К чему мы пришли?

После последних встреч министров иностранных дел Турции, Ирана и России 28-29 октября 2019 года и их заместителей – 10-11 декабря того же года, главы внешнеполитических ведомств этих стран 22 апреля с.г. провели, конечно, из-за пандемии, – в онлайн-режиме, рандеву, на  котором  обсудили сирийский вопрос.

Турецкий министр Мевлют Чавушоглу заявил в социальных сетях, что «…на VII совещании министров иностранных дел в «Астанинском формате»… мы провели обмен мнениями о последних событиях, особенно в Идлибе и на Восточном берегу Евфрата, о политических дискуссиях, гуманитарной ситуации и возвращении беженцев».

В рамках Сирийской проблемы последние четыре месяца оказались чрезвычайно напряженными для Турции и России, и  хотя в январе и феврале президент Эрдоган говорил о завершении «Астанинского процесса», Чавушоглу, стараясь соблюдать дипломатические рамки,  уточнил, что здесь пока «пройдено полпути». Так что же, данный процесс продолжается или нет? Откуда такая несогласованность в словах президента и министра иностранных дел Турции?

Впрочем, по сути «Астанинский процесс» можно было бы считать  завершившимся уже после встречи Путина и Эрдогана в Сочи 17 сентября 2018 года. Так, хотя на саммите глав государств Ирана, России  и Турции в Тегеране 7 сентября Путин и резко отказался дать отсрочку для "избавления Идлиба от террористов", все же Эрдоган смог  получить ее в Сочи через 10 дней.

Обязательство же Анкары  состояло в том, чтобы избавить Идлиб от группировок, которые Москва считает «террористами», а Турция –  «умеренными бойцами. Несмотря на предоставление Анкаре 20-дневной отсрочки в сентябре 2019 года, она не решила вопрос: террористические группы усилили свои позиции в регионе и не захотели  покидать его.

В декабре же турецкие министры и обороны, и иностранных дел открыто  выразили поддержку этим группам, и более того, после очередного нарушения режима прекращения огня 12 января с.г. Турция заявила, что не откажется от протежирования этих «умеренных  бойцов».

События, пследовавшие за этим, всем хорошо известны: после гибели 27 февраля в Идлибе 33 турецких военных Сирия была «позабыта», а Россия и Турция чуть ли не оказались на пороге войны. Во время встречи Путина и Эрдогана в Кремле 5 марта, Анкара, добившись прекращения огня, снова выиграла время. И с 15 марта турецкие и российские военные начали и уже пять раз провели совместное патрулирование в Идлибе, однако радикальные группировки не дают продолжать  его и дальше.

Если на сегодня такова ситуация, то о каком «Астанинском процессе» можно говорить? Ведь 20 января 2017 года он был начат с целью  нахождения политического решения сирийской проблемы, контроля над прекращением огня и скорейшего решения гуманитарных вопросов.

И что это за процесс, если  развитие  событий привело Россию и Турцию на грань войны? Не парадокс ли: речь идет о решении сирийской проблемы, Москва и Тегеран имеют самые тесные прямые отношения с Дамаском и оказывают военно-дипломатическо-политическую помощь президенту Асаду. А Анкара, несмотря на многочисленные предостережения и настойчивые попытки России и Ирана, отказывается не только от закулисных переговоров с ним, не допускает никакой формы диалога с режимом Асада, но даже и говорить о нем не хочет, настаивая: «Палач  Асад должен уйти!». Другими словами, две из трех стран, пытающихся найти мирное решение сирийской проблемы, являются близкими друзьями и союзниками Сирии и присутствуют во многих регионах  этой страны, а третья страна даже не помышляет пойти на какие-либо уступки государству, признанному ООН.

Небезынтересно, что чем большей  настойчивостью Р.Эрдоган просил В. Путина «не защищать Асада», тем сильнее Москва поддерживала  последнего. Как в  таком случае Турция, Иран и Россия могут все же полагать, что начатый ими в 2017 году «Астанинский процесс» все еще  продолжается?

Впрочем, на самом деле все  три страны и сейчас не верят, и с самого начала не верили в это. Когда 27 января 2017 года министр иностранных дел России Лавров принимал в Москве представителей воюющих в Сирии сторон, то «группа Рияд», поддерживаемая Саудовской Аравией, отказавшись  вести переговоры с поддерживающей Асада Москвой, не явилась на встречу. То есть «процесс» родился неполноценным. А на данном этапе Саудовская Аравия, покровительствующая «группе Рияд»,  косвенно поддерживает Дамаск.

Другими словами, «Астанинский процесс» привел к усилению арабского национализма и поддержки Башара Асада многими членами Лиги арабских государств.

Так этого ли добивалась Турция, проводя в регионе свою политику?

Маис Ализаде