Европейская стратегическая автономия – развитие проекта Соединенных Штатов Европы

Проект объединения всех стран Европы в надгосударственной структуре существовал на протяжении многих веков в разнообразных формах: включающих и исключающих Англию, Россию и Турцию. За идею высказывались видные политики, монархи и общественные деятели: Наполеон I, Вильгельм II, Уинстон Черчилль, Валери д'Эстен и др. На третьем конгрессе мира в Париже 21 августа 1849 г. Виктор Гюго представил проект политической реализации этой идеи - Соединённые Штаты Европы (СШЕ). В дальнейшем идея получила развитие у социал-демократов: создание республиканских СШЕ, как противовеса союзам и военным блокам, с критикой которой в статье «О лозунге Соединённых Штатов Европы» (1915 г.) выступил Ленин, утверждая, что при капитализме такое образование либо невозможно, либо реакционно. Несмотря на этот прогноз проект СШЕ стал практически развиваться после Второй мировой войны именно в условиях капитализма. Есть основания полагать, что развиваемая последнее время идея Европейской стратегической автономии (ЕСА) является продолжением проекта СШЕ. Почему?

В 2002 г. Валери д'Эстен предоставил доклад «Конвенции о будущем Европе», в котором предлагал преобразовать ЕС в СШЕ как конфедерацию государств. Доклад был поддержан Великобританией, Францией и Испанией.

В 2017 г. лидер социал-демократов Германии Мартин Шульц призвал создать СШЕ к 2025 году. Договор об учреждении должен быть представлен государствам-членам ЕС для ратификации, а противники создания автоматически должны будут покинуть блок. Характерно, что в том же году во время выборочных опросов населения разных стран Европы относительно идеи создания СШЕ были выявлены следующие результаты: Германия (30 % - за, 33 % - против), Франция (28 % - за, 26 % - против), а в Дании (12 % - за, 48 % - против), Финляндии (13 % - за, 48 % - против), Швеции (13 % - за, 56 % - против) и Норвегии (12 % - за, 55 % - против) итоги голосования были еще более удручающими. И этому было несколько причин, среди которых идея создания СШЕ приписывалась тайным организациям масонов, которые ещё со времён В. Гюго пытались создать в Европе одну сверхдержаву, постепенно растворяющую отдельные нации. Более прозаическое объяснение связано с опасениями малых стран Европы оказаться заложниками германо-французского локомотива ЕС.

Так что же такое ЕСА? Для одних это главный девиз объединенной Европы, означающий самодостаточность и независимое развитие экономики в постпандемийном мире. «Стратегическая независимость Европы – наш общий проект в XXI веке,- заявил в сентябре президент ЕС Шарль Мишель, утверждая, что ЕСА – «задача номер один для нашего поколения». Отвечая на опасения, что подобное стремление может подорвать приверженность блока к свободной торговле, он подчеркнул: «Автономия - это не протекционизм, все наоборот».

По мнению Э. Макрона, президента страны, которая продавливает ЕСА «почти три года», под этим проектом следует подразумевать «наш суверенитет, нашу способность уменьшить зависимость от остального мира и усилить наши производственные компании». Канцлер ФРГ А. Меркель склоняется к принятию позиции Франции, две страны обсуждают меры по развитию в Европе технологий будущего для ослабления зависимости континента, Берлин и Париж договорились запустить до конца 2020 г. совместный «водородный» проект и проработать возможность совместной работы в «облачном» секторе, 5G и искусственном интеллекте.

Многие европейские государства, однако, опасаются, что стремление к большей автономии просто будет способствовать дальнейшему развитию французской и немецкой экономик за счет маленьких европейских стран. Коалиция из 19 государств ЕС (страны Балтии и Скандинавии, Бенилюкс, Австрия, Хорватия, Чехия, Ирландия, Мальта, Португалия, Польша, Словения, Словакия и Испания) в целом негативно относится к этой идее, считая ее замаскированным протекционизмом. Отметим, что в «Глобальной стратегии ЕС» за 2016, 2017, 2018 и 2019 гг., широко используется концепция ЕСА, затрагивающая проблемы внешней политики Европы и являющаяся продолжением Стратегии европейской безопасности, появившейся в 2003 г. во время кризиса взаимоотношений между США и рядом европейских государств.

