Ибрагимбеков - 75

Политика и искусство  в  судьбе Рустама Ибрагимбекова смешались в непредсказуемом потоке.  «Белое солнце…», «Восток-Запад», «Утомленные солнцем» воссоздавали живое вещество времени в составе истории,  поднимая уровень диалога с аудиторией на высоту современных мировоззренческих смыслов.  Да и политика для писателя — не удовлетворение амбиций,  но попытка противостоять тотальной коррозии, моральной деградации, охватившей многие из стран постсоветского пространство.  «Для чего нужен поэт? — вопрошали древние, — Для того, чтобы он разбудил город». 

 

 

В Баку он родился и вырос, хотя отец родом из Шемахи, где в древности люди разных национальностей жили вместе. И в Баку советской эпохи, прихотливый рисунок этнической мозаики создавал не только уникальную атмосферу, уклад, свои традиции и обычаи, но фантастическую питательную среду.          Сегодня легендарный город заселен жителями сельских районов, вынужденными покинуть места своего проживания по многим причинам и, прежде всего, из-за военного конфликта с Арменией. «На самом деле, — возражает Ибрагимбеков, — там продолжают жить примерно полмиллиона настоящих бакинцев, сохранивших дух и любовь к городу, но они перестали определять лицо города и вряд ли это поправимо. Сравнивая, например, наш город с Ереваном, я всегда считал, что многонациональный Баку находился в более выигрышном положении. Потому что, сталь — это железо с примесью добавок, придающих ей стойкость».   Вот что, ребята. Пулемет я вам не дам.

 

Статья Ибрагимбекова «По ком звонит колокол» произвела эффект разоравшейся бомбы. В ней он бросает вызов  сложившейся в Азербайджане коррумпированной системе, с  горечью  говорит о безразмерности финансовых злоупотреблений, нарушении прав, о власти, развращенной безмолвием и покорностью народа. Подобное не прощают. Еще больший шок вызвала информация о решении писателя баллотироваться в президенты Азербайджана в качестве единого кандидата от оппозиционного Национального совета демократических сил. Широкомасштабная кампания по дискредитации Ибрагимбекова мгновенно обрела характер травли. «Зачем, — спрашиваю его, —  художнику идти в политику да еще в стране с неоднозначной политической обстановкой?» Получаю парадоксальный ответ: «А я и сегодня не считаю, что пошел в политику. Еще 2008-ом я написал повесть «Сложение волн», в ней и в других произведениях старался говорить правду о том, что происходит в стране.  Какое-то время это сходило это с рук. Но начиная с 1997-го в Баку фактически было уничтожено то, что принято называть общественным мнением. Установленный режим формально называется демократическим, на самом деле, являет собой выраженный авторитаризм, не приемлющий иных мнений».   

 

 

«Писатель Акрам Айлисли написал повесть, с которой можно серьезно поспорить. Вместо этого его лишили всех наград,  начали сжигать его книги. Как можно было не выступить в его защиту? Но это произошло позже... Годом-двумя раньше по моему предложению  начали встречаться и обсуждать наболевшие проблемы общества несколько замечательных людей —  любимый народом поэт,  выдающийся ученый, историк с мировым именем,  тот же Айлисли… Так возник Форумом интеллигенции. Затем по моей идее был созван Национальный Совет Демократических Сил. Впервые за 20 лет объединились все оппозиционные партии»   Инициатива наказуема: те, кто не могли договориться, сошлись на нейтральной фигуре Ибрагимбекова, убедив его стать председателем Совета. Но борьба  на выборах в Азербайджане заведомо безуспешна. Власть обладает огромным финансовым и административным ресурсом. По официальной информации  действующий президент Ильхам Алиев одержал на выборах-2013 сокрушительную победу(более 84%)

 

У Ибрагимбекова иная точка зрения: «На самом деле, это Пиррова победа. Это знает весь мир. Бюро по демократическим институтам (БДИПЧ) ОБСЕ, обладающее юридическим правом оценивать выборы, поставило под сомнение итоги выборов в Азербайджане, зарегистрировав нарушения на 58% избирательных участков. Есть достоверные документы, подтверждающие, что бюллетени вбрасывались сотнями на глазах у ошеломленных наблюдателей».

