Россия: примечательный сдвиг в отношении населения к войне

До мобилизации в российском обществе превалировала пассивная поддержка войны. Российские власти делали всё от них зависящее, чтобы сохранить иллюзию нормальности, а значительная часть населения предпочитала смотреть на «спецоперацию» как проблему, едва ли затрагивающую их лично.

Но на фоне нанесенных российской армии поражений, объявления «частичной» мобилизации, а затем и «частичного» военного положения делать вид, что ничего не происходит, стало невозможно. Война напрямую затронула миллионы людей: мобилизованных, членов их семей, а также тех, над чьей головой повис дамоклов меч.

В связи с этим некоторые наблюдатели ожидали взрывного роста антивоенных и антиправительственных настроений как реакцию на крушение многолетнего социального контракта, предполагавшего невмешательство государства в частную жизнь аполитичного большинства. 

Однако, как показывают опросы независимых исследовательских проектов Russian Field и «Хроники», несмотря на широко распространенное недовольство мобилизацией и/или сопровождавшими её перегибами, формально перелома в отношении общества к войне пока не произошло.

Однако признаки эрозии и без того непрочного «патриотического большинства» – налицо. Большинство россиян всё ещё не готовы открыто сказать «нет» войне, но всё чаще говорят «да» миру без победы. 

Вскрыть «черный ящик»

24 февраля обострило дискуссии о том, в какой мере можно верить опросам в воюющей и всё более погружающейся в авторитаризм стране. В условиях, когда любая критика Кремля или «спецоперации» может стать поводом к преследованию, подавляющее большинство граждан отказывается общаться с полстерами или откровенно сообщать им о своем мнении по политически чувствительным вопросам. В итоге отношение россиян к происходящему всё больше напоминает черный ящик, к которому непросто подобрать ключи.

Так, по данным команды Russian Field, лишь 5-7% из тех, до кого они дозваниваются в ходе телефонных опросов, отвечают на все заданные вопросы; 90% отказываются от разговора, а 3-5% прерывают беседу, не доведя до конца (часто трубку бросают, когда доходит до обсуждения «опасных» тем).

«Большое количество отказов – нормальное явление. Многие люди либо просто слишком заняты, [чтобы разговаривать с исследователями], либо им это неинтересно, либо они не доверяют [полстерам], подозревая мошенничество», – считает политолог и социолог Илья Дорханов из команды Russian Field.

Дело не столько в количестве отказников, сколько в так называемом самоотборе, объясняет собеседник Eurasianet.org. В атмосфере «патриотического» угара и страха перед спецслужбами инакомыслящие чаще скрывают свои взгляды, чем приверженцы официальной точки зрения.

«В конце четвертой волны [опроса ««СВО» на Украине: отношение россиян»] мы спросили: “Опасаетесь ли вы принимать участие в соцопросах на тему событий на Украине?”. 21% респондентов (и 27% молодежи) ответили “да”. Те же люди давали более оппозиционные и пацифистские ответы на другие вопросы исследования», – говорит Дорханов.

Кроме того, ответы на прямой вопрос об одобрении/неодобрении войны, скорее, затемняют, чем проясняют картину общественных настроений.

«Ну вы же понимаете, что если я скажу “нет [«СВО»]”, это будет… провокационный вопрос», – приводили «Хроники» типичную реплику своих информантов.

Дело не только в том, что многие респонденты врут, опасаясь репрессий или порицания (хотя ложь является частью проблемы), но и в том, что понимать под «поддержкой», подчеркивает руководитель «Хроник» Алексей Миняйло. 

Люди, заявляющие о себе как о сторонниках «СВО», могут иметь в виду разные вещи – кто-то готов взять в руки автомат и ехать на фронт, а кто-то присоединяется к господствующему в его окружении мнению, чтобы не выглядеть предателем, но на практике не желает жертвовать ничем ради победы и, возможно, мечтает о мире любой ценой.

О том, что спектр позиций, занимаемых россиянами по поводу войны, сложнее, чем просто «одобрение vs осуждение» говорит и Илья Дорханов из Russian Field.  

«Российское общество – деполитизировано, и любая уверенная политическая позиция (как про-, так и антивоенная – Eurasianet.org) в нём – удел немногих. Даже по таким животрепещущим вопросам, как “СВО”, лишь примерно 20% граждан можно отнести к активным сторонникам [войны] и столько же – к активным противникам», – отмечает он.