Центральным пунктом ЕСА является создание независимых вооруженных сил, достаточных для проведения самостоятельных политических, дипломатических и экономических инициатив объединенной Европы. Само по себе это намерение не является инновацией, еще в 1998 г. Франко-Британский саммит пришел к выводу: ЕС «должен иметь способность к автономным действиям с опорой на вооруженные силы и средства для их применения, или готовность применить их в ответ на международные кризисы». А Германский институт по безопасности и международным делам совсем недавно отметил, что стратегическая автономия является способностью «устанавливать свои собственные приоритеты и принимать собственные решения в вопросах внешней политики и безопасности вместе с институциональными, политическими и материальными средствами для их осуществления - в сотрудничестве с третьими сторонами или, при необходимости, самостоятельно». И в этом контексте ЕС должен перейти от подчинения внешним правилам к способности самому устанавливать, изменять и применять международные правила. Очевидно, что такая позиция навеяна практикой последнего времени, взятой на вооружение США, Китаем и Россией. ЕС, таким образом, посредством ЕСА пытается превратить «Клуб трех» в «Клуб четырех».

«Европа должна развивать и отстаивать свою стратегическую автономию в многополярном мировом порядке. Поэтому важно то, как Европа формирует свои отношения с ключевыми игроками - США, КНР и РФ, а также со средними и малыми странами - и как эти субъекты позиционируют себя в отношении стратегически более независимого Европейского союза» - Из доклада «European Strategic Autonomy. Actors, Issues, Conflicts of Interests». 04.03.19.

Даже в условиях значительного ухудшения американо-европейских отношений при администрации Д. Трампа, ЕС придется объясниться с США, являющимися посредством руководства в НАТО гарантами безопасности европейских государств. Последним из таких «объяснений» стала статья Верховного представителя ЕС по иностранным делам и политике безопасности Жозепа Борреля: «Почему европейская стратегическая автономия важна» (блог Ж. Борреля, 03. 12.20).

Подчеркнув, что ЕСА является частью согласованного языка ЕС довольно давно, автор отмечает, что она долгое время сводилась к вопросам обороны и безопасности. В этом контексте существовавшие дискуссии вокруг ЕСА ограничивались столкновением между теми, для кого стратегическая автономия была средством восстановления политического пространства по отношению к США и другими, предлагавшими ее избегать из-за ускорения размежевания с американцами. Хотя аспект безопасности остается преобладающим данная стратегия была расширена за счет новых субъектов экономического и технологического характера и пандемии. Что касается отношений с НАТО, Ж. Боррель напоминает выработанную максиму: «способность действовать автономно, когда и где это необходимо, и с партнерами, когда это возможно». В то же время никто не оспаривает жизненно важный характер трансатлантических отношений и никто не выступает за создание полностью автономных европейских сил за пределами НАТО, которые остаются единственной жизнеспособной структурой для обеспечения территориальной защиты Европы.

Верховный представитель полагает, что проблема заключена в том, что не все государства-члены ЕС понимают трактовку ЕСА одинаково, но это преодолимо. Истинная причина актуальности ЕСА заключена в грандиозном изменении мира, которое требует от «глобального игрока» стать «автономным». В противовес этому, значение Европы в мире уменьшается, 30 лет назад она представляла четверть мирового богатства, а по прогнозам, через 20 лет на ее долю придется лишь 11% мирового ВНП (Китай – 22%, США - 14%, Индия – 11%). В этом смысле ЕСА - это процесс политического выживания. Причем, это выживание происходит в условиях  трансформации экономической взаимозависимости, становящейся политически очень конфликтной, а так называемая мягкая сила становится инструментом жесткой силы.

