Публичный дневник – 2 (16)

Продолжаю делиться извлечениями из своего блога, который веду последние годы.

Намеренно включаю то, что написал о русских книгах до последней безумной войны против Украины, чтобы удержаться от антирусских обобщений, которых сегодня так трудно избежать. Ярость, негодование, ненависть обуревают многих из нас, я не исключение, но даже в этих условиях не будем терять человеческий облик.

Нарушая хронологию и сопрягая времена, включаю также в извлечения то, что написал на блоге о своей последней публичной беседе по мотивам идей Х. Арендт.

6 марта 2021 года

Просматривая свой архив, наткнулся на такие строки Российского историка Никиты Соколова:

«... что такое наш учебник истории для высшей школы? Понятно, что он не имеет отношения к науке. Больше к патриотическому воспитанию. А в средней школе это, видимо, уже вещь неизбывная и неизбежная. Но когда мы говорим о высшей школе, где в идеале готовят ученого, - там не может быть учебника. Потому что историческая наука в ее современном виде не может создать национальный (патриотический, героический) нарратив. Она не для этого приспособлена. Она отвечает на вопросы – для этого и пишется монография. Поэтому сама идея написать учебник для высшей школы – или тоталитарная, или из прошлого века (по бедности, взамен добротной библиотеки)».

Включаться в спор по подобным проблемам в рамках блога, наивно. Моя задача более скромная: задавать будоражащие вопросы.

Вновь хочу напомнить, без публичной дискуссии, в ходе которой участники, какие бы «крамольные» мысли они не высказывали, не боялись бы, что их сочтут «пятой колонной», предателями, наше дальнейшее развитие невозможно.

Вновь хочу напомнить о принципиальной порочности наших учебников по истории, которые в состоянии воспитать или бездумных, агрессивных «патриотов», или равнодушных людей, которые уверены, что жизнь сама по себе, а «книга», в широком ее значении, сама по себе.

Понимаем ли мы, что без постоянной публичной рефлексии, в которой вопросы всегда больше ответов, национальная история невольно превращается или в пропагандистское клише, или в орнаментальную «игру в бисер»?

Понимаем ли мы, что без подобной публичной рефлексии, причем не только для внутреннего пользования, «победа» в последней войне может оказаться для нас не столько победоносной, сколько разрушительной?

Не продолжая эти сложную тему, позволю себе процитировать самого себя, из статьи, напечатанной в 2010 году. Речь шла об азербайджанском кино, но хочу повторить то, что написал в той статье не о нашем, а о финском кино. Кто умеет думать и у кого есть воображение поймет, что не случайно вспомнил «финское кино».

«В последние десятилетие финское кино стало пользоваться большим успехом, как внутри страны, так и в мире. Финское государство стало активно поддерживать национальный кинематограф, считая, что он способствует укреплению национальной идентичности («фенству»), наряду с финским языком, историей страны, музыкой и ландшафтом. А для страны, которая, как считают сами финны, имеет очень молодую культуру (каких-то двести лет), не может быть ничего важнее, чем формировать национальную идентичность и не затеряться в глобальном мире. Но при этом почему-то финское кино и самые знаменитые его режиссеры братья Каурисмяки прежде всего снимают смешных, в чем-то нелепых и, не побоимся этого слова, глуповатых людей, и никому не приходит в голову снять монументальный фильм о фельдмаршале Маннергейме. Казалось бы, такая героическая история и сама фактура фельдмаршала, который, по данным Википедии, «обладал высоким ростом, стройным и мускулистым телом, благородной осанкой, уверенной манерой держаться и четкими чертами лица», напрашивается на героический фильм. Но нет, финское кино благородному телу и осанке фельдмаршала предпочитает простых людей без какой-либо «осанки»».

Может быть, в отличии от нас, финны действительно «глуповаты»?

15 марта.

Сначала предоставлю слово философу Мартину Хайдеггеру, языком которого, насколько могу судить, продолжает говорить ХХ век, сам себя узнавая, сам себя опровергая.

«Бездумность – зловещий гость, которого встретишь повсюду в сегодняшнем мире, поскольку сегодня познание всего и вся, доступно так быстро и дешево, что в следующее мгновение, полученное так же поспешно забывается.

Усиливающаяся бездумность проистекает из болезни, подтачивающей самую сердцевину современного человека. Сегодняшний человек спасается бегством от мышления. Это бегство от мышления и есть основа бездумности. Это такое бегство, что человек его и видеть не хочет и не признается в нем себе самому».

Если даже допустить, что у нас с другими странами одинаковые причины болезни «бездумности», выздоровление должно быть разным. По крайней мере по той причине, что они бьют в набат, а мы не только продолжаем спать летаргическим сном, но в последнее время впали в иллюзию великих достижений («analoqu olmayan», уже даже не смешно). Одним словом, не будем говорить про них, они сами, без нас разберутся, лучше про нас.

Причин нашей «болезни бездумности» множество, всех не перечислишь, отмечу несколько.

