А был ли мальчик?

«Граждане Азербайджанской Республики

обладают правом критиковать деятельность

или работу государственных органов,

их должностных лиц…»

Статья 57 Конституции

Азербайджанской Республики

На днях в Насиминском районном суде началось слушание по частному обвинению министра внутренних дел Рамиля Усубова против Эльданиза Гулиева.

По утверждению замглавы пресс-службы МВД Э.Захидова, основанием для выдвижения такого обвинения послужило публичное обращение Э.Гулиева к министру внутренних дел страны, в котором «было допущено оскорбление всей азербайджанской полиции, ее чести и достоинства, а также деловой репутации» (haqqin.az/news, 2 сентября с.г.).

Изучив обращение Э.Гулиева (оно опубликовано 20 августа с.г. на moderator.az) и проанализировав его содержание, у меня сложилось впечатление, что кто-то, то ли сознательно, то ли вследствие слабых правовых познаний, подставил министра внутренних дел страны.

Такая оценка начавшейся  судебной тяжбы между двумя уважаемыми в обществе аксакалами базируется на следующих правовых императивах:

1. Автор текста частного обвинения не принял во внимание, что уголовная ответственность за клевету и оскорбление наступает лишь в том случае, если те или иные публичные высказывания восприняты конкретным физическим лицом как умышленные клеветнические измышления или выраженные в неприличной форме оскорбительные высказывания лично в его адрес, а не в адрес «всей азербайджанской полиции, ее чести и достоинства, а также деловой репутации», как это указывает представитель МВД. 

Обращаясь в суд с частным обвинением, руководство МВД не учло  и тот факт, что Э.Гулиев в своем обращении акцентирует внимание министра внутренних дел на недостатках в повседневной работе отдельных структурных подразделений органов внутренних дел страны. При этом в  своем обращении он неоднократно использует словосочетания «некоторые сотрудники дорожной полиции» («yol polis əməkdaşlarının bir çoxu»), «такие полицейские» («belə polislər»).

Иными словами, словесная композиция текста обращения свидетельствует, что высказанные в нем критические замечания в адрес органов внутренних дел, в том числе и имеющие негативную экспрессивную окраску, не носят персонифицированный характер и не выходят за пределы правового поля.

Это дает основание сделать вывод, что в обращении не содержатся  клеветнические измышления, порочащие честь и достоинство конкретного сотрудника полиции.

Что же касается утверждений Э.Гулиева о том, что некоторые полицейские порой демонстрируют крайне низкий интеллект, убогую культуру, берут взятки, беспардонно хамят гражданам, выглядят крайне неряшливо и т.д., то это не оскорбление, а, увы, горькая реальность. И об этом пишет не только Э.Гулиев, но и многие отечественные СМИ.

Поэтому высказывания Э.Гулиева: «Yol polis əməkdaşlarının bir çoxu ən əsas keyfiyyətdən-mədəniyyətdən və etik davranış qaydalarından məhrumdular», - необходимо рассматривать не сквозь призму невротичного мышления, а как данность, утвердившуюся  в повседневной деятельности отдельных блюстителей общественного порядка.

Не секрет и тот факт, что о недостойном поведение отдельных сотрудников полиции известно и непосредственно руководителю МВД. Об этом, в частности, свидетельствуют подписанные им в последние годы многочисленные приказы об увольнении из органов внутренних дел по дискредитирующим основаниям сотрудников полиции.

2. Другой ахиллесовой пятой поданного Р.Усубовым частного обвинения видится в том, что в нем заявитель утверждает, будто  Э.Гулиев оклеветал и оскорбил не его лично, а «всю азербайджанскую полицию, ее честь и достоинство, а также деловую репутацию». 

В этой связи надо отметить, что в уголовном судопроизводстве каждый потерпевший (за исключением некоторых категорий лиц, к примеру, несовершеннолетних) должен, как правило, лично обращаться в органы уголовной юстиции за защитой своих попранных прав. Если вместо него это делает другой человек (например, представитель, адвокат), то он должен представить суду соответствующую нотариально заверенную доверенность или ордер, уполномочивающий его защищать интересы потерпевшего в уголовном судопроизводстве по делам частного обвинения.

Из этой правовой парадигмы следует, что г-н Р.Усубов, хотя он и министр, генерал-полковник и руководит многотысячным коллективом МВД,  тем не менее, не обладает правом от имени всех своих сотрудников обращаться в суд с частным обвинением, так как институт обобщенного потерпевшего пока что не известен нашему уголовно-процессуальному законодательству.

