Публичный дневник – 2 (22)

Продолжаю делиться извлечениями из своего блога, который веду последние годы.

Прежде всего напомню, что предлагаемые сегодня извлечения из моего блога написаны после нашей Карабахской войны, и до войны в Украине.

В последние годы, а может быть и десятилетия, есть две темы о которых пытаюсь говорить (кричать, докричаться): мужество мыслить и мужество стать миротворцем.

Настоящие извлечения и посвящены теме миротворчества. Мужество стать миротворцем предполагает не сентиментальное «давайте дружить», «попробуем забыть обиды», а мужество понимания того, что все мы, и люди, и народы, подвержены психологическим (и психическим) травмам, что есть разные виды травм, в том числе «травма поражения» и «травма победы», «травма собственной победоносности» и «победа собственной жертвенности». Только с мужества признать собственные травмы начинается возможность «точки схода», которую и следует признать началом подлинного миротворчества.

23 июня 2021 года.

Этот текст о Ресентименте, без которого невозможно понять мораль современного мира, в котором сталкиваются не только народы, не только группы внутри одного и того же народа, сталкиваются разные мнения внутри каждого из нас.

Глубоко заблуждается тот, кто сочтет, что этот текст «про них», а не «про нас». Ф. Ницше, который придумал (открыл, прозрел, ввел в обиход) слово-понятие ресентимент, обнаруживал его не только у различных народов, не только у различных групп одного и того же народа, но даже сосуществование в одном человеке. «Рабская мораль» по Ф. Ницше, как раз начинается там и тогда, где и когда «про них» резко отделяется от «про нас», «про другого» резко отделяется от «про меня», когда я, в конечном счете (то ли социальном, то ли психологическом, то ли психиатрическом) не умею справиться с самим собой.

Этот текст не столько о Ресентименте – мало что могу добавить к тому, что уже сказали великие Ф. Ницше и М. Шелер, а в наши дни, например, такие серьезные философы как С. Жижек и М. Ямпольский – сколько о необходимости «зеркала Ресентимента», без которого сегодня невозможно понять, как в современном мире за «патриотизмом», без труда, сплошь и рядом обнаруживается «психиатрия».

Поэтому могу сказать, что настоящий текст, во-первых, о том, что в современном мире (не только в современном, но во-многом, в современном, в котором в медиа, так часто зомбируют нас с вами, в том числе с помощью различных «фейков») необходимо мужество мыслить, по крайней мере, если не собираешься навечно застрять в захолустье «третьего мира».

Во-вторых, говорил, повторю, блог не научный трактат, а приглашение к совместному думанию, а в данном случае это означает стать «психиатром» самого себя, сдирающим с себя (если хватит на это ума и воли) налипшую, ставшую почти собственной, шкуру «патриота».

Итак, начнем с элементарного, со всезнающей «Википедии».

Ресентимент (от французского, «негодование», «злопамятность», «озлобление»), прежде всего, как «послечувстование» (добавлю от себя «после недумание») - чувство враждебности к тому, что субъект считает причиной своих неудач («врага»). Чувство слабости или неполноценности, а также зависти по отношению к «врагу» приводит к формированию системы ценностей, которая отрицает систему ценностей «врага».

Ресентимент, по Ф. Ницше, деятельно проявляет себя в «восстании рабов»: «Восстание рабов в морали начинается с того, что ressentiment сам становится творческим и порождает ценности…». Феномен ресентимента заключается в сублимации чувства неполноценности в особую систему морали.

Повторю, если вы вновь решили, что это «про них», то не забудьте про «психиатра», который должен помочь вам вылечить самого себя.

Одним из основных душевных движений и аффектов, служащих пищей для ресентимента, М. Шелер относит, прежде всего, импульсы мести, ненависти, злобы, зависти, враждебности, коварства. Важнейшим из них является импульс мести: «мститель, чувством подвигнутый на действие и мстящий; ненавистник, наносящий вред противнику, осыпающий его руганью при других или хотя бы высказывающий ему «свое мнение»; завистник, пытающийся получить то, чему он завидует путем работы или преступления, - все они впадают в ресентимент (добавлю, это сама «взрыхленная и унавоженная почва, на которой взрастут ядовитые цветы»). Только там существуют условия для его возникновения, где особая сила этих аффектов идет рука об руку с чувством бессилия от невозможности претворить - из-за физической или духовной слабости».