Кризис пандемии выявил фундаментально асимметричный характер взаимозависимости и уязвимость Европы. Наука, технологии, торговля, данные, инвестиции становятся источниками и инструментами силы в международной политике.

Другая важная причина - смещение акцента мира на Азию, особенно в политике США. 

Сегодня Европа на своей периферии сталкивается с определенным количеством конфликтов, для разрешения которых придется действовать в одиночку, поскольку США считает, что эти конфликты их не касаются.

 В конфликтах, таких как Нагорный Карабах, Ливия, а также Сирия, ЕС является свидетелем формы «астанизации» региональных конфликтов (имеется в виду Астанинский формат по Сирии), что приводит к исключению Европы из урегулирования региональных конфликтов в пользу России и Турции.

Это реальные проблемы, которые нужно решать в рамках ЕСА, поскольку одной НАТО уже недостаточно. 

Не все европейские государства видят проблемы через одни и те же линзы, потому что у них нет ни одной истории, ни одной географии. И в результате у них разное стратегическое восприятие. Даже если государства-члены ЕС в целом согласны с тем, что они сталкиваются с одинаковыми рисками, восприятие этих рисков обязательно будет дифференцированным. На востоке, на юге или на юго-востоке восприятие угроз и опасностей неодинаково. С этой точки зрения стратегический компас, который в настоящее время находится в стадии разработки, будет очень важен, поскольку он направлен именно на гармонизацию восприятия угроз и рисков.

Однако ЕСА не может быть выражением предпочтений самых могущественных государств: ни одно государство в Европе не имеет права читать лекции другим, когда дело доходит до определения угроз и интересов Европы.  

Прошло время, когда необходимость в общей внешней политике и безопасности отрицалась или не принималась всерьез.

Избрание Джо Байдена, безусловно, приведет к более плодотворному трансатлантическому диалогу: от борьбы с пандемией до торговли, безопасности и климата. Только более способная и, следовательно, более автономная Европа может конструктивно работать с новой администрацией США, чтобы снова сделать многосторонность великой. Вот почему Боррель считает, что ЕСА полностью совместима с более прочными трансатлантическими связями и даже является предварительным условием для этого.

ЕСА не ограничивается безопасностью и обороной. Она применяется к широкому кругу вопросов, включая торговлю, финансы и инвестиции. В то время как в торговле ЕС уже стратегически автономен, в вопросах финансов и инвестиций еще предстоит проделать определенную работу. Необходимо развивать международную роль евро, чтобы избежать принуждения к нарушению собственных законов ЕС под тяжестью вторичных санкций и обеспечить гораздо более равные правила игры с Китаем, когда дело касается инвестиционных стандартов. 

Это движение было ускорено кризисом Covid-19, поскольку он показал, как такая проблема, как здоровье, может стать геополитической проблемой. 

Европе необходимо диверсифицировать источники своих поставок и предоставить стимулы для компаний, которые хотят переехать.

Другой вопрос, в котором ставка делается на стратегическую автономию, - это данные. В мире, где данные станут нефтью 21 века, Европа не может оставлять свои данные исключительно участникам рынка или конфисковывать их у государств, защита свобод которых не является абсолютным приоритетом. Здесь должна преобладать настоящая европейская модель. 

Философия статьи подводит Ж. Борреля к следующему выводу: «Стратегическая автономия - это не волшебная палочка, а долгосрочный процесс, направленный на то, чтобы европейцы взяли на себя все больше ответственности. Чтобы защитить наши интересы и ценности во все более суровом мире, мире, который заставляет нас полагаться на самих себя, чтобы гарантировать свое будущее». Трудно найти государство или политического деятеля, которые бы не согласились с этим выводом. А это значит, что ЕС вступил на путь формирования СШЕ.

P.S. Темой отдельной статьи, конечно же, должна стать трансформация отношений ЕС со странами Южного Кавказа в свете ЕСА и политической активности Франции.