Блокада в Карабахе

Дорога в Карабахе перекрыта. Нарушена связь между населенными пунктами и мирные жители не могут передвигаться как прежде. Русские   миротворцы сопровождают  машины «скорой помощи» и гуманитарные грузы, пробиваясь сквозь заслоны.  

Нет, во дворе не декабрь 2022 года. За бойницами БМП ноябрь 1989 года.

Лачинский коридор открыт. Армяне беспрепятственно передвигаются из Карабаха в Армению и обратно. Азербайджанцы безучастно  взирают на армянские автомашины, взбирающиеся и спускающиеся  по серпантинам.  

Совсем другая ситуация всего лишь в десятках километрах   отсюда. Из Агдама попасть в Шушу, которые разделяют  39 км,  без сопровождения советских военных (читай русских) было  не возможно. Армяне блокируют дорогу в трех местах: между Агдамом  и Аскераном, Аскераном и Ходжалы, между Ходжалы и Шушой.     

Я  стою на окраине Агдама и вглядываюсь в темные, почти черные   лесистые горы Карабаха. Не случайно эту область назвали  Карабахом (перевод с тюркского - Черный сад). Нам предстояло выдвинуться в Ходжалы вместе военными агдамской комендатуры Внутренних войск СССР, осуществлявшей миротворческую миссию. Я - корреспондент военно-правового отдела азербайджанского  отделения ТАСС - Азеринформ и наш фотокорреспондент Фарид Хайрулин, командированы в очередной  раз для описания ситуации с места событий. 

В Ходжалы сосредоточено большое стадо овец, которое агдамские пастухи окольными путями доставили сюда с кельбаджарских горных пастбищ. Дальше передвижение было невозможным. Армяне блокировали дорогу. Стадо принадлежало колхозу им. Ленина Агдамского района и сюда    необходимо было вернуть  овец. В комендатуре обсудили ситуацию. План был таков: выдвигаемся в Ходжалы на двух БМП. Туда же прибудет товарный поезд. Загружаем овец в  вагоны и возвращаемся в сопровождении миротворцев.   

От заместителя коменданта коренастого крепкого офицера майора Василия Аксенова (имя изменено) узнаю, что в больнице в Аскеране находится Роберт Кочарян. Сообщили, что из соображения безопасности глава  сепаратистов выбрал именно это место. Я попросил организовать встречу с ним для интервью. Подъезжаем к больнице. Майор направляется в больницу. Со второго этажа  нас с любопытством рассматривает медперсонал, и в друг за ними сверху выглядывает мужчина. Смотрит в нашу сторону и исчезает.  Аксенов возвращается: "Он сказал, что не будет говорить с тобой".

Мы двигаемся дальше. И вот мы в Ходжалы. День  холодный, люди исхудалые, усталые. Вместе с Хайрулиным завели беседу с группой местных мужчин. Они с охотничьими ружьями наперевес пытливо смотрят на нас.

«Как у вас обстоят дела», спрашиваю я. "Сложно, но отступать мы не собираемся", ответил  один из ходжалинцев.

Но дальше понесло: "Русские потворствуют армянам, которые подкупают их. Им каждый день приносят спиртное, еду, женщин. Поэтому они на их стороне. Так еще они воруют наших овец». 

Хайрулин назидательно попытался объяснить им какие в этом случае необходимо предпринимать контрмеры: «Вы то же  так делайте».

Ходжалинцы напряглись. Один потянул ружье с плеча. Ситуация выходила из-под контроля.

«Минутку, минутку, - говорю я. - Он имел ввиду еду и спиртное».  Пояснил, что  Хайрулин  - татар баласы (татарин), тонкостями азербайджанского не владеет.   Рука ходжалинца на  ружейном ремне  скользнула  вниз. Слегло.         

«И где же все это происходит?»,  спрашиваю я.

«Вон там», указывает что помоложе на вагончик миротворцев, что  в ста метрах. Направляемся к вагончику-посту. С нами тот самый Аксенов из агдамской комендатуры. Дверь в вагончик заперта. Стучим. Через некоторое время дверь открывается и оттуда буквально вываливается русский офицер милиции. Лицо злое, распухшее от спиртного. Увидев представителя комендатуры несколько подтянулся, застегивая пуговицы.