 

Элитарная часть азербайджанской интеллигенции под политическим давлением, по сути,  сдалась. Еще 10 лет назад Ибрагимбеков писал о том, что страна без элиты не имеет будущего. Коррупционные, ведомственные, родственные, местнические соображения берут верх, и по карьерной лестнице поднимаются люди посредственные. Самостоятельно мыслящие оказываются на обочине жизни. «Я придумал хороший, как мне кажется, образ, — говорит Рустам, — мы часто сетуем по поводу того,  что часть нашей территории захвачена иностранным государством.  Но   не замечаем, что вся страна захвачена людьми с очень низким IQ. Увы, подавляющее большинство людей, которые могли бы возвысить свой голос, молчит. Я их понимаю, видя, что со мной сотворили (ни к чему рассказывать подробностей). А огромная армия педагогов, инженеров, врачей вынуждена молчать, потому что их тут же выбрасывают на улицу. Сегодня быть оппозиционером в Азербайджане —  героизм. При всех серьезных проблемах нашей оппозиции, которая внутри себя воюет с не меньшим пылом, чем с властью, невозможно не воздать ей должное, видя какому изощренному преследованию она подвергается». Как остановить гуманитарную катастрофу охватившую страну, в которой литературный язык существует с XI века? Ведь  из сотни книжных магазинов, по словам Ибрагимбекова, в Баку осталось всего три-четыре, а на территории страны  одна за другой закрываются библиотеки.   

 

 

Кажется, про создание мегахита «Белое солнце…» все известно. Но столько ярких художников оказалось причастными к этой захватывающей истории, каждый раз обнаруживаешь новые повороты. Андрон Кончаловский писал сценарий вместе с  Фридрихом Горенштейном, и сам планировал снимать истерн, на который после успеха «Неуловимых…» был большой спрос.  Сценарий режиссера разочаровал. Решили срочно организовать «спасательную бригаду». А на экспериментальной студии уже лежал дипломный сценарий Ибрагимбекова «В одном южном городе», вызвавший в Азербайджане острую полемику. Вот одаренного «полемиста» в качестве знатока востока и позвали в соавторы к Валентину Ежову, автору «Баллады о солдате».

 

«Я понял, что если признаюсь, что никогда не был в Средней Азии, меня в компанию не возьмут. А поработать с Ежовым и Кончаловским хотелось». Именно в это время они открыли для себя «Сокровенного человека» Платонова (фамилия Сухов не случайно созвучна фамилии Пухов). Знакомство с платоновским героем помогло сложить историю приличного русского человека —  не борца, не революционера — оказавшегося в обстоятельствах революции и пытающегося в драматичной ситуации вести себя, как должно мужчине.  Многим идея с гаремом казалась чрезмерно экзотической, надуманной, но через несколько лет после выхода фильма Ибрагимбеков прочитал в газете, о трех русских путешественниках, которые  вывели караван невольниц в Африке к берегу океана и спасли их. «Валентин Ежов, человек замечательного остроумия, все обсуждения начинал так: «Хочу чтобы вы сразу учли — гарем — это не бардак, а прямо наоборот». Но авторов сценария фильма продолжали обвинять в снижении высокой темы революции, осквернении образа героев Гражданской войны… А сразу после развала СССР фильм назовут гимном колонизаторству. Бред. Кого же Сухов колонизировал? Всего и хотел солдат:  домой к своей разлюбезной Катерине Матвеевне, а вынужден был песок глотать, спасая «товарищей женщин» в парандже. Но фильм был неуязвим. Его щит — бескрайняя и безвременная зрительская  любовь. Идеологические нападки и кампании сочтем записями в  истории болезни страны и общества. 