Передам слово С. Жижеку, который анализирует текст Жана Амери  (узник концлагеря Ханс Майер изменил опротивевшее ему немецкое имя, и стал Жаном Амери) «Во славу ресентимента».

Ж. Амери задается вопросом, что можно сделать после того, как вы оказались свидетелем чего-то невероятно травматического, подобного концентрационному лагерю. Здесь не может быть и речи о справедливости. Вы не можете сказать: «мы наказали их, и все кончено. Сказать, что «понять – значит забыть» - было бы столь же нелепо (Добавлю от себя, «понять – значит простить» слишком пафосно-сентиментально). Единственный способ справиться с травмой – это ресентимент. Но не рабский ресентимент, а нечто вроде героического ресентимента (особого рода достоинство). Вы говорите: «я не забуду», но преодолеваете собственное озлобление. (Добавлю от себя, вы не дергаетесь, когда встречаетесь со своим вчерашним «врагом», «вы помните», но вы смогли преодолеть самого себя, вы переступили через собственный катарсис, «вы помните», но вы не транслируете из поколения в поколение свой «рабский ресентимент», и самое важное, не грузите этим отравляющим «рабством» собственных детей).

Теперь передам слово М. Ямпольскому, который так и называет свой текст «В стране победившего Ресентимента».

Ограничусь цитатами, которые не столько продолжают Ф. Ницше, М. Шелера, Ж. Амери, С. Жижека, сколько поворачивают (не на 90 градусов, много меньше) в другой, почти политический, контекст:

«Официальная пропаганда многое объясняет, но далеко не все. Не всякое общество может быть распропагандировано в такие короткие сроки и до таких эксцессов. Чтобы пропаганда была эффективной, она должна отвечать бессознательным устремлениям населения».

«Особенность российской ситуации, однако, заключается в том, что все российское общество, от Путина до последнего стрелочника, в равной мере является носителем ресентимента. Для Путина его истоком является непризнание его и России равными и уважаемыми игроками на мировой арене, для стрелочника — беспомощность перед лицом полиции, чиновников, судов и бандитов».

«Разочарование в институциях, ощущение их бессмысленности как на уровне обывателя, так и на уровне президента ведут к отказу от следования институционным нормам и процедурам на всех уровнях. В итоге ресентимент становится, если использовать выражение французского политического философа Этьена Балибара, «антиполитикой». Классическим проявлением антиполитики можно считать войну, отвращение к любым формам гражданской активности и закону. Все это в России в равной мере поражает и массы, и руководство страны».

«Ресентимент — аффект испуганного, беспомощного, не имеющего влияния на действительность — всегда выливается в фантазмы силы и несокрушимости (нам все санкции и весь мир нипочем), а угодливые СМИ делают все, чтобы загипнотизировать этими фантазмами тех, кто их жаждет и производит».

Нет необходимости что-то комментировать и что-то добавлять.

Остается только помечтать.

После Просвещения (после известной статьи И. Канта) всем понятно, «мужество мыслить», увы, не решало, не решает, и по-видимому, никогда не будет решать всех проблем. Но не будем впадать в беспомощность цинизма (модификация ресентимента).

Кому-то может показаться, что политика дело сложное, но, на мой взгляд, политика дело крайне примитивное, если сравнить ее, например, с психикой человека, о которой мы узнаем все больше и больше (вот он прогресс истории, прогресс культуры, прогресс человека, даже узнавая о страшном, о непреодолимом, о генетически-генетическом, мы становимся сильнее), и именно вместе с ней приходит понимание того, что политика дело сложное по той простой причине, что сами политики, как бы они не притворялись, как мы не стремились навести лживый глянец, «просто люди», у них такая же психика, такие же драмы, и такие же отклонения, как у нас с вами.