«Вот они здесь  потворствуют армянам»,  сказал молодой  ходжалинец, усилив обвинение фактом украденного накануне обитателями поста  барана.

«Ты можешь доказать?», спросил я.

Ходжалинец без лишних слова, приседая, стал  передвигаться разбрасывая листву. В 10 и в метрах  от вагончика он  вскинул вверх  подсыпанную землей и листвой коричневую шкуру барана. Аксенов покраснел. Дальше офицеры разбирались без нас.

Через пару часов железнодорожный состав прибыл. Солдаты помогли  пастухам  погрузить овец и мы вернулись в Агдам по запланированной схеме – БМП двигались по обеим сторонам поезда, давая понять, что он под прикрытием.

У этой истории был смешное продолжение. По прибытии в Баку, нас вызывает директор Азеринформа Азад Шарифов: «Вы что написали, какие оккупанты, какие бараны?».

Оказывает в газете «Молодежь Эстонии» была опубликована фотография, сделанная Хайрулиным, на которой солдаты загоняют овец в теплушики (деревянные товарные вагоны). Фото сопровождалось следующим комментарием: «Советские оккупанты вывозят баранов из Карабаха».

Карабах. Ходжалы. 1989. Фото: Фарид Хайруллин

"Претензии не к нам, а к ТАССу, который распространил  материал», ответил я Азад муаллиму.        

На следующий день, 6 ноября колонна с гуманитарным грузом в сопровождении миротворцев выдвинулась на блокированную Шушу. При проезде мимо Ханкенди (Степанакерт) колонна остановилась и наш ЗИЛ-131 застыл вслед за остальными машинами. Через брезентовое окошко над кабиной водителя наблюдаю, как подразделение миротворцев движется в направлении большой группы армянских мужчин, заблокировавших дорогу.

Карабах. Разблокирование дороги на Шушу. 1989 год. Фото: Фарид Хайруллин

Хайрулин с фотоаппаратом наперевес бежит вперед. Меня строго попросили не выходить из машины. Но как только военные ушли я выпрыгнул из машины и направился к группе армян – женщин и мужчин, агрессивно  кричавших на армянском, подкрепляя словесную экспрессию размахами кулаков. Я встал в двух-трех метрах от них, глядя на действо. Они словно меня не замечали. Я был одет в светлую куртку и светлые вельветовые брюки, что отличало меня от местных. Да и они не могли подумать, что азербайджанец вот так нагло может стоять перед ними в такой драматический для них момент.

Впереди послышалась стрельба. Стреляли в воздух. Блокировщиков уложили на асфальт. Чуть спустя дорога открылась. В Шуше разгрузили гумпомощь. Под вечер двинулись обратно. Колонна шла  быстро насколько позволяли местные горные дороги. Нам надо было проскочить тот же участок под Ханкенди как можно быстрее. Армяне обычно  обстреливали машины камнями с холма над дорогой. Сверху по брезенту ЗИЛа ударили несколько крупных камней. Но пронесло.

В ночь с 6 на 7 ноября поступила информация, что  армяне взорвали мост Ага кёрпюсю (Мост господина) между Ханкенди и Шушой. Шуша была заблокирована окончательно.

Утром на двух БТР-ах прибыли к разрушенному мосту. Фарид  пошел снимать взорванный  мост, а  меня  в очередной раз попросили не выходить из укрытия. Находившийся рядом наш региональный корреспондент Чингиз Исмайлов также посоветовал не выходить из БТР. Чингиз, в прошлом работник областного совета  Нагорного Карабаха, был вынужден покинуть Ханкенди, несмотря на то, что он был полукровкой – отце азербайджанец, а мать армянка.  Я взглянул на него, ничего не сказав, и  пошел осматривать  мост. Его разорвало посредине, бетонные плиты свисали вниз. Фарид снимал. Военные и местные армянские чиновники говорили о чем-то.

Карабах. Мост Ага кёрпю. 1989 год. Фото: Фарид Хайрулин

Я вернулся к БТР.  Чингиз сидел на бронетранспортёре уныло всматриваясь в происходящее.  Я взобрался на боевую  машину и присел. Рядом проезжали «жигули»  с теми же армянскими  чиновниками, что были  у моста. Двое справа через открытые окна молча кивнули Чингизу, здороваясь таким образом. Пожалуй, это был единственный положительный момент из всей нашей блокадной эпопеи, вселявший некий оптимизм...