Первая.

Массовое общество, массовое образование, массовая культура – это все про нас – предполагает упрощенное представление о мире и упрощенную мысль о мире. Массовый человек, независимо от количества дипломов и сертификатов, недообразован, поскольку (а), преувеличенного мнения о своих мыслительных способностях и (в) не задумываясь, без капельки сомнения готов высказывать собственную точку зрения, практически, по любому вопросу.

Вторая.

Независимо мыслящий человек у нас может быть только маргиналом, т.е. чудаком, если не изгоем.

Общественное публичное пространство для него просто не предусмотрено, не запроектировано. Дело не столько в политических институтах (в них тоже), сколько в нас с вами, в наших головах.

Третья.

К «бездумности» приводит практическое отсутствие чувства стыда.

«Начальство» самого высокого ранга может позволить себе публичную «порку» руководителя Национальной энциклопедии, которая демонстрируется по национальному телевидению. Политик вправе решать за нас те или иные интеллектуальные вопросы, мы послушно соглашаемся.

Четвертая.

Справиться с бездумностью (упрощенным взглядом на мир) можно только тогда, когда признаешь ее наличие в себе самом. Для начала «признаться себе самому» - говоря словами Хайдеггера.

Естественно не могу претендовать на то, что могу предложить более или менее внятный рецепт как справиться с нашей хронической «бездумностью».

Единственное, что решусь посоветовать. Поверить, что жизнь - это увлекательное приключение, а не погоня за достатком, а самое увлекательное, захватывающее тебя целиком приключение, это любовь (оставим пока эту тему) и творчество, азарт поиска, азарт открытия.

Если еще можно допустить почти экстатическое вдохновение у наших художников, музыкантов, поэтов, то азарт мысли нам почти неведом.

24 апреля 2021 года.

О войнах существуют различные клише, вобравшие в себя опыт тысячелетий, например, «лить воду на мельницу врага», или «победителей не судят». На мой взгляд, они давно стали формальностью и потеряли связь с реальностью. Тем более, когда речь идет о современном глобальном мире, о войнах XXI века.

По этим – и по многим другим причинам – мы должны научиться рассматривать такое сложное, многомерное, кровавое событие как война, избегая готовых клише.

Насколько могу судить риторика и, говоря современным языком, логистика, последней нашей войны, скалькирована с риторики и логистики советской «Великой Отечественной войны» (кавычки, как указание на то, что это конструкция, которую не все принимают). В принципе ничего удивительного в этом нет. Мы долгое время жили в одной стране, во-многом именно по отношению к «Отечественной» войне, мы остаемся «советским» народом. И об этом следует говорить без капельки уничижительности, по крайней мере до тех пор, пока жива память о том, как воевали наши отцы, дедушки, путь даже уже прадедушки.

Но вот на что хотелось бы обратить внимание: если мы калькируем риторику и логистику «Отечественной войны», то мы должны задуматься над тем, что говорилось об «Отечественной войне» не только тогда, но и через 10, 20 лет, что говорится сегодня, через 77 лет. И обратить внимание, что порой высказываются настолько диаметральные мнения, будто речь идет не об одном народе, не об одной стране, не об одном событии.

Естественно, что у меня нет ни возможности, ни компетенции, более или менее подробно говорить о Российской интеллектуальной и художественной литературе о войне. Она включает в себя огромное количество имен и названий. Но думаю, всем думающим людям у нас в стране, было бы полезно, вспомнить хотя бы роман Виктора Астафьева «Прокляты и убиты» и фильм Андрея Смирнова «Белорусский вокзал» (добавлю документальный фильм Тофика Шахвердиева «Марш Победы»).

Обо всем этом подумал, когда недавно прочел повесть Евгения Водолазкина «Близкие друзья». Повесть была напечатана в 2013 году, по повести поставлен спектакль, имя писателя становится все более и более известным. Заинтересовался, прочел, прежде всего по той причине, что это повесть о войне.

Повесть сложная, многосмысленная, не собираюсь ее обсуждать, но философия повести показалась мне простой: не в смысле элементарности, а той глубокой простоты, которую как правило, мы не видим, не замечаем, поскольку ее заслоняют многочисленные клише, различные «деревянные ящики» нашей души, и прочее. Одним словом, речь идет о той простоте, которая открывается как прозрение, когда вдруг пелена сходит с глаз.

Война войной, «говорит» повесть своим художественным языком, но она может только оттенять, вносить сумятицу, отодвигать то главное, что во все века происходит между людьми, любовь, дружба, весь огромный, бесконечный спектр взаимоотношений, который когда-то был назван великим мыслителем как «человеческое, слишком человеческое».

Но есть еще нечто такое, на что война, какой бы она не была, не в состоянии остановить, даже внести серьезную сумятицу. Писатель вспоминает жизнь муравьев, но с той же очевидностью можно было говорить, скажем о жизни травы, которая будет возрождаться вновь и вновь, о весне и осени, о закате и рассвете, об утре и о сумерках.