В итоге, исследования, участникам которых задают прямой вопрос об отношении к «СВО», удобны для целей госпропаганды, но мало что дают для критического анализа ситуации.

Например, судя по опросам «Левада-центра» и ВЦИОМ, войну стабильно одобряет 70-80% населения. Если верить этим данным, в стране, действительно, сложился «консенсус по поводу борьбы с внешними угрозами», о котором говорил Владимир Путин. Причём даже мобилизация и поражения на фронте не слишком его поколебали.

Независимые опросные компании изобретают приёмы, возможно, позволяющие приблизиться к пониманию того, что россияне думают о войне на самом деле.

Так «Хроники» предлагают респондентам, отвечающим на вопрос об отношении к войне, не только традиционные опции: «да», «нет» и «не знаю», но и вариант: «Не хочу отвечать». По их гипотезе, люди, боящиеся открыто высказывать антивоенную позицию, часто уходят от ответа там, где в противном случае солгали бы.

Новшество заметно сократило как долю открытых противников, так и сторонников «СВО». В рамках мартовского эксперимента половина опрошенных выбирала между тремя стандартными вариантами, а остальные могли, кроме того, отказаться отвечать. В итоге, в первой группе доля «патриотов» составила 70%, а «пацифистов» - 14%, а во второй – 63 и 7% соответственно. Таким образом, лазейкой воспользовалась не только половина противников «спецоперации» (что закономерно), но и каждый десятый предполагаемый «ястреб».

В Russian Field пытаются разговорить россиян, задавая им вопросы в как можно менее пугающей и максимально нейтральной форме.

Например, исследователи спрашивают об отношении информанта к войне, конструируя фантастическую ситуацию: «Если бы у вас была возможность вернуться в прошлое и отменить решение о начале военной операции на территории Украины, вы бы это сделали или нет?».

Другая пара вопросов ставит перед респондентом выбор: поддержать или нет решение Владимира Путина, если завтра он а) объявит о начале нового наступления на Киев, или б) подпишет мирное соглашение. Подобная формулировка позволяет интервьюируемым сообщить о своих чаяниях и, в то же время, переложить ответственность за сложные решения на президента.

«Также важно, чтобы в вопросе не было подтекста. Например, мы говорим: «Вы поддерживаете или не поддерживаете [«спецоперацию» в Украине]», а не «Поддерживаете ли вы…», добавляет Илья Дорханов.

Опросы, использующие «обходные маневры», демонстрируют иную, куда менее лестную для Кремля, картину общественного мнения, чем исследования, идущие в «лобовую атаку» на респондентов. 

«Ястребы» становятся конформистами

Социальная поддержка вторжения пошла на спад ещё в июне, когда стало окончательно ясно, что война затянулась, утверждают «Хроники».

Летом и в начале осени доля россиян, одобряющих «спецоперацию», непрерывно сокращалась. В конце мая – начале июля поддержка провалилась с 64% до 55%, а затем плавно снижалась до рекордно низких 51% к началу октября. Антивоенный лагерь (с учётом отказавшихся от ответа) за то же время вырос с 21% до 28%.

Схожие результаты показывают и опросы Russian Field. Согласно им, в конце мая правильность решения о начале спецоперации отстаивали 56% респондентов, а на исходе сентября – 51%. Изменить прошлое хотели бы 32% и 33% россиян соответственно.

При этом говорить о том, что шоковые события осени – мобилизация и отступления на фронте – привели к резкому подъёму антивоенных или взрыву ура-патриотических настроений, не приходится.

«Общественное мнение по таким чувствительным вопросам [как война в Украине] нечасто меняется резко и быстро. В случае с мобилизацией этого тоже не произошло. Ведь речь идёт о вопросах, связанных с идентичностью и самооценкой, а не о рейтинге премьер-министра», – комментирует данные Илья Дорханов. 

Однако это не значит, что ничего не изменилось.

Количество желающих, чтобы президент подписал мир уже завтра, выросло на 10% (с 65% в конце июля до 75% в конце сентября). «Это мощный скачок. Редко что меняется на 10 п. п. [в столь короткое время]», – отмечает эксперт Russian Field.

При этом число респондентов Russian Field, которые приветствовали бы решение Путина начать новое наступление на Киев до и после мобилизации осталось прежним: 60%. 