«Мужество мыслить» не может решать всех проблем, но без «мужества мысли» вообще ничего не происходит, все начинает стагнировать, просто гнить, и тогда уже придется обращаться не к психиатру, а скажем, к вирусологу. Или к специалисту иного профиля, но во всех случаях, запомним, нет лучше «психиатра», чем психиатр в собственном лице.

Ресентимент, и «про них», и «про нас», про то, что мы похожи, похожи и как люди, как гомо сапиенсы, и как многовековые исторические соседи: вслух мы часто это проговариваем, но, увы, только вслух, немедленно забываем, как только нами овладеваем ресентимент (рабский, а не героический).

Если когда-нибудь начнется наше взаимное выздоровление (если мы не предпочтем гнить в своей «национальной суверенности»), то, насколько могу судить, только с этого совместного обсуждения Ресентимента.

Не рабского, а героического.

Если хватит воли и ума ...

29 июня 2021 года.

Продолжаю разговор о Ресентименте, конкретнее, о героическом Ресентименте.

Прежде всего хочу напомнить, что настоящая мысль, мысль которую можно назвать «мыслью», не завершается в самой себе, не исчерпывает сама себя. Она должна содержать импульсы к развитию, причем не в одном, а в разных направлениях, настоящая мысль может даже опровергать сама себя, но и на этом не останавливаться, а продолжать развиваться дальше.

Такую потенцию развития настоящей мысли вижу в открытом, придуманном, продуманном понятии Ресентимента. Его развитие может приводить почти к полярным смыслам как «мрачный, озлобленный Ресентимент» (его модификация, «антиполитика») с одной стороны, и «героический, возвышающий Ресентимент», с другой стороны. И это не просто изыски ума, это возможные сценарии развития человека, народа, человечества (кто может сказать, где заканчиваются «Бесы» Достоевского и начинаются «бесы» Российской истории), по которым уже движется человечество, то оборачиваясь «бесами» (цинизмом, глобальным скепсисом, эсхатологическими сценариями), то находя в себе достаточно ума и воли, чтобы освобождаться от «бесов», находя в себе достаточно ума и воли, чтобы от «озлобления», «злопамятности», всего того, что справедливо называют «рабской моралью», прийти к тому, что мы можем назвать «героическим Ресентиментом».

Именно этот вектор развития хочу предложить в качестве «точки схода» для начала сотрудничества двух враждующих сегодня народов.

Говорю о «точке схода» не как о собственном прозрении, а повторяя вновь и вновь, без зеркала мировой культуры, без зеркала мировой мысли, невозможно понять самого себя и как человека, и как народ, тем более в сложных, конфликтных ситуациях. Одним словом, мое «собственное прозрение» всего-навсего обращение к опыту «ума и воли» других более просвещенных умов и более героических личностей.

Насколько реальна эта «точка схода» сегодня, когда никто никого не слышит, когда почти все ослеплены взаимоненавистью?

Не знаю, не только не пророк, но и не футуролог. Отдаю себе отчет, что региональные конфликты могут длиться не только десятилетиями, но и столетиями, и так и не приводить к настоящему примирению. В лучшем случае находится процедура, которая удерживает стороны от применения силы.

Отдаю себе отчет, но убежден (считайте, наивен, созерцателен), все начинается с мысли, с «точки схода», с того, что кто-то тебя услышит с той стороны, согласится-не согласится, задумается, а может быть и одумается. И это не может пройти незамеченным для других.

Этой «точкой схода» и считаю то, что может разворачиваться от того, что назвал (столь же условно, сколь символически) «героическим Ресентиментом». Моральная установка не отворачиваться от самых болезненных тем, но не тонуть в них как в засасывающем болоте: «не забуду, не могу забыть, но смогу преодолеть, преодолею, собственное озлобление, собственное злопамятство».

Стоит только начать, начать с мысли, с тех, кто присоединиться к мысли, кто способен отшелушить мысль от всего наносного, конъюнктурного, прилипчивого.