 

 

Ибрагимбеков считает огромной удачей, что сценарий попал в руки Владимира Мотыля, который, взялся за него вынуждено —  ему не разрешали ставить картину о декабристах «Звезда пленительного счастья». Между прочим, фильм предлагали снимать Кончаловскому, Жалакявичусу, Чулюкину, Тарковскому. Вообразите, каким  неожиданным могло бы стать «Солнце» русского истерна. Да и «Солнце» ли? Фильм назывался вначале «Басмачи», потом «Пустыня», «Спасите гарем». Последнее имя своей фривольностью разгневало госкиношного начальника Владимира Баскакова, потребовавшего подыскать более нейтральное название. «Какое?» — заинтересовались авторы.

 

«Ну, что-то вроде «Белого солнце пустыни», — протянул он. «Баскакову принадлежит и несколько реплик, вошедших в фильм, — вспоминает Рустам, —  например, он сказал: «Знаете, ребята, немножко грубовато вы сработали. Восток — дело тонкое». Много крылатых фраз возникали по ходу съемок, которые шли сложно, несколько раз картину останавливали. Но экспериментальная студия была экономически устроена таким образом, что закрыть фильм было невозможно. Известно, что в начальном варианте был трагический финал, и жена Верещагина сходила с ума.  «Да ведь и сейчас она по берегу идет в таком неадекватном состоянии, — говорит Ибрагимбеков, —  Есть другая забавная вещь. В сценарии, опубликованном отдельной книжкой одновременно с фильмом, был постскриптум. «Спустя несколько лет Сухов, оказавшись в Голодной степи,  вновь встречает свой «гарем». Освобожденные им женщины остались неразлучными. Дружной бригадой цементщиц трудились они на строительстве канала».

 

Картину  привычно называют «культовой». Но ведь «Белое солнце пустыни» — в самом деле, культовый фильм. Космонавты смотрели его перед полетом, словно совершая обряд защиты. «Фильм стал их талисманом. Его брали и в полет, и там тоже пересматривали. Один из космонавтов рассказывал мне, как однажды выключился свет,  они были в  паническом состоянии, и вдруг раздался голос: «Давно здесь сидите?», испугавший  еще больше. Тут загорелся экран телевизора, выяснилось, — это как раз тот эпизод, в котором Сухов обращается к старикам, замершим у стены.

 

 

Не могла не спросить Рустама о продолжительной главе жизни —  многолетней дружбе — борьбе с Никитой Михалковым.  «В 1971 году, я написал сценарий для дипломного фильма Никиты, с которым я познакомился через Андрона Кончаловского. Долгие годы Никита был для меня товарищем и соавтором, все было замечательно, но когда он стал общественным деятелем, стало ясно, что ему чужда суть общественной деятельности, и это привело к развалу Союза кинематографистов, замечательного сообщества, которое в отличие, скажем, от писательского, было очень дружным. Так произошло расхождение, как это ни странно звучит, идеологическое. При этом мы поддерживаем нормальные отношения, и никакого враждебного чувства у меня к нему нет». Тем не менее от соавторства в «Утомленных солнцем — 2»  Ибрагимбеков отказался.  По его сценариям снимали Михалков, Балаян, Прошкин, Бодров… Но ближе всего ему картины, снятые в Баку Расимом Оджаговым:  «Признаюсь вам, практически все, что  пишу, связано с одной темой. Когда я начинал, весь мир с восторгом смотрел фильмы Антониони. Многие пытались ему подражать,  главной темой искусства стала тема некоммуникабельности, одиночества человека. В общем  проблема вечная. У нас же в стране актуальнее была иная — энергичное вовлечение человека в коллективную жизнь, овладение его ментальностью.  С детского сада от ребенка требовалось  «активное участие». Сама среда была сверхактивной, подчиняя  личность. Главная проблема для нас была в обратном: как добиться, чтобы общество тебя не ломало, как отстоять себя, свою индивидуальность, мировоззрение». 

