Русская опричнина и русская беда

450 лет назад русский царь Иван Грозный учредил опричнину. Это одно из ключевых событий в русской истории, и само слово "опричнина" приобрело нарицательное значение. Потомки находили ее следы во многих эпохах русской истории. Разве не было своей опричнины у Петра, Екатерины, Ленина со Сталиным? Весьма неглупые люди находят в нынешнем режиме признаки вечной русской опричнины.

Мне часто кажется, что в опричнине следует искать корень наших бед. Прежде всего, это неодолимое недоверие между властью и народом, русская беспомощность и непрактичность и, на фоне этого, мания величия и уверенность в том, что все вокруг мечтают нагадить и досадить русским.

Опричнина всегда актуальна, она всегда с нами, и не исключено, что она имманентно присуща русской жизни. Может быть, нет парадокса в том, что наиболее ярко черты опричнины проступали в те периоды, которые оставили в русской истории наиболее глубокий след.

Формально опричнина – создание узкого круга служивых людей, которые наделены особыми полномочиями и неподконтрольны никому, кроме государя. Кстати, опричники отрекались от своей семьи, сохраняя связь только с царем. Опричнина – это политический инструмент, с помощью которого Иван Грозный лишил власти бояр, подчинил русские княжества и создал централизованное государство. В современных политических терминах опричнина – это вертикаль власти.

Опричнина и фигура Ивана Грозного завораживала всех выдающихся русских историков – Татищев, Карамзин, Костомаров, Погодин, Ключевский, Соловьев, Скрынников. Отношение к опричнине менялось в зависимости от эпохи. Оценку опричнины можно назвать лакмусовой бумажкой, индикатором политических настроений эпохи. Показательно, что Сталин запретил вторую серию фильма Эйзенштейна "Иван Грозный", потому что не был согласен с тем, как показана опричнина, любезная вдохновителю Большого террора.

Отзыв Сталина красноречив, трудно не привести его целиком: "Эйзенштейн изобразил опричников как последних паршивцев, дегенератов, что-то вроде американского Ку-Клукс-Клана. Войска опричнины были прогрессивными войсками, на которые опирался Иван Грозный, чтобы собрать Россию в одно централизованное государство против феодальных князей, которые хотели раздробить и ослабить его. У него старое отношение к опричнине. Отношение старых историков к опричнине было грубо отрицательным, потому что репрессии Грозного они расценивали как репрессии Николая II и совершенно отвлекались от исторической обстановки, в которой это происходило. В наше время другой взгляд на это".

Остается только сожалеть, что политическая элита современной России не высказывается столь же откровенно об опричнине. Впрочем, объяснение, быть может, прозаическое – не хватает исторического кругозора.

Товарищ Сталин, как известно, был большой ученый. Трудно не согласиться с ним в том, что благодаря опричнине была создана устойчивая модель государства, которое выросло в Российскую империю, затем в советскую империю, выдержав множество переворотов, революций, кризисов и войн. Политолог ХХI века приравнял бы опричнину к эффективному менеджменту. Когда рубят лес, как известно, летят щепки. Исходя из этого закона массовые убийства и варварские казни ни в чем неповинных людей – это щепки, то есть, жертвы прекрасных преобразований. Ведь при Иване Грозном территория страны выросла в два раза, а население увеличилось на 50 процентов.

Любимым занятием адвокатов опричнины является подсчет относительных жертв массовых репрессий в XVI веке. Опричнина унесла от двух до 15 тысяч жизней за семь лет. Во Франции во время одной только Варфоломеевской ночи было зарезано 30 тысяч человек. При короле Генрихе VIII в Англии было повешено 72 тысячи крестьян, не желавших уходить со своих земель. Любезный и обходительный герцог Альба в Голландии в городе Гарлем после штурма вырезал 25 тысяч человек. По этой статистике выходит, что Иван Грозный – дитя своего века и далеко не самый кровожадный его персонаж.

Но дело не в статистике. Убийства Ивана Грозного отличались демонстративной и сладострастной жестокостью. Царь выдумывал изуверские казни, принимал участие в кровавых оргиях, хохотал при виде мучений, его фантазия поражала палачей. Трансформация человека, который мог стать родоначальником русского Ренессанса, но, пытаясь заменить для своего народа Бога, преобразился из ангела в зверя, загадочна и не имеет ясного объяснения. Именно по этой причине, а вовсе не из-за числа жертв Иван Грозный в мировой истории стал символом русской жестокости, коварства, непредсказуемости.

Иван Грозный вписывается в ряд мрачных персонажей Достоевского. Его дикость уживалась с редкой начитанностью, литературным талантом, музыкальной одаренностью, богобоязненностью. Иван Грозный — предтеча Парфена Рогожина и Дмитрия Карамазова. Фантасмагорическое сочетание несочетаемых у европейского человека качеств и невозможность выдержать бремя жизни.

Но самое страшное наследие, которое оставила опричнина русскому народу – это извечный барьер между ним и властью. Русской традицией со времен опричнины стал страх народа перед властью, страх власти перед народом и их совместный страх перед всем миром, всеми странами и соседями. Русский народ предпочитает не вмешиваться в дела власти, делегирует ей все полномочия. Эта беспомощность – мудрая позиция, проявление чувства самосохранения, ибо проявление гражданской совести оказывается слишком рискованным.

Недоверие к другим странам в качестве компенсации порождает веру в собственную исключительность, Нет в подлунном мире народа, который так упорно культивировал бы собственную манию величия, обнаруживая ее доказательства в прошлом, но не умея устроить земное будущее. Излюбленная геополитическая теория русского народа состоит в том, что все страны мира спят и видят, как бы отобрать у России ее богатства. В каждой стране Россия видит потенциального агрессора, а причиной всех своих несчастий считает подлости соседей, которые могут выглядеть по-разному – от торговых войн и злых набегов до санкций и строительства военных баз.

Эх, как бы славно все сложилось, если бы английская королева Елизавета согласилась на брачные претензии Ивана Васильевича!

Сергей Лесков