Комментарий: Трон турецкого "султана" начинает качаться

Придя к власти в 2003 году, Реджеп Тайип Эрдоган выступал в роли либерального реформатора, стремящегося вести Турцию в Европу. Однако критики уже тогда предупреждали, что он - волк в овечьей шкуре и запрыгнул на "поезд демократии" только для того, чтобы в нужный момент его покинуть.

И они оказались правы: Эрдоган действительно сошел с этого поезда сразу после того, как ему удалось устранить политических противников, не придерживающихся религиозных взглядов, в армии и органах юстиции. С тех пор он движется к совсем другой цели - в сторону султаната. Началось путешествие во времени в османское прошлое.

Турция движется в прошлое

В последующие годы никто не смог Эрдогана остановить. Уверенно, почти виртуозно устранял он одно за другим препятствия на своем пути: протесты в стамбульском парке Гези, коррупционный скандал, попытку путча. В июне 2018 года он ввел в Турции президентскую форму правления, дающую главе государства очень широкие полномочия – персоналистский режим был создан.

Сегодня Эрдоган правит в Анкаре из нового президентского дворца с 1000 комнат, построенного в 2014 году. Его мечта: 100-летие Турецкой республики в 2023 году должно ознаменовать начало неоосманской эры. Однако трон под ним начинает шататься. В 2019 году появились первые признаки того, что мечты Эрдогана могут не сбыться.

Экономический кризис как начало конца

Власть Эрдогана пустила первые трещины летом 2018 года, когда его просчеты в экономической политике стали давать негативные результаты. Чтобы поддержать систему, опирающуюся на кумовство, он вливал инвестиции в строительную отрасль. В настоящее время турецкая экономика неэффективна, находится в состоянии кризиса и страдает от сильных скачков курса национальной валюты. В Турции высокая безработица, особенно среди молодежи. Раздражение населения страны усилилось резким ростом цен на продукты питания, в том числе овощи и фрукты.

На муниципальных выборах в марте прошлого года партия Эрдогана потеряла власть в крупнейших городах страны. Наиболее болезненной для президента была победа оппозиции в Стамбуле - крупнейшем экономическом центре Турции с наполненной до отказа городской казной, деньгами, в которых президент нуждается для сохранения власти.

Кто теряет Стамбул, теряет всю страну

Эрдоган не хотел мириться с поражением. Он оказал давление на избирательную комиссию, добился проведения повторных выборов. Но все безуспешно: на политической сцене появилась новая звезда - Экрем Имамоглу. Социал-демократ не потерял сомообладания, на выпады Эрдогана реагировал приветливо.

Он уверенно выиграл повторные выборы в Стамбуле у провластного кандидата, бывшего премьер-министра Бинали Йылдырыма. Имамоглу очень популярен, у него, как считают многие в Турции, есть шансы стать президентом.

Давление со всех сторон

Еще одной причиной поражения президентской Партии справедливости и развития (ПСР) на муниципальных выборах стала стратегия Эрдогана на поляризацию в обществе. Различные оппозиционные партии - исламисты, националисты, социал-демократы, либералы - несмотря на политические различия объединили усилия для победы над общим противником.

Позиции Эрдогана слабеют и в его Партии справедливости и развития, которую в последние годы покинули около одного миллиона членов. Бывшие соратники президента - экс-премьер Ахмет Давотоглу, бывший министр финансов Али Бабакан и бывший президент Абдулла Гюль вышли из нее и создали собственные партии, которые на следующих выборах привлекут на свою сторону часть консервативного  электората ПСР.

Благодаря умению преодолевать кризисы и силе воли Эрдоган за 16 лет у власти смог превратиться в "султана" Турции. Наделив себя почти монархическими полномочиями, он, казалось, незыблемо восседает на своем троне. Но в 2019 году неожиданно начались перемены, и многое теперь работает против него.

К тому же дата, которую страна будет отмечать в 2023 году - это столетие создания современной Турции, праздник, напоминающий об упразднении султаната.

Автор: Даниэль Беллют, обозреватель DW 

Комментарий выражает личное мнение автора. Оно может не совпадать с мнением русской редакции и Deutsche Welle в целом.