Например, можно будет начать (по крайней мере, говорю о своих соотечественниках) с развенчания лозунгов-клише «великой Отечественной» (умные люди давно их развенчали, глупые повторяют как «высокую мораль», не осознавая собственной ущербности). Например, с такого, казалось бы, убедительного рефрена-клише: «никто не забыт, ничто не забыто» и которое в духе «героического Ресентимента» должно означать не сдирание корки с раны, чтобы продолжало саднить, чтобы не забывал, а помнить, не озлобляясь, помнить, чтобы не повторять подобный сценарий.

Привел только один пример, а их можно обнаружить бесчисленное множество, стоит только включить телевизор, стоит только войти в Сеть, написать что-нибудь благоразумное о «Другом», чтобы убедиться, что безумный и бездумный, крикливый и ущербный «Ресентимент» продолжает править бал в Сети.

Итак, на мой взгляд, серьезная работа может начинаться «там и тогда», «где и когда» небольшая группа людей с той и другой стороны, свободная от идеологических клише и атавистических мифов (уверен, таких людей достаточно с той и другой стороны), сумеет найти необходимую «точку схода», которой, на мой взгляд, может оказаться идея «героического Ресентимента».

Эта «точка схода» позволит не упираться лбом в непроходимые тупики понятий «победа» и «поражение», которые провоцируют такие тупиковые психические интегралы как «эйфория» с одной стороны, «отчаяние» с другой, «самоутверждение сильного» с одной стороны, «униженность слабого» с другой, можно продолжать и продолжать в таком же садомазохистском ключе.

Эта «точка схода» позволит разбить (начать разбивать) смычку власти и зомбированного населения, которая, на мой взгляд, во-многом подпитывается запретом на мысли, которые так или иначе объявляются вредными, опасными, антипатриотическими.

Эта «точка схода», если предположить, что она не будет задушена в самом зародыше, если предположить, что она начнет разворачиваться сначала в мысли, а затем в поступке, рано или поздно, столкнется с самым сложным, невероятно сложным (буквальное сдирание кожи), к отсылке к собственной истории (вчера, год назад, десять лет назад, сто лет назад), отсылке, которая у цивилизованных народов проигрывается вновь и вновь, которая и позволяет назвать эти народы «историческими» (а не, скажем, ориентальными).

Сегодня, вероятность такой отсылки назад, от предложенной «точки схода» к собственной истории, к собственному самоосмыслению в мире, который начинается с твоих непосредственных географических соседей, близка у нас (и у наших соседей) к нулю.

Но не будем отчаиваться, главное суметь начать с такой «точки схода», которая при некотором необходимом усилии ума и нравственности, начнет вести наши народы не к разъединению, а к сближению.

19 июля 2021 года.

Все больше думаю о том, почему вопросы психологии и даже психиатрии становятся основной повесткой дня современного человека и современного цивилизованного сообщества.

Не только по той причине, что когда-то Зигмунд Фрейд открыл дверь в неведомое, в запретное, и мы открыли скрытую мотивацию собственных поступков в самих себе.

Не только по той причине, что в большом урбанистическом пространстве, где много суеты и стресса, необходимо постоянно заботиться о своем психическом здоровье, чтобы окончательно не свихнуться.

Главное в том, что открылось и продолжает открываться в психоанализе, не только как психотерапии, но и как самосознании культуры.

В современном глобальном мире мы все больше начинаем понимать, что в конфликтах, в 9 случаях из 10 (пусть будет в 8-ми) дело не в другом, а в тебе самом, дело не другом народе, который ты объявил вековечным врагом, а в твоем нежелании и неумении разобраться в мотивах собственных поступков.

Кажется, все так просто, почти элементарно, не нужен сам Зигмунд Фрейд, не нужно развитие психологии и психиатрии, но это как раз та самая простота, которая чаще всего недоступна. Недоступна, поскольку, сами того не ведая, мы постоянно увязаем в тине общепринятых суеверий и предрассудков, недоступна, поскольку как правило привыкли не думать, привыкли не делать усилий, привыкли не принимать самостоятельных решений, и нам невероятно трудно выбраться из ловушки общепринятых суеверий и предрассудков.

