Слишком гордый султан

В ночь на вторник турецкие спецслужбы провели массовые задержания в большинстве провинций страны, арестовав более 800 человек. Их обвинили в связях с оппозиционером-эмигрантом Фетуллахом Гюленом и участии в прошлогодней попытке государственного переворота. По неофициальной информации большинство из задержанных — полицейские, которые, возможно, готовы были подтвердить факты фальсификаций в ходе недавнего конституционного референдума, превратившего президента Реджепа Тайипа Эрдогана в практически неограниченного правителя Турции.

Формально эти аресты не имеют отношения к внешней политике Анкары, однако наблюдается очевидная связь: чем крепче позиции Эрдогана на родине, тем активнее, если не сказать самоувереннее и наглее он ведет себя и с соседями, вроде Сирии, и с партнерами вроде России и даже с союзниками, вроде США и Евросоюза.

Вот и сейчас турецкий президент, которого международная пресса за любовь к единоличной власти все чаще называет просто «султаном», буквально за одни сутки позволил себе отдать приказ нанести несколько ударов по Сирии, а также публично истолковал в свою пользу слова Владимира Путина, сказанные в телефонном разговоре.

«Эрдоган, не пойми меня неправильно, я не сторонник Асада, я не его адвокат», — процитировал президент Турции своего российского коллегу. Эрдоган истолковал это в пользу того, что Москва может согласиться на смену президента Сирии. По его словам, при Башаре Асаде примирение в Сирии просто невозможно.

В итоге Кремлю пришлось комментировать заявления турецкого лидера и доказывать, что позиция Владимира Путина осталась неизменной. «Что касается поддержки Асада, позиция России и президента Путина по Асаду не менялась и она хорошо известна», — пояснил пресс-секретарь президента РФ Дмитрий Песков. По его словам, глава российского государства «отстаивает позицию, которая не допускает принятия решения о будущем той или иной страны какими-то третьими лицами или третьими странами».

Эрдоган, впрочем, не только позволил себе некорректно трактовать в свою пользу слова российского президента, но и продемонстрировал, что уважение к США, как союзнику по НАТО сейчас в Анкаре тоже не слишком велико. Речь об ударах турецких ВВС по позициям курдов на северо-востоке Сирии и севере Ирака. В результате погибли около 70 человек, в основном из числа солдат курдского ополчения — «пешмерги», которое при поддержке американцев штурмуют позиции террористической группировки «Исламское государство» (запрещенной в РФ).

Госдепартамент США в ответ жестко раскритиковал авиаудары Турции по позициям курдов, заявив, что Анкара не должна вести борьбу с запрещенной на турецкой территории Рабочей партией Курдистана «за счет нашей общей борьбы с террористами». Однако ответ Эрдогана явно позволяет поставить под сомнение формулировку «общая борьба». Не обращая внимания на то, что представители стран, ведущих операцию в Сирии, утверждают, что об этой бомбежке турки никого заранее не предупредили, турецкий президент заверяет: «Мы поделились этим с США с Россией и мы также делимся этим (информацией) с Ираком». При этом он также дал приказ турецкой сухопутной армии атаковать курдское ополчение в сирийской регионе Африн. Курды вынуждены в ответ снимать войска с «антиисламистского» фронта и перебрасывать их на границу с Турцией.

Неудивительно, что многие зарубежные комментаторы после этого называют Эрдогана «единственным союзником» ИГ. И все это происходит на фоне заявлений турецкого президента о том, что его страна может отказаться от вступления в ЕС и восстановить смертную казнь, а также пересмотреть свои отношения с ПАСЕ и Советом Европы из-за того, что там решили возобновить правозащитный мониторинг ситуации в Турции.

В итоге получается, что агрессивная внешняя политика Эрдогана приводит к конфронтации практически со всеми соседями и партнерами Турции. Чем больше у «султана» полномочий, тем в большей изоляции оказывается его страна. И если для сохранения персональной власти это, возможно, верная стратегия, поскольку союзники и партнеры больше не смогут повлиять на турецкую внутреннюю политику, то для политики внешней одиночество — это очень слабая позиция.

Иван Преображенский