И прочтя повесть подумал – возможно во мне говорит неискоренимый романтик – возможно не ядерное оружие, не страх перед уничтожением человечества, а именно экологические проблемы, вернут нам ощущение связи с муравьями и с травой, вернут нам то потерянное ощущение единства друг с другом и с окружающим миром, которое лишит смысла и ценности любые войны, не только мировые, но и региональные.

21 апреля 2022 года.

Состоялась вторая моя публичная беседа, на этот раз посвященная идеям Ханны Арендт о важности публичного пространства.

Коротко об этих идеях.

В своей книге «Человечность в темные времена» Х. Арендт приходит к мысли, что на коллапс публичной сферы люди реагируют навязчивым сближением друг с другом, принимают «тепло» за «свет», живут в безмирности, которая является «формой варварства».

Когда впервые столкнулся с этими мыслями, сразу подумал, что это и «о нас» («о нас!», «о нас!»). Дело не в том, чтобы признать нас «варварами», хотя в конце концов «варварство» может являться и в весьма благообразных формах, дело в этом «тепло выдается за свет». На мой взгляд, не в бровь, а в глаз, есть над чем задуматься.

Трудно не согласиться с Х. Арендт, что когда нет легального публичного пространства, максимально сближаются две сферы государственно-властная и семейно-родственная. Естественно, не всем достойным удается прорваться во властные структуры, остальные вынуждены компенсировать это в других сферах, по существу нелегальных, или полулегальных, не оформленных в институты.

Одним словом, у многих из нас (большинства?) весьма ограниченные возможности для самореализации, так и проживаем мы собственные жизни, зачастую в неведении о самих себе.

Что означает по Х. Арендт «жить в безмирности»?

Отсутствие публичного пространства образно можно сравнить с тем, что гасится свет, наступает если и не мрак, то, по крайней мере, темнота, тогда «всё что есть существует в непрозрачной бессмысленной фактичности, распространяющей помрачение и вызывающей тошноту» (Х. Арендт).

Обратим внимание на эту «бессмысленную фактичность», на это «помрачение, вызывающее тошноту».

Не надо думать, что повседневность, это так ужасно, что хоть в петлю лезь, люди ко всему привыкают, тем более, когда есть семья, тепло семейных отношений, когда уловками, чем-то другим, удается приспособиться к жизни во власти-государстве, достичь уровня приличной ренты, удается обеспечить комфортную жизнь своим близких. Обывательское счастье, не так уж мало.

Но при этом, на что следует обратить особое внимание, снимается бремя забот о мире.

Можно решить для себя, что Х. Арендт преувеличивает, нормальная жизнь без «помрачения», «без тошноты», что еще можно пожелать человеку, а что до «бремени», ничего страшного, хорошо бы справиться с «бременем» своих каждодневных забот.

Не собираюсь настаивать, понимаю, не следует во всем соглашаться с мнением великих мира сего, но задуматься не мешает. В том числе и над тем, что люди думающие, люди совестливые, как правило испытывают душевный дискомфорт, когда с них снимается «бремя забот о мире».

Возможно я не прав, но я склонен согласиться с Х. Арендт, только не назвал бы это «бременем», скорее нормальным человеческим инстинктом думать о других людях, и не только в собственной стране.

Но даже если согласиться с Х. Арендт, не следует излишне демонизировать ситуацию. Наше общество живое, в нем постоянно что-то происходит, в нем сохраняется – для меня это самое главное – энергия жизни.

Между сферой государства и власти и сферой семьи, частной жизни, всегда есть зазор, пусть минимальный, пусть не закрепленный в институтах, но он несомненно есть. На мой взгляд, у нас он даже не минимальный, даже если не до конца легитимный.

А это означает, что не следует все сваливать на политику, социологию, экономику, от них никуда не спрячешься, от них многое зависит. Многое, но не все.

Внутренняя свобода, назовем ее экзистенциальной свободой, не зависит от несовершенства мира, азербайджанского в том числе, от неблагоприятных обязательств, от предательства близких, прочего, прочего, она всегда сама по себе, она всегда вопреки.

Главное в это поверить, главное поверить в самих себя. Главное поверить в возможности самореализации, невзирая на все несовершенства нашего общества, на которое трудно закрыть глаза.

Потеря веры в самого себя, самое страшное что может произойти, и не только в темные времена.

Публичный дневник 2 (15)
Публичный дневник 2 (14)
Публичный дневник 2 (13)
Публичный дневник 2 (12)
Публичный дневник 2 (11)
Публичный дневник 2 (10)
Публичный дневник 2 (9)
Публичный дневник 2 (8)
Публичный дневник 2 (7)
Публичный дневник 2 (6)
Публичный дневник 2 (5)
Публичный дневник 2 (4)
Публичный дневник 2 (3)
Публичный дневник 2 (2)
Публичный дневник 2 (1)