Все больше думаю о том, что постепенно уходят в прошлое (если уже не ушли) героические подходы, героическая история, героические книги, поскольку в подобной «героизации» всегда есть детская гиперболизация «героизма» своих поступков, и столь же детская гиперболизация «трусости» врага.

Означает ли это, что героические книги прошлого бесконечно устарели, что такие героические книги как «Китаби Деде Коркут» и «Давид Сасунский» в современном мире должны быть изъяты из обихода?

Нет, совсем не означает, скажу резче, желание изъять, уничтожить, сжечь те или иные книги, самая примитивная, самая варварская реакция культуры, почти неизбежная, если она привыкла иметь дело с упрощенными культурными моделями.

Другой вопрос, что должно меняться наше осмысление тех же героических «Китаби Деде Коркут» и «Давида Сасунского», точно также как меняется осмысление наших детских, наших подростковых поступков, меняется то, что можно назвать «эстетическим созерцанием» нашего детства, созерцания, в котором появляется снисходительность, улыбка, восторг по поводу счастливого прошлого, которое не может повториться.

По этим же причинам (другая сторона медали) в современном мире цивилизованный народ, цивилизованная нация смело, свободно, открыто, без утайки должны говорить о самих себе как о потенциальном клиенте психолога, даже психиатра.

По этим же причинам в современном мире не стыдно быть слабым, уязвимым, сомневающимся, стыдно притворяться сильным, не уязвимым, не сомневающимся, будучи явным пациентом психиатра.

Приблизительно по этим же причинам современную Литву (может быть, наравне с Эстонией), считаю, едва ли не самым цивилизованным народом, на всем постсоветском пространстве, страну, у которой есть чему поучиться.

Приведу два примера, хотя несомненно, можно привести множество других примеров. Но во всех случаях репрезентативность начинается в подходе, в интерпретации тех или иных исторических фактов.

В свое время в Литве была написана и напечатана книга о том, что гитлеровские власти использовали литовцев для убийства евреев. Их считали едва ли не «специалистами» в этой грязной работе.

Не трудно представить себе какой шок вызвала эта книга в Литве, сколько людей или не верили, или не хотели верить, или просто считали, что в столь деликатных вопросах, лучше не «выносить сор из избы».

Книгу публично обсуждали, при этом не только никого не убили и не посадили, но и не выдворили из страны.

Другой пример, более частный, но по-своему характерный.

Был такой известный литовский актер Донатас Банионис. Народный артист СССР, лауреат двух Государственных премий СССР.  В статье о Банионисе в Википедии, есть раздел под названием: «Обвинения в сотрудничестве с КГБ». Не вправе его комментировать.

Был такой литовский режиссер Эймунтас Някрошюс. Всемирно известный. Кроме Литы поставил множество спектаклей в Москве, Риме, Флоренции, Загребе, других городах планеты.

Так вот Банионис не принимал эстетику спектаклей Някрошюса и говорил об этом открыто и публично. Даже когда был на службе в Литовском посольстве, даже несмотря на «обвинения в сотрудничестве с КГБ».

Выводы делайте сами.

Р.S.

В последние годы, когда пишу о других, часто имею в виду нас с вами. Обычно сознательно, случается, что бессознательно.

В последние месяцы, когда, пишу о конфликтах других, чаще всего имею в виду нашу войну с соседями.

Никого не обвиняю, никого не оправдываю.

Просто думаю.

Публичный дневник 2 (21)
Публичный дневник 2 (20)
Публичный дневник 2 (19)
Публичный дневник 2 (18)
Публичный дневник 2 (17)
Публичный дневник 2 (16)
Публичный дневник 2 (15)
Публичный дневник 2 (14)
Публичный дневник 2 (13)
Публичный дневник 2 (12)
Публичный дневник 2 (11)
Публичный дневник 2 (10)
Публичный дневник 2 (9)
Публичный дневник 2 (8)
Публичный дневник 2 (7)
Публичный дневник 2 (6)
Публичный дневник 2 (5)
Публичный дневник 2 (4)
Публичный дневник 2 (3)
Публичный дневник 2 (2)
Публичный дневник 2 (1)