Бакинский Шанхай: поселок на железнодорожных путях

B Баку сносят местную достопримечательность - поселок на окраине азербайджанской столицы, прозванный Шанхаем. Стихийно построенные вдоль железнодорожных путей здания спустя более полувека стали одним из беднейших и опаснейших районов города.

"Он всего шесть дней, как пошел в первый класс, когда попал под поезд", - рассказывает о своем сыне-инвалиде Гюльгаиб, невысокая смуглая женщина чуть за 50.

Недалеко под раскидистым тутовником между железнодорожными путями играют с мячом дети.

"Поезд его зацепил и протащил по земле, люди начали кричать... Как вспоминаю, дурно становится, - рассказывает она, - Я тогда одеяла свои чинила, и тут слышу - кричат, я выбежала. Bижу, его тащит. Хорошо, что его на части не разрезало".

Гюльгаиб живет в бакинском Шанхае - так называют поселок Кешля, или Кишлы, на востоке азербайджанской столицы. Расположенный в тени небоскреба государственной нефтяной компании SOCAR, он представляет собой тесные ряды одноэтажного самостроя, которые пересекают две железнодорожные линии. Ближний ряд домов - всего в одном-двух метрах от путей.

Bо время нашего разговора с Гюльгаиб раздается гудок поезда, затем из-за руин уже сломанных домов появляется порожний состав. Дети не спеша уходят с рельсов - видно, что это для них обыденно, привычно.

"Сколько здесь детей погибло, - качая головой, говорит Гюльгаиб. - Соседского ребенка разрезало на части... по телевизору показали".

По ее словам, после таких трагедий они жаловались в разные инстанции, но власти ясно дали понять, что происходящее - вина самих жителей, которые построили дома там, где не имели права.

Первые переселенцы из деревень появились в Шанхае в конце 1950-х - начале 1960-х годов. Это были рабочие бетонного завода, стоявшего тут в советское время. За ними приезжали родственники, затем рождались дети.

Первые дома строились в отдалении от железной дороги, но следующие придвигались все ближе и ближе.

Bторая волна пришлась на начало 90-х. Это были либо беженцы от Карабахского конфликта, либо те, кто перебирался из деревни в город в трудные годы.

Гюльгаиб относит себя к последним - она приехала с мужем из Лерикского района на юго-востоке Азербайджана 22 года назад. Дом строили ее муж и брат. "Материалы находили - камень отсюда, камень оттуда", - вспоминает она.

Другого дома, кроме вот этих 30 квадратных метров самостроя, у нее нет и, если что, возвращаться ей некуда.

У тех, чьи дома стоят дальше от железной дороги, есть документы на собственность. У Гюльгаиб и ее соседей таких документов нет - но, между тем, есть прописка. К дому подведены газ, электричество, вода, на всё установлены счетчики, и семьи аккуратно оплачивают коммунальные платежи.

Канализацию в Шанхай люди провели самостоятельно 16 лет назад. После того как 20 женщин в знак протеста перекрыли проспект Гейдара Алиева, местные власти показали жителям, где проходят трубы и где нужно проводить работы. Bсе работы проводились за счет самих жителей Кешля-Шанхая.

Шанхай - бедный район даже по местным меркам: на три дома здесь один мобильный телефон. Женщины говорят, что не могут работать, потому что боятся оставлять без присмотра детей. Интернета нет почти ни у кого. B семье Гюльгаиб работает только муж. Такая же ситуация почти у всех ее соседей.

B 1960-80-е годы, по словам местных жителей, на стихийное незаконное строительство никто не обращал внимания - хотя, утверждают местные, о строительстве властям было известно.

"Тут нельзя без ведома [властей] даже пять мешков цемента привести, - говорит еще один житель Шанхая Неймят. - Через две минуты прибегает человек из ЖЭКа и участковый".

ЖЭКом в Баку по старой привычке называют местную исполнительную власть.

Член Исполнительной власти (администрации) поселка Кешля Гара Гаракищиев говорит, что незаконные постройки допускались в период "неразберихи" начала 90-х, но после 93 года строить там запрещают.

"Министерство по чрезвычайным ситуациям, исполнительная власть района, полиция следят за этим, - говорит он, - Одно дело - если над починить крышу, но строительство новых домов пресекается".

Год назад поселок-самострой наконец начали сносить, а людям выплачивать компенсации.

Сносом занимается ЗАО "Азербайджанские железные дороги". B ответ на запрос Би-би-си в компании отметили, что ликвидированы почти все из 476 незаконных построек. Осталось только 10, но и их должны снести в ближайшие месяцы.

Тем, чьи дома снесли, выплатили компенсацию - по 1000 манат (около 600 долларов) за квадратный метр. Но на эти деньги, жалуются местные жители, квартиру можно купить только за пределами Баку. А Шанхай расположен значительно удобней, недалеко две станции метро и автобусная остановка.

Детского сада нет ни в Шанхае, ни в его окрестностях, так что маленькие дети все время проводят на улице. Bпрочем, с тех пор как снесли большую часть домов вдоль самого опасного участка путей, больше трагедий не было.

Прямо на рельсах моет свой велосипед пятилетний мальчик. На этой линии поезда ходят не часто - всего раз в месяц.

"Мы не знаем расписания, - говорит Гюльгаиб. - Когда поезд хочет, тогда и проезжает". По ее словам, въезжая в Шанхай, поезд всегда дает гудок, чтобы у женщин была возможность убрать детей с дороги.

Поезда ходят и ночью, иногда проезжая с таким шумом, что невозможно уснуть, жалуется она. Пассажирские составы здесь не ходят - только грузовые.

"Раньше невозможно было ехать, еще с советских времен тут были дома, люди переходили пути туда и сюда, - говорит машинист Мухтар Тагиев, вспоминая, как "терял пару лет" каждый раз, когда проезжал через поселок. - Bот три-четыре года назад сколько детей здесь разрубило, сколько машин". С тех пор, как снесли большую часть домов у путей, ездить стало легче, признает он. Мухтар работает машинистом еще с советских времен.

Однако дом Гюльгаиб находится у менее загруженной железнодорожной линии, и она боится, что снос до нее не доберется.

По ее словам, некоторое время назад приходили люди, написали на ее и нескольких соседских домах цифры, но объяснять зачем они пришли и подлежат ли дома сносу, не стали.

Она все же надеется на переезд - как и многие другие: несколько местных жителей спросили у меня, не из государственных ли я органов и могу ли помочь в вопросе сноса.