Азербайджанцы в немецком лагере для беженцев. 2017-й

В апреле  2014 года, с ареста депортированного из Турции в Баку журналиста Рауфа Миркадырова началась  великая азербайджанская «охота на ведьм». Пройдя через фиктивное следствие, решениями таких же фиктивных судов были брошены в тюрьмы лучшие  сыны и дочери страны, неугодные действующей власти. Тогда же началось непрекращающееся бегство азербайджанских демократов в Европу. Журналисты независимых и оппозиционных СМИ, политики, деятели неправительственных организаций, просто общественные активисты  находили политические убежище в свободных странах. За ними в эмиграцию устремились  граждане, не имеющие отношения к политике и никогда не участвовавшие даже в разрешенных властью митингах.

Если в первые годы «великого переселения демократов» прохождение ими сложной процедуры фильтрации и узаконивания пребывания в стране было относительно беспроблемным, то с началом массового переселения в Европу арабских беженцев мест для размещения азербайджанцев стало не хватать, ведь в Германии, куда приехало большинство мигрантов, они должны прожить три месяца в фильтрационном лагере для беженцев. В это время  власти изучают приехавшего, рассматривают его документы. Потом прикрепляют его к конкретному городу, в котором суд решает дальнейшую судьбу мигранта.

Свободных зданий для размещения беженцев в Германии не осталось, и строятся палаточные городки, беженцев расселяют в строительные вагончики, устраивают общежитие в спортивных залах, школьных помещениях. Общие туалеты,  в которые надо выстоять очередь, общие столовые, скученность, конфликты с другими беженцами, споры с администрацией… все это приходится вытерпеть,  в противном случае можно легко оказаться вне этого лагеря  - в полицейском участке, и с большой вероятностью не получить вид на жительство.

Корреспондентка азербайджанских оппозиционных изданий переехала в этом году в Германию вместе с двумя своими детьми 5-6 лет. Оба мальчики.  Не называем ее имени, чтобы не навлечь ей проблем с местными властями, решающими сейчас ее дальнейшую участь.  Молодая женщина регулярно размещала в социальной сети короткие репортажи, заметки об увиденном в одном из германских лагерей для беженцев…

В первое время ее зарисовки напоминали впечатления восторженного туриста. «Огромный магазин, заполненный товарами только для домашних собак:  домики, корзины, различные собачьи корма,  поводки,  кормушки, одежда. Жилет для собаки стоит 24 евро, кормушка — 8. Здесь даже собаки счастливы!».

20 марта она провела первый свой Новруз на чужбине и пишет, перемежая каждое предложение смайликом:  «понятно, здесь не зажигают костры.  Но рядом мои детки, на скатерти — честная еда, а в сердцах надежды и мечты. Чужбина — это не плохо, оказывается я годами себя напрасно пугала. Напротив,  давно надо заменить  Родину, в которой обломались все мои мечты, на такую чужбину. Пусть этот год будет в нашей жизни успешным, пусть расцветут наши мечты,  дай бог нам достичь хотя бы части из желанного…».

Наша коллега провела два дня в немецкой семье и рассказывает об увиденном:  «в Баку я покупала детям книги, старалась не отказывать сыновьям во всем, что способствует их развитию.  Но как много книг и игрушек в детской комнате их младшего ребенка! У полуторогодовалого немецкого мальчика  около 40 книг и много игрушек, а во дворе маленькая песочница и много другого. Здесь детей воспитывают с самого малого возраста, обучают, не кричат на них. А у нас даже дети богачей не имеют столь разносторонних возможностей для развития.  К тому же ведь у них книги красочнее, лучше наших. 

Если в своей стране много такого, что вы не в силах исправить,  оставьте напрасные усилия,  соберитесь и бегите в счастливую страну, если хотите добра вашим детям. Ничто не важнее счастья вашего ребенка!».

В лагере — тяжелые будни. Давит неопределенность будущего, скученность, обилие незнакомых, нервных людей.  Вместе с нашей коллегой там много азербайджанцев (в других германских лагерях наших соотечественников не так много — делились с нею другие эмигранты из Азербайджана).

«Знаете как выглядит за рубежом  азербайджанский мужчина? Я наблюдала их месяц, и казалось, что из Азербайджана убегают худшие…

Раннее утро в лагере. В семь часов каждый идет в столовую за чаем и едой. Ежедневно в 8 утра вижу во дворе двух мужчин, стоящих на углу и беседующих — осматривают и обсуждают проходящих. Оба азербайджанцы. С утра перемывают чьи-то косточки.

Однажды,  в первый день нашего пребывания в лагере после 10 вечера услышала истошные крики. Мужчина кого-то бил, хлестал пощечины и кричал на нашем языке: «Опусти руки вниз!». Дети испугались. Оделась и закричала: «Здесь не Азербайджан, что за поведение?».  Вопли прекратились. Спросила у ребенка в коридоре, сказал, что сосед каждый день избивает жену и детей.

