно лидеров оппозиции,  более широкая.  Компетентные органы могут вмешиваться в  свободу этих лиц в лишь в чрезвычайно исключительных случаях. В противном случае политический плюрализм, функция контроля оппозиционных партий над правящими партиями останется на бумаге.

Я не знаком с делом Ильхама Асланоглу, но насколько мне известно, он сказал, что в убийстве одного из военнослужащих, убитых по Тертерскому делу, участвовал другой военный, и назвал имя этого военнослужащего. О Тертерском деле осведомлены уже многие.  На официальном уровне также подтверждено, что по этому уголовному делу были случаи пыток и даже гибель людей в результате пыток. Есть также военные, которые находятся под арестом в связи с пытками. Список военных, принимавших участие в совершении пыток, неизвестен.  Генеральная прокуратура возобновила расследование. Если расследование возобновилось, значит, в предыдущем уголовном преследовании возникли серьезные проблемы. Если будет проведено справедливое расследование, имена лиц, которые причастны к пыткам, могут быть раскрыты.  В итоге этого расследования мы узнаем,  был ли причастен к пыткам названный Ильхамом Аслалоглу военнослужащий. И, что будет, если в итоге подтвердится, что имя этого человека в списке лиц, которые пытали? Поэтому тот факт, что один из районных судов посадил Ильхама Асланоглу под стражу по обвинению в клевете,  уже сейчас ставит под сомнение обновленное следствие.  По этой причине, не возвращаясь к теме о необходимости декриминализации диффамации, можно сказать, что в любом случае задержание Ильхама Асланоглу является нарушением свободы выражения мнений.

Вопрос: Что делать? Где выход? Как пользователи социальных сетей, журналисты могут бороться за свободу самовыражения?

Ответ: Поскольку мы подходим к нашей теме с правовой точки зрения, я хотел бы подчеркнуть только юридическую сторону вопроса. Для пользователей социальных сетей и журналистов пока самый эффективный  способ защиты-после оспаривания предполагаемых нарушений перед местными инстанциями направить дело в Европейский суд, а также, при необходимости, в соответствующие инстанции ООН. Но мы знаем, что очень небольшая часть  действующих  в Азербайджане адвокатов и юристов, их можно  по пальцам перечесть, ведет борьбу в  международных инстанциях. И это ограничивает возможности борьбы. Если их число увеличится, путь правовой защиты станет более эффективным.