Парадокс объясняется тем, что более трети опрошенных («конформисты») готовы поддержать любое решение Путина, будь то прекращение огня или эскалация конфликта, тогда как другие («голуби» и «ястребы») выбирают что-то одно. Сравнив эти группы ответов, можно сделать вывод о том, какая из позиций ослабевает, а какая – усиливается.

Сопоставление показывает, что доля «конформистов», приемлющих любое решение, исходящее от Путина, выросла на 6 п.п. между концом июля и концом сентября; «голубей» стало больше на 4 п.п., а «ястребов» – на 9 п. п. меньше. Таким образом, мобилизация, долгое время служившая знаменем «супер-патриотам» вроде Игоря Стрелкова, ударила по их собственной социальной базе.

«Патриоты стали более сговорчивыми. Сыграли роль мобилизация и отступление в Харьковской области, ставшие мощным моральным ударом для сторонников СВО», – полагает специалист из Russian Field.

Подобная сговорчивость ещё не свидетельствует о росте антивоенных настроений, поскольку к переговорам Украину постоянно призывает и Кремль (надеясь таким образом сохранить хотя бы часть завоеванных территорий).

Однако ослабление воинственности, видимо, говорит об усталости от войны, победа в которой в свете последних событий становится всё призрачнее. В том, что «спецоперация» проходит успешно, сегодня говорят (и не факт, что откровенно) немногим более половины граждан. 

Подобный вывод гармонирует с исследованиями «Хроник», задающих своим респондентам аналогичный вопрос с одним важным уточнением: «Если Владимир Путин примет решение вывести российские войска с территории Украины и начнет переговоры о перемирии, не достигнув изначально поставленных целей военной операции, вы поддержите или не поддержите такое решение?».

В конце сентября почти половина (45%) опрошенных, называющих себя сторонниками «СВО», ответили на него утвердительно, затруднились с ответом или отказались отвечать. Иными словами, пораженчество или колебания в его сторону характерны далеко не только для «пацифистов», но и для значительной части лоялистов.

В то же время, относительная нормализация, наступившая после того, как 31 октября власти объявили об окончании мобилизации, а также изменение тона госпропаганды (раньше убеждавшей, что «все идёт по плану», а теперь – что «отечество в опасности») могут укрепить позиции милитаристов.

Данные октябрьских и ноябрьских опросов (за исключением Москвы) ещё не опубликованы, однако, по словам Алексея Миняйло, доля активных сторонников войны, заявляющих о готовности отправиться воевать или помогать фронту материально, в последнее время выросла.

«Мы замеряем реальный уровень поддержки по тому, насколько люди готовы лично участвовать [в “СВО”] или отдавать часть своего дохода [на войну]. В июле таких было около 30%. В сентябре – 25-26%. За последние пару месяцев произошел рост примерно до 30%», – констатирует эксперт. 

Впрочем, говорить об этом следует осторожно.

«С одной стороны, произошла мобилизация [общества] в социологическом смысле слова. А, с другой, есть основания полагать, что наша выборка сместилась. После объявления мобилизации стало намного сложнее анкетировать мужчин 18-24 лет. Приходится совершать больше звонков, чтобы набрать нужное количество [информантов этого возраста]. Можно предположить, что люди, которые не хотят, чтобы им дозвонились из военкомата и не берут трубку, видя незнакомый номер придерживаются антивоенных взглядов», – добавляет Миняйло.

Сдача Херсона не привела к взрыву протестных настроений, как, согласно источникам «Медузы», опасались власти. Около половины (49%) москвичей, опрошенных Russian Field, сказали, что поддерживают решение, и лишь 22% – что не поддерживают. «Супер-патриоты», рассматривающие уход с правого берега Днепра как национальное унижение, оказались в меньшинстве, а «блок» лоялистов (принимающих официальные объяснения) и пацифистов (реагирующих на новость сдержанно или с удовлетворением) – в относительном большинстве.

Однако, если в ближайшие месяцы Кремль не добьется крупных военных или дипломатических успехов, терпение россиян может «посыпаться», убежден Алексей Миняйло. 

«В июле мы спрашивали [сторонников “спецоперации”], что могло бы пошатнуть их отношение [к ней]. Основной фактор падения поддержки – затяжной характер войны, плюс некомпетентность и предательство в армии. Так как война затягивается и некомпетентность становится все очевиднее, здраво рассчитывать на то, что её поддержка продолжит падать», – прогнозирует собеседник Eurasianet.org.