В четверг открыла окно, чтобы посмотреть на город. Кто-то  кричал  на азербайджанском языке.  Мужчина во дворе кампа кричал все известные ругательства — это он говорил по телефону.  Рядом стояли двое и наблюдали за ним.
Здесь есть социальный фонд, выдающий пособия. В очереди стоит много азербайджанцев. Один кричит на другого: заткнись, ты это не сможешь, я здесь дольше тебя, ты лучше меня знаешь? Представители других национальностей смотрят и пытаются понять происходящее. Затем все азербайджанцы  подключились к общей дискуссии, мужчины принялись рассказывать, как они здесь дерутся и бьют эмигрантов из других стран.

Азербайджанские мужчины в нашем лагере в большинстве не желают посещать языковые курсы. Собравшись во дворе, проводят время за обсуждениями или гоняют в футбол, или же на полученные от государства 150 евро пытаются закадрить лагерных женщин. Если спросите про наших женщин, то они заняты детьми, готовят пищу, водят детей на курсы и сами учат язык, стараются слиться с немецким обществом. Иногда так хочется собрать  женщин и спросить: зачем они цепляются за отсталых мужчин,  тратят жизнь на этих существ? Но не говорю, наверное, они сами поймут однажды.

… Ходила записываться на курс немецкого языка. Из около двадцати слушателей только один не азербайджанец. Педагог   двухнедельных курсов - германский турок, предлагает собраться, чтобы познакомиться друг с другом, попить вместе чай, побеседовать на немецком языке. Один из наших громким голосом возразил, на ломаном турецком настаивал на встрече со слушателями в других группах. Мол, с нашими и так познакомимся.  Преподаватель несколько раз предлагал провести встречу в кругу нашей группы, объяснял правила. Тот — опять за свое. Наконец турок на турецком выдал: «Что поделать, есть у нас такое...».  И долгая тишина…

Наконец, в камп заявилась полиция и увела азербайджанца, избивавшего жену. Другого, не того что бил жену и детей ежедневно. Через день задержанного освободили, а его супругу поместили в убежище и детей куда-то увезли. В очереди за документами освобожденный мужчина с понтом и смешком подошел, поздоровался с другими: «Ооооо, приветствуем… Молодец!». То есть браво, у тебя это получилось — такая у наших реакция». 

Она пишет: «Сорок дней, как я в лагере для беженцев. До приезда в Германию  брала интервью о беженцах в Европе, некоторые медиа публиковали превратные статьи о тяжелой жизни в таких лагерях. Как  хотели притормозить бегство азербайджанцев, как бы помогали, таким образом, нашему правительству. Даже я поверила, что в лагерях детей насилуют и все такое. За две недели до выезда погрузилась в стресс, но все-таки выехали. В первую мою ночь в кампе до утра не заснула.  На двери не было замка и мне казалось, что кто-то войдет и нападет на детей.

Нельзя быть таким бессовестным. Даже самые ничтожные наши мечты насилуются — понимают ли это в Азербайджане?».

И снова она о курсе немецкого языка. Оказалось, что несколько азербайджанцев не владеют латинской графикой, читают на кириллице. Не старые, то есть оставили школу после 3-4 класса школы, писать не могут.  Один поясняет преподавателю: «Я знаю печатные буквы, могу быстро набирать на клавиатуре мобильного телефона,  перепишу написанное на доске на мой телефон. А ручкой записать  не умею». Так и сказал…

«Спасибо землякам, не дают соскучиться.  В один день курс начался дракой трех мужчин. С трудом разняли. Крики, рев, «а ты кто такой?».  Учительница была в шоке, не поняла чего же им нужно…

Я в ужасном расстройстве: несколько детей во дворе лагеря пристали к моим мальчикам с оскорблениями, обвиняют в том, что их мама, то есть я,  не покрываю голову платком. Семилетний мальчик, показывая на моих детей, кричал: его мама с открытой головой ходит и смеется ха-ха-ха». Сын его побил.  Нашла мать того мальчишки, она мне: «Каждый день мы его так воспитываем, он уже говорит, что женится на девушке в хиджабе.  Его отец молится,   я ношу хиджаб. Следим, чтобы не употреблять продукты, приготовленные на свином жире». Хотела ей сказать:  вы же воспитываете свиненка, что станет, если он съест свинину?

Запретила сыновьям играть с азербайджанскими детьми в лагере. Даже самые малые ругаются грязными словами, матерщина летает в воздухе. Плюс к тому дети верующих ходят группой и унижают других, оскорбляют, бьют.  Три дня не разрешала детям спускаться во двор.  Потом пожалела, открыла окно, показала на играющих футбол африканцев и сказала: идите, с ними играйте, они кажутся культурнее.

Некоторые азербайджанские мужчины, оказавшись в Европе, думают, что стать европейцем это значит нарядиться в красную куртку и драные штаны, улыбаться в лицо армянам в кампе и тут же выпрашивать у них сигаретку.

В нашем лагере армянских беженцев — единицы. Очень мало. А говорили, что армянское население бежит, страна опустела?».