Если уважаемый Рамиль муаллим так уж хотел лично или через своего представителя отстаивать в суде права своих сотрудников, подвергшихся, по его мнению, публичным оскорблениям и клеветническим измышлениям, то для этого он должен был предварительно взять у каждого сотрудника  полиции, считающего публикацию Э.Гулиева личным оскорблением и клеветой, нотариально заверенную доверенность на право выдвигать частное обвинение  и выступать в суде от их имени.

Логика такого требования законодателя проста: во-первых, «клевета» и «оскорбление» оценочные понятия, в силу чего они воспринимаются каждым человеком по-разному, с учетом различных обстоятельств, обусловленных образованием, мировоззрением, ценностными установками, характером, социальным положением и т.д.

Во-вторых, в рассматриваемом случае никто не может исключить возможность широкой  вариации субъективных оценок сотрудников полиции по рассматриваемому вопросу. Так, вполне реальна ситуация, когда одни полицейские сочтут публикацию Э.Гулиева личным оскорблением, другие - клеветой, третьи – как оскорблением, так и  клеветой, четвертые не обратят на это внимание и т.д.  

Учитывая это, как и ряд иных жизненных обстоятельств, закон обязывает суд в рассматриваемом нами случае индивидуально выяснять позицию каждого сотрудника полиции, от имени которого министр обратился в суд с частным обвинением.  

Как мне известно, такие доверенности от сотрудников полиции не были истребованы и представлены в суд вместе с заявлением министра о возбуждении частного обвинения.

Следовательно, Насиминский районный суд не вправе был принимать в свое производство  вышеуказанное заявление  Р. Усубова.

3. В Уголовном кодексе нашей страны под клеветой и оскорблением подразумеваются только умышленные деяния, виновный в которых целенаправленно распространяет заведомо ложные сведения, порочащие честь и достоинство другого лица или подрывающие его репутацию (клевета), или сознательно унижает честь и достоинство другого лица в неприличной форме в своем публичном выступлении (оскорбление).

Если руководствоваться духом и буквой этих законодательных дефиниций, то тогда мы должны признать, что в тексте анализируемого обращения Э.Гулиева нет неприличных (нецензурных, унизительных, оскорбительных) терминов или откровенно циничных, противоречащих  нормам нравственности и морали высказываний, унижающих честь и достоинство сотрудников полиции.

Несколько слов относительно утверждения Э.Гулиева о том, что отдельные полицейские порой больше походят на похитителей крупнорогатого скота, чем на благовоспитанного блюстителя порядка («daha çox mal oğrusunu xatırladan polis formalı, elementar mədəniyyətdən kənar robot-kobud polislər»).

Действительно, автор в своем обращении использовал ряд достаточно хлестких выражений. Но они не выходят за рамки правового поля, так как: во-первых, они носят предположительно-образный смысл и адресованы не персонифицированному кругу лиц. В силу этого их нельзя квалифицировать как клевету или же оскорбление сотрудника полиции.

Во-вторых, образное сравнение внешности одного человека с другим, если даже этот другой по жизни является «нехорошим человеком», - общепринятый  в среде творческой и научной интеллигенции ассоциативный прием, аллюзия, широко применяемая в процессе формирования словесной структуры печатной продукции, ее тональности, эмоциональной окраски и т.д.

Поэтому в образном сравнении отдельных нерадивых полицейских с похитителями скота нет ничего предосудительного, если, конечно, сами воры не будут протестовать против такого сравнения.

5. И последнее. В МВД, оценивая публикацию Э.Гулиева, не было принято во внимание, что обращение написано в эпистолярном жанре, его содержание имеет четкую внутреннюю логику и конкретное  целеполагание. Поэтому если вникнуть в суть этих лингвистических и психологических тонкостей композиции текста, то станет очевидным, что это обращение, своеобразный Манифест и его нельзя расценивать как инсинуацию или пасквиль, посредством которых автор стремился очернить органы внутренних дел или выставить их перед общественностью в крайне неприглядном виде и т.д.

Чтобы в этом убедиться, требуется лишь одно - без гнева и пристрастия внимательно прочитать этот горький, как полынь Манифест. И тогда читатель непременно убедится, что его автор стремился достучаться до верхов, довести до них  те вопиющие безобразия, которые, увы, наблюдаются в деятельности отдельных полицейских, от контакта с которыми порой не только кровь застывает в жилах, но и пламя возгорается в душе…

Вот в чем лейтмотив обращения г-на Э.Гулиева к руководству МВД…

Ханлар Аликперов,

доктор юридических наук,

профессор.

Баку, 11 сентября 2014 г.