 

По сути, все его сценарии о том, как человек пытается сохранить себя и близких, соскочить с неумолимого общественного конвейера. «Когда ты заплывал куда-то далеко в море, выныривал — и видел лозунг «Коммунизм — наша цель». Как бы далеко не заплыл, тебе всегда давали понять —  мы с тобой, дорогой наш,  не забывай об этом.  Сейчас, по сути говоря, мало что изменилось. Одна идеологическая диктатура сменилась другой, но методология жизни примерно та же. Победили люди, служащие исключительно кошельку. Это их страна».

 

 

Среди фильмов, которые, на взгляд Ибрагимбекова удались, он выделяет снятые Романом Балаяном, и в первую очередь — «Храни меня мой талисман».  Ценит и «Утомленные солнцем», полагая, что при нормальной ситуации такую картину можно было бы снять и в советское время. «Мы ни на грамм не воспользовались возможностями полить грязью прошлое. Пытались более или менее честно рассказать сколь странной была жизнь. Ведь с одной стороны, это самый радостный день в жизни маленькой девочки,  с другой — самый страшный день  ее жизни, потому что за всем внешним праздником — трагедия, поломавшая судьбу ее отцу,  ей,  всей семье».  До сих пор многие по-прежнему именуют Сталина крепким хозяином, а Молох, им запущенный — самой справедливой в мире системой. «Я-то вырос в семье, где уже тогда все знали, — говорит Ибрагимбеков, —  Когда умер Сталин, мне было 14. Пришел домой в слезах. Мама резала мясо, и сказала отцу: «Усатый дал дуба».  Я возмутился: «Как ты можешь! Это же наш вождь! Я всегда знал: вы ненавидите нас!» — «Кого «нас?», — переспросила мама. — «Нас, советских», — сказал я. На что мудрая мама заметила: «Сынок, вырастешь, и сам все поймешь». К счастью, родители не пытались в нас вложить готовый опыт, что часто происходит в интеллигентских семьях»

 

 

 

 

— Рустам, последний вопрос. Где ваш дом сегодня? В Москве, Лос-Анжелесе, Баку?

 

«Когда я двадцатипятилетним приехал в столицу учиться, меня спрашивали: «Ты  переехал в Москву?». Я отвечал: «Нет, я просто живу и в Москве. А если у меня будет возможность жить в Париже, буду жить и в Париже. Это не означает, что я уеду из Баку». За это время и Москва стала родным городом. И, к сожалению, сейчас не модно об этом говорить, но у меня «державный» менталитет,  существую в несуществующей, извините за тавтологию, стране. Приезжая в Ригу, не ощущаю себя за границей, что очень обижает рижских друзей. То же самое в Средней Азии, и в Грузии, и везде. В Америке бываю в среднем в году месяца полтора. Так и живу. И круг друзей не очень расширяю. Сейчас еду в Нью-Йорк, туда прилетают из разных стран четыре моих товарища. Люди уже не молодые. Будем жить в одной квартире. Вести мальчишеский образ жизни, как делали это полвека назад. Большинство людей, переходя из детства в юность, забывают о детстве, достигая среднего возраста, забывают о юности. Так и стареют раньше времени».

 

В Баку не был почти год. К нему с напряжением относится нынешняя власть. Его уже задерживали для острастки на границе. Тем не менее, он планирует вернуться.  Ибрагимбеков  не отказывается от себя вчерашнего. Может, поэтому автор более полусотни сценариев сохранил уважение коллег из разных стран. Он и сегодня  в неплохой творческой форме. Эльдар Шенгелая снимает «Кавказское трио» по его сценарию — честное социальное кино. Герои фильма три друга, армянин, азербайджанец и грузин, рискуют карьерой, жизнью, оставаясь верны дружбе